УЗНИК
«За днями дни идут, идут,Напрасно;Они свободы не ведутПрекрасной;Об ней тоскую и молюсь,Ее зову, не дозовусь.Смотрю в высокое окноТемницы:Все небо светом зажженоДенницы;На свежих крыльях ветеркаЛетают вольны облака.И так все блага заменитьМогилой;И бросить свет, когда в нем житьТак мило;Ах! дайте в свете подышать;Еще мне рано умирать.Лишь миг весенним бытие мЖила я;Лишь миг на празднике земномБыла я;Душа готовилась любить…И все покинуть, все забыть!»Так голос заунывный пелВ темнице…И сердцем юноша летелК певице.Но он в неволе, как она;Меж ними хладная стена.И тщетно с ней он разлученСтеною:Невидимую знает онДушою;И мысль об ней и день и ночьОт сердца не отходит прочь.Все видит он: во тьме онаТюремнойСидит, раздумью предана,Взор томный;Младенчески прекрасен вид;И слезы падают с ланит.И ночью, забывая сон,В мечтаньеЕе подслушивает онДыханье;И на устах его горитОгонь ее младых ланит.Таясь, страдания однеДелить с ней,В одной темничной глубинеМолить с нейСогласной думой и тоскойОт неба участи одной —Вот жизнь его: другой не ждетОн доли;Он, равнодушный, не зоветИ воли:С ней розно в свете жизни нет;Прекрасен только ею свет.«Не ты ль, – он мнит, – давно былаЛюбима?И не тебя ль душа звала,ТомимаЖеланья смутного тоской,Волненьем жизни молодой?Тебя в пророчественном снеВидал я;Тобою в пламенной веснеДышал я;Ты мне цвела в живых цветах;Твой образ веял в облаках.Когда же сердце ясный взорТвой встретит?Когда, разрушив сей затвор,ОсветитСвобода жизнь вдвоем для нас?Лети, лети, желанный час».Напрасно; час не прилетелЖеланный;Другой создателем уделИзбранныйДостался узнице младой —Небесно-тайный, не земной.Раз слышит он: затворов гром,Рыданье,Звук цепи, голоса… потомМолчанье…И ужас грудь его томит —И тщетно ждет он… все молчит.Увы! удел его решен…Угрюмый,Навек грядущего лишен,Все думыЗа ней он в гроб переселилИ молит рок, чтоб поспешил.Однажды – только заняласьДенница —Его со стуком расперласьТемница.«О радость! (мнит он) скоро к ней!»И что ж?… Свобода у дверей.Но хладно принял он приветСвободы:Прекрасного уж в мире нет;Дни, годыНапрасно будут проходить…Погибшего не возвратить.Ах! слово милое об нейКто скажет?Кто след ее забытых днейУкажет?Кто знает, где она цвела?Где тот, кого своим звала?И нет ему в семье роднойУслады;Задумчив, грустию немойОн взглядыСердечные встречает их;Он в людстве сумрачен и тих.Настанет день – ни с места он;Безгласный,Душой в мечтанье погружен,Взор страстныйИсполнен смутного огня,Стоит он, голову склоня.Но тихо в сумраке ночейОн бродитИ с неба темного очейНе сводитЗвезда знакомая там есть;Она к нему приносит весть…О милом весть и в мир инойПризванье…И делит с тайной он звездойСтраданье;Ее краса оживлена:Ему в ней светится она.Он таял, гаснул и угас…И мнилось,Что вдруг пред ним в последний часЯвилосьВсе то, чего душа ждала,И жизнь в улыбке отошла.
