Кузнецов заявляет, что Тимошенко и Жуков пришли к Сталину еще в 17.00 21 июня, однако, согласно «Журналу посещений», Тимошенко и Жуков пришли к Сталину только в 20.50. Но в данном случае это не слишком существенно. Спустя годы не только Кузнецов стал смело «поправлять» маршала Жукова, «указывая на неточности» в его «Воспоминаниях…», а к воспоминаниям генерала Тюленева о 21 июня мы вернемся позднее. Но посмотрите, как резво бегают адмиралы, для того чтобы передать срочный приказ на флоты о предстоящей войне с Германией! В следующих главах, рассматривая черновик-оригинал «Директивы № 1», мы увидим, как «бегали» генштабовские генералы в этой же ситуации и в это же время…
А пока посмотрим, где еще Кузнецов «насочинял» о событиях 21 июня. И для этого обратимся к «журналу посещений Кремля» за этот день. Например, в сборнике документов под редакцией А. Яковлева, А. Сахарова «1941 г. т. 2» приводится список посетителей кабинета Сталина в этот вечер:
«1. Молотов 18.27–23-00
2. Воронцов 19–05-23–00
3. Берия 19–05-23.00
4. Вознесенский 19–05-20.15
5. Маленков 19–05-22.20
6. Кузнецов 19–05-20.15
7. Ткмошенко 19–05-20.15
8. Сафонов 19–05-20.15
9. Тимошенко 20.50–22.20
10. Жуков 20.50–22.20
11. Буденный 20.50–22.20
12. Мехлис 21.55–22.20
13. Берия 22.40–23- 00
Последние вышли 23–00»
Получается, что нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов все же был 21 июня 1941 года в кабинете Сталина с 19.05 по 20.15 вместе с группой других должностных лиц на некоем совещании. То есть он никак не мог беседовать с капитаном первого ранга М.А. Воронцовым в 20.00 в своем кабинете. И кстати, Кузнецов пишет, что он вообще Сталина не видел до самой войны, побывав у него в кабинете согласно «журналу посещения» 13 июня: «7. Кузнецов 21.55–22.55». «..Я видел И.В. Сталина 13 или
14 июня. То была наша последняя встреча перед войной…» Но Кузнецов видел Воронцова, вызванного в Москву 17–18 июня с докладом именно до посещения Кремля. Почему — чуть позже.
Совещание же, на котором нарком ВМФ якобы не присутствовал, было посвящено именно предстоящему нападению Германии в эти выходные — 22–23 июня. Исследователь В. Чунихин в своей статье «Тайна 21 июня» проанализировал состав этого совещания:
«В 19–05 в кабинет Сталина, где уже 38 минут находился Молотов, вошли семь человек: Тимошенко, Кузнецов, Воронцов, Берия, Вознесенский, Маленков, Сафонов. Пробыли они там до 20 часов 15 минут. Об этом совещании, как я уже говорил, нигде ничего ранее не упоминалось. Я, по крайней мере, не встречал об этом никаких сведений. Даже намеков. Более того, налицо явное стремление скрыть сам факт этого события.
Напомню. Жуков в своих воспоминаниях ни разу не упомянул о том, что происходило до 20 часов 21 июня. Случайность? А ведь это примерно то самое время, когда совещание это подходило к концу. Кузнецов же, рассказывая об этом дне, тоже ничего не упомянул о совещании. Только здесь бросается в глаза другое. Он не только промолчал, но сознательно сказал неправду. Вспомним. Он зачем-то подчеркнул, что после 13 (или 14) июня и до самого начала войны со Сталиным не встречался.
Вызвав Воронцова в Москву, он будто бы принял его в 20.00. В то время, как на самом деле, с 19–05 до 20.15 он был вместе с ним на совещании у Сталина….
Кузнецов помнит, что вызвал в Москву Воронцова, помнит, что тот явился к нему в 20.00. Помнит разговор. Помнит мельчайшие подробности дня 21 июня… Но он не помнит совещания у Сталина, где были он сам и Тимошенко. Где был все тот же Воронцов. Всего за несколько часов до германского нападения… Неужели для послесталинского руководства СССР было настолько важно, чтобы никто и никогда не узнал, зачем Сталин собрал этих людей?
Думаю, это действительно было для них важно. Потому что одно только упоминание об этом факте рушит легенду о сталинской вине в том, что армия не была приведена своевременно в полную боевую готовность. Мне, например, понадобилось совсем немного времени, чтобы понять самое главное, узнав об этом совещании. Всего лишь взглянув на состав его участников. Давайте к нему присмотримся… по составу участников очень часто можно судить не только о характере рассматриваемых вопросов, но и о позиции Сталина по этим вопросам. Итак, список участников.
