– Да, там была тележка, – подтвердил Альберт. – Видел.
Глаза Дженкинса засияли.
– Вот-вот! Либо видел, либо споткнулся о нее. Но заметил ли ты ее?
– М-м… наверно, нет, если вы что-то приметили в ней, чего я не увидел.
– Не глаза замечают, а разум, Альберт. Натренированный на дедукциях разум. Я, конечно, не Шерлок Холмс, но тем не менее заметил, что она как раз была извлечена из небольшой кладовой, в которой обычно находится, и что использованные стаканчики все еще стояли на нижней полке тележки. Отсюда я делаю следующий вывод: самолет взлетел без происшествий, набирал рейсовую высоту, и, к счастью, был включен автопилот. Затем капитан выключил сигнал ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ. Все это заняло около тридцати минут с момента взлета. По моим подсчетам, где-то примерно в час ночи. Когда сигнал был отключен, стюардессы поднялись и занялись своей первой задачей – приготовлением напитков для примерно полутораста пассажиров на высоте 24 000 футов при продолжении подъема. Пилот между тем запрограммировал автопилот выровнять самолет на высоте 36 000 футов, направить его к востоку с такими-то и такими-то изменениями курса. Несколько пассажиров – то есть мы, все одиннадцать – заснули. Остальные – кто-то слегка подремывал (но не настолько глубоко, чтобы спастись от того, что произошло), а большинство полностью бодрствовали.
– Обустраивались в своих гнездышках, – подсказал Альберт.
– Вот именно! Обустраивались в своих гнездышках! – Дженкинс сделал паузу, а потом не без оттенка мелодрамы добавил: – И тогда-то это и произошло!
– Но что произошло, мистер Дженкинс? – спросил Альберт. – У вас есть на этот счет какая-нибудь идея?
Дженкинс долго не отвечал, а когда наконец заговорил, оживление покинуло его голос. Слушая его, Альберт впервые понял, что за несколько театральной манерой говорить мистер Роберт Дженкинс скрывал свой страх. Он был напуган не меньше его. Против этого Альберт ничего не имел – пожилой писатель в потрепанном плаще стал выглядеть более приземленной фигурой.
– Мистерии запертой комнаты – это история с дедукциями в чистом виде, – сказал Дженкинс. – Я сам написал несколько таких, даже больше чем несколько, честно говоря. Но никогда не ожидал оказаться сам участником подобного таинственного случая.
Альберт смотрел на него и не знал, что на это сказать. Вспомнил вдруг историю «Пестрая лента» с Шерлоком Холмсом. Там рассказывалось о ядовитой змее, которая проникала в знаменитую запертую комнату через вентиляционное отверстие. Бессмертному Шерлоку Холмсу не понадобилось даже подключать все свои способности, чтобы разрешить эту загадку.
Но даже если багаж на верхних полках рейса № 29 был битком забит ядовитыми змеями, куда исчезли тела? Куда девались тела? Страх вновь пробудился в нем, поднимаясь от ног к самым жизненным органам. Подумал, что за всю свою жизнь никогда еще не был столь непохожим на знаменитого стрелка Туза Косснера.
– Если бы это был просто самолет, – тихо продолжил Дженкинс, – я думаю, что смог бы предложить какой-то вариант. На этом я, собственно, свой хлеб зарабатывал в последние лет двадцать пять. Хочешь услышать один из таких сценариев?
– Конечно, – ответил Альберт.
– Ну, хорошо. Допустим некая теневая правительственная организация, вроде «Магазина» из романа «Поджигательница», решила провести некий эксперимент, а мы оказались подопытными. Целью подобного эксперимента в данных обстоятельствах может быть регистрация эффекта сильного ментального и эмоционального стресса на некоторое число средних американцев. Они, ученые, проводящие эксперимент, накачивают кислородную систему самолета неким лишенным запаха гипнотическим веществом…
– А что, такие бывают? – спросил Альберт завороженно.
– Есть такие, – ответил Дженкинс. – Например, дизалин или метапроминол. Я помню, как в свое время читатели, претендовавшие на «серьезность», высмеивали истории про Фу Манчу Сакса Ромера. Называли их самой постыдной дешевой мелодрамой. – Дженкинс медленно покачал головой. – А теперь благодаря биологическим исследованиям и всяким там ЦРУ, мы живем в мире, который для самого Сакса Ромера стал бы кошмаром. Дизалин – то же самое, что нервный газ, – лучше всего подходит. Действует очень быстро. Когда его выпускают в воздух, все отключаются, засыпают, кроме пилота, который дышит незараженным воздухом через маску.
– Но ведь… – начал было Альберт.
Дженкинс поднял ладонь и улыбнулся.
– Я знаю твои возражения, Альберт, и могу дать пояснения. Позволишь?
Альберт кивнул.
– Пилот приземляет самолет на какой-то секретной полосе в Неваде, скажем. Пассажиры, которые бодрствовали, когда газ был пущен, и, разумеется, стюардессы вынесены из самолета зловещими людьми в белых униформах. Пассажиры, которые к тому моменту и так спали, вроде меня и тебя, мой юный друг, просто продолжали спать, только сон их был более глубоким, чем прежде. Затем пилот возвращает рейс № 29 на прежний курс и включает автопилот. К тому времени, как самолет достигает Роки, эффект газа начинает улетучиваться. Дизалин называют чистым газом, который не оставляет последствий. Никакого ощущения похмелья, другими словами говоря. По интеркому пилот слышит, как кричит слепая девочка, потерявшая свою тетушку. Он понимает, что она разбудит и остальных. Эксперимент начался. Он выходит из кабины и захлопывает за собой дверь.
– Как он может это сделать? Ручки же нет снаружи.
Дженкинс отмахнулся жестом руки.
– Самая элементарная вещь на свете, Альберт. Он использует полоску клейкой ленты, клеящейся стороной наружу. Достаточно легкого толчка и дверь заперта.
Улыбка восхищения появилась на лице Альберта, но тут же замерла.
– Пилот, находившийся на борту, выходит, должен быть одним из нас.
– И да, и нет. По моему сценарию, Альберт, пилот есть пилот. Да, среди пассажиров оказался пилот, который, как предполагается, летит в Бостон. Он сидел в первом классе недалеко от кабины когда, пардон, дерьмо упало на вентилятор.
– Капитан Энгл, – со страхом прошептал Альберт.
Дженкинс ответил удовлетворенным тоном, как учитель геометрии произносит «что и требовалось доказать» в конце длинной и сложной теоремы.
– Капитан Энгл, – согласился он.
Оба не заметили того, что джерси смотрел на них блестящими лихорадочными глазами. Теперь он отвернулся от них, вытащил из кармашка в переднем сиденье журнал, сорвал с него обложку и принялся отрывать от нее длинные тонкие полоски. Бросал их на пол, где уже валялись такие же полоски от изорванной ранее салфетки.
Губы его беззвучно шевелились.
Если бы Альберт изучал Ветхий Завет, он бы познал, как себя чувствовал Савл, самый ярый преследователь ранних христиан, когда пелена упала с его глаз по дороге в Дамаск. Он уставился на Роберта Дженкинса с сияющим энтузиазмом, всякую сонливость, как рукой сняло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
