— Спасибо, — улыбается Ванна. Кажется, ее даже не задело столь нелепое сравнение со мной.
— Правда, Ванна — Золушка, а Анна — одна из мачехиных дочерей, ха-ха! — Чарлз резко обрывает смех, понимая, что ляпнул бестактность. — Простите, Анна, это была шутка.
Я молча смотрю на подругу.
— На самом деле… — Чарлз не знает, как выпутаться из сложной ситуации. — На самом деле… вы тоже похожи… на Золушку.
Вот это уже очевидная глупость!
— Кстати, Анна работает в киноиндустрии, — говорит Ванна. Судя по выражению ее лица, она готова костьми лечь, лишь бы мы друг другу понравились.
— Правда? — Теперь во взгляде Чарлза появляется неподдельный интерес. Кажется, мой рейтинг резко возрастает.
— Внимание, дорогие гости! — раздается голос Руперта. Он звонит в медный колокольчик, который отзывается пронзительным диньканьем. — Прошу всех к столу. Рассаживайтесь по местам.
Знаете, что представляет собой ад? Именно такой вот бесконечный нудный ужин, где ни на секунду невозможно расслабиться, какие бы яства ни украшали стол.
Начнем, кстати, с яств. Думаете, нам подали индийскую пишу — такую необычную, но крайне демократичную, — как обещала мне Ванна? Как бы не так! Заказ делал Руперт, а значит, нас ожидала изысканная, неприлично дорогая и претенциозная французская еда из ресторана, который посещают разные богатые снобы. Место это называется «Золотой петушок», и хотя название не слишком возвышенное, блюда настольно вычурны, что простым смертным вроде меня есть их запрещено категорически.
Вам когда-нибудь доводилось есть улиток эскарго в этаком скользком чесночном масле? Ладно, допустим, вы гурман и без ума от этих самых улиток. Но согласитесь, вас не миллионы! Лично меня тотчас затошнило от одного вида этих склизких морских обитателей.
— Не любишь улиток? — осведомляется Руперт, заметив, что я катаю моллюсков по лужице из растопленного масла.
— Я… на диете, — сообщаю я. — А улитки просто великолепны. Так жаль.
— На диете? Отличная идея! — восклицает Чарлз. — Конечно, до победной дистанции тебе еще очень далеко, дорогуша, но главное — сделать первый шаг. Даже если впереди годы голодания.
— Ты разбираешься в диетах, Чарли? — интересуется Присцилла, коллега Руперта, сидящая напротив Чарлза. Рядом с ней я вижу и ее мужа Джастина, прилизанного домашнего мужчину с намечающимся брюшком и слабовольным ртом подкаблучника.
Ванна ненавидит Присциллу за то, что та не носит лифчик и утягивается в корсеты. От этого ее фигура и грудь выглядят более соблазнительно и, что больше всего бесит мою подругу, постоянно находятся в опасной близости от Руперта. Ванна уверена, что Присцилла имеет виды на ее мужа.
— Не очень, — признается Чарлз, пожирая глазами полуобнаженную грудь Присциллы (на ней довольно прозрачная блузка). — Но я считаю, что человек должен следить за собой. Как ты, например. В современном мире внешность практически делает человека.
Это уже слишком! Не при мне, пожалуйста!
— Вот как? — спрашиваю я невинным тоном. — Пожалуй, ты прав, Чарлз. Внешность крайне важна. Уверена, ты уже задумывался над тем, в какую клинику по трансплантации волос обратиться. Ведь тебя наверняка раздражает твоя намечающаяся лысина. С ней ты скоро будешь похож на монаха.
Лицо Чарлза становится багровым. Ванна весело подмигивает мне через стол. Я чувствую себя отомщенной.
— Следующее блюдо! — провозглашает Руперт, и тотчас две официантки начинают собирать наши тарелки. — Копченый лосось и фуа-гра.
Вот это уже по мне. Многие виды рыбы я не переношу на дух, но это не относится к лососине. Попробовав фуа-гра, я тоже остаюсь довольна. Забыв обо всем, начинаю поглощать содержимое своей тарелки, когда меня прерывает голос Чарлза.
— Ты же сказала, что соблюдаешь диету? — непритворно удивляется он. — А ведь гусиная печень — довольно калорийный продукт. Ты знаешь, что «гра» в переводе с французского означает «жирный»?
Я еле сдерживаю себя, чтобы не спросить: «А как по-французски будет „отвали, лысый козел“?»
Вместо этого, подцепив огромный кусок паштета и запихнув его себе в рот, я смотрю прямо в глаза Чарлзу. Тот фыркает и устремляет взгляд в свою тарелку.
— До чего же я люблю фуа-гра из «Золотого петушка»! — восклицает Руперт. — Только там это блюдо еще готовят по старинке. Во всех остальных заведениях вам подадут лишь профанацию великолепного рецепта.
— Что значит «по старинке»? — немедленно раздается над столом. Я как раз запихиваю в рот очередной кусок паштета и цепляю серебряной вилочкой новый.
— Разве вы не знаете? Гуся нужно кормить на убой, насильно, до тех пор, пока его печень сама не лопнет, — отвечает Руперт торжествующе.
Кусок застревает у меня в горле. Желудок неприятно сжимается, а еще где-то ниже (наверняка в районе печени) начинает покалывать.
— Кстати, Чарлз, — щебечет Ванна, заметив мою бледность, — я говорила тебе, что Анна занимается отбором сценариев в «Уиннинг продакшнс»?
— Впервые слышу о такой компании, — рассеянно отвечает Чарлз.
— Возможно, ты не слышал о компании, но уж фильмы, снятые с ее участием, ты должен был видеть. Комедию «Туикнем», к примеру, которая вышла в прошлом году. Или «Ледяной дом». Он даже какую-то премию получил.
Похоже, эти названия знакомы Чарлзу. Он вновь оборачивается ко мне.
— Наверняка занимаешься подбором достойного материала?
— Именно так, — киваю я, хотя ни один из названных фильмов не имеет ко мне никакого отношения. Однако «Ледяным домом» занималась Китти, так что я решила присоседиться к начальнице. — Мы подбираем сценарии.
— Но ведь снимают в основном коммерческие фильмы. — В голосе Чарлза слышна претензия. — Студии вкладывают деньги только во все это коммерческое дерьмо, а настоящие шедевры оказываются за бортом.
— Компании интересуют проекты, которые себя окупят. А люди покупают билеты только на коммерческие фильмы.
— Да дерьмо все это! — возмущенно восклицает Чарлз. — А так называемое «британское кино» — дерьмо в квадрате!
— Целиком с тобой согласна! — подхватывает Присцилла. Ванна бросает на меня умоляющий взгляд, поэтому я вежливо обращаюсь к Чарлзу:
— Возможно, твои книги могут быть адаптированы для киноиндустрии.
— Конечно, могут! — соглашается тот, словно это само собой разумеется. — Но съемки фильма по своей книге я доверил бы только уважаемой, солидной компании. Ведь для верного понимания моих произведений важны не сами реплики, а полутона, оттенки эмоций. — Он подозрительно смотрит мне в лицо. — Ваша компания понимает толк в хорошей литературе, Анна? А ты сама способна отличить достойное произведение от макулатуры?