О Молотове я уже говорил. Тимошенко и Кузнецов. Значит, речь шла о военных мероприятиях. Это логично. События последних дней сложились в кризис, связанный с Германией. Однако нас упорно приучали к мысли, что Сталин не верил в нападение немцев, так как считал, что может урегулировать вопрос исключительно с помощью дипломатических шагов. Вопрос. Зачем тогда на совещание были вызваны такие не дипломатические лица, какНарком Обороны и Нарком Военно-Морского Флота? Но, может быть, речь не шла о Германии? Обсуждались другие военные вопросы? Нет, речь шла именно о Германии. Это подтверждает присутствие на совещании военно-морского атташе советского посольства в Германии Воронцова. Это — одна из ключевых фигур для понимания не только характера обсуждения, но и отношения Сталина к угрозе военного нападения Германии. Что я имею в виду? Присутствие в сталинском кабинете военного дипломата вовсе не означало интереса Сталина к чисто дипломатическим вопросам. Если было бы иначе, здесь сидел бы посол в Берлине Деканозов. Или кто-то из его заместителей. Или, если речь шла о вопросах военнодипломатических, присутствовал бы военный атташе (а не военно-морской).
Далее… все же присутствие здесь Воронцова явно было вызвано причиной также экстраординарной. Почему Сталин приказал явиться Воронцову? Думаю, ясно. Да и Кузнецов сам упомянул о причинах вызова Воронцова в Москву — важные разведданные, полученные последним в Берлине.
«…Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны…»
Теперь — важный вопрос. Как отнесся к этим сведениям Сталин? А его отношение к ним лежит на поверхности. Оно видно из самого факта вызова в Москву Воронцова. И его присутствия в кабинете Сталина в столь представительном окружении. В такой острый момент истории советского государства. Чего никогда бы не случилось, если бы Сталин не верил» в нападение немцев…
Здесь еще вот что необходимо учесть… Воронцов был резидентом (или, во всяком случае, одним из руководителей) военно-морской разведки в Германии. Военная дипломатия — она ведь тесно связана с военной разведкой. Это подтверждает, кстати, тот факт, что вскоре после начала войны капитан первого ранга Воронцов был назначен начальником Разведывательного управления Главного штаба Военно-Морского Флота СССР.
…Не думаю, что сам адмирал Кузнецов (верил он Воронцову или нет) решился бы на это. И заметьте, сразу после прибытия Воронцов оказывается в кабинете у Сталина. По одному этому ясно, что инициатором вызова в Москву Воронцова мог быть только сам Сталин. Вызывал действительно Кузнецов. Но по приказу Сталина. Тогда зададим вопрос. Зачем его вызвал Сталин?… ведь под боком у Сталина и были как раз эти два специалиста. Тимошенко и Жуков. И он уже совещался с ними. Ранее. И совещания эти ни к чему не привели. Почему? Жуков утверждал потом, что из-за того, что Сталин противился…
Но если бы это было так, Воронцов не был бы вызван в Москву. Кстати, когда Воронцову был отправлен вызов? Тогда ведь добраться от Берлина до Москвы было несколько дольше, чем сейчас. Это, кстати, важно. Потому что именно время вызова Воронцова и является, по-моему, временем, когда Сталин начинает сомневаться в прежней позиции. И еще. Это не Жуков вызвал подчиненного ему военного атташе генерала Туликова из Берлина. Хотя и Тупиков тоже докладывал о военных приготовлениях Германии своему военному командованию. Это Кузнецов (а фактически, Сталин) вызвал военно-морского атташе из Берлина. Вопреки тому, что его непосредственный начальник (Кузнецов) тому не поверил. О чем флотский нарком честно признался в своих мемуарах. Но, тем не менее, отвлекаясь на секунду, флот в боевую готовность несколько позже привести сумел…
Вечером 21 июня 1941 года на совещании присутствовал еще один человек, чье появление на сцене именно в этот момент не менее красноречиво говорит о позиции Сталина в этот день. Но сначала об остальных участниках совещания. Напомню, что в нем участвовали, помимо Сталина и Молотова: Тимошенко, Кузнецов, Воронцов, Берия, Вознесенский, Маленков, Сафонов…
«Сафонов — в 1941 г. начальник мобилизационнопланового отдела Комитета Обороны при СНК СССР». Вот так…»
В опубликованных отдельным изданием в 2008 году «Журналах посещения Кремля» инициалов присутствующего в кабинете Сталина Сафонова нет. Но в комментариях говорится, что это должен был быть Сафонов Г.Н., на 21 июня — заместитель Прокурора СССР, ставший Генеральным прокурором СССР в… 1948 году. Спрашивается — что может делать прокурорский работник, даже такого ранга, на совещании у Сталина 21 июня?