ДОНИКА
Есть озеро перед скалой огромной;На той скале давно стоялВысокий замок и громадой темнойПрибрежны воды омрачал.На озере ладья не попадалась;Рыбак страшился удить в нем;И ласточка, летя над ним, бояласьК нему дотронуться крылом.Хотя б стада от жажды умирали,Хотя б палил их летний зной:От берегов его они бежалиСмятенно-робкою толпой.Случалося, что ветер и осокойУ озера не шевелил:А волны в нем вздымалися высоко,И в них ужасный шепот был.Случалося, что, бурею разима,Дрожала твердая скала:А мертвых вод поверхность недвижимаБыла спокойнее стекла.И каждый раз – в то время, как могилойКто в замке угрожаем был, —Пророчески, гармонией унылойИз бездны голос исходил.И в замке том, могуществом великий,Жил Ромуальд; имел он дочь;Пленялось все красой его Доники:Лицо – как день, глаза – как ночь.И рыцарей толпа пред ней теснилась:Все душу приносили в дар;Одним из них красавица пленилась:Счастливец этот был Эврар.И рад отец; и скоро уж наступитЖеланный, сладкий час, когдаВо храме их священник совокупитСвятым союзом навсегда.Был вечер тих, и небеса алели;С невестой шел рука с рукойЖених: они на озеро гляделиИ услаждались тишиной.Ни трепета в листах дерев, ни знакаМалейшей зыби на водах…Лишь лаяньем Деникина собакаПугала пташек на кустах.Любовь в груди невесты пламенелаИ в темных таяла очах;На жениха с тоской она глядела:Ей в душу вкрадывался страх.Все было вкруг какой-то полно тайной:Безмолвно гас лазурный свод;Какой-то сон лежал необычайныйНад тихою равниной вод.Вдруг бездна их унылый и глубокийИ тихий голос издала:Гармония в дали небес высокойОтозвалась и умерла…При звуке сем Доника побледнелаИ стала сумрачно-тиха;И вдруг… она трепещет, охладелаИ пала в руки жениха.Оцепенев, в безумстве исступленья,Отчаянный он поднял крик…В Донике нет ни чувства, ни движенья:Сомкнуты очи, мертвый лик.Он рвется… плачет… вдруг пошевелилисьЕе уста… потрясенаДыханьем легким грудь… глаза открылись.И встала медленно она.И мутными глядит кругом очами,И к другу на руку легла,И, слабая, неверными шагамиОбратно в замок с ним пошла.И были с той поры ее ланитыНе свежей розы красотой,Но бледностью могильною покрыты;Уста пугали синевой.В ее глазах, столь сладостно сиявших,Какой-то острый луч сверкал,И с бледностью ланит, глубоко впавших,Он что-то страшное сливал.Ласкаться к ней собака уж не смела;Ее прикликать не могли;На госпожу, дичась, она гляделаИ выла жалобно вдали.Но нежная любовь не изменила:С глубокой нежностью ЭврарСкорбел об ней, и тайной скорби силаЛюбви усиливала жар.И милая, деля его страданья,К его склонилася мольбам:Назначен день для бракосочетанья;Жених повел невесту в храм.Но лишь туда вошли они, чтоб верныйПред алтарем обет изречь:Иконы все померкли вдруг, и серныйДым побежал от брачных свеч.И вот жених горячею рукоюНевесту за руку берет…Но ужас овладел его душою:Рука та холодна, как лед.И вдруг он вскрикнул… окружен лучами,Пред ним бесплотный дух стоялС ее лицом, улыбкою, очами…И в нем Донику он узнал.Сама ж она с ним не стояла рядом:Он бледный труп один узрел…А мрачный бес, в нее вселенный адом,Ужасно взвыл и улетел.
СУД БОЖИЙ НАД ЕПИСКОПОМ
Были и лето и осень дождливы;Были потоплены пажити, нивы;Хлеб на полях не созрел и пропал;Сделался голод; народ умирал.Но у епископа милостью небаПолны амбары огромные хлеба;Жито сберег прошлогоднее он:Был осторожен епископ Гаттон.Рвутся толпой и голодный и нищийВ двери епископа, требуя пищи;Скуп и жесток был епископ Гаттон:Общей бедою не тронулся он.Слушать их вопли ему надоело;Вот он решился на страшное дело:Бедных из ближних и дальних сторон,Слышно, скликает епископ Гаттон.«Дожили мы до нежданного чуда:Вынул епископ добро из-под спуда;Бедных к себе на пирушку зовет», —Так говорил изумленный народ.К сроку собралися званые гости,Бледные, чахлые, кожа да кости;Старый, огромный сарай отворен:В нем угостит их епископ Гаттон.Вот уж столпились под кровлей сараяВсе пришлецы из окружного края…Как же их принял епископ Гаттон?Был им сарай и с гостями сожжен.Глядя епископ на пепел пожарныйДумает: «Будут мне все благодарны;Разом избавил я шуткой моейКрай наш голодный от жадных мышей».В замок епископ к себе возвратился,Ужинать сел, пировал, веселился,Спал, как невинный, и снов не видал…Правда! но боле с тех пор он не спал.Утром он входит в покой, где виселиПредков портреты, и видит, что съелиМыши его живописный портрет,Так, что холстины и признака нет.Он обомлел; он от страха чуть дышит…Вдруг он чудесную ведомость слышит:«Наша округа мышами полна,В житницах съеден весь хлеб до зерна».Вот и другое в ушах загремело:«Бог на тебя за вчерашнее дело!Крепкий твой замок, епископ Гаттон,Мыши со всех осаждают сторон».Ход был до Рейна от замка подземный;В страхе епископ дорогою темнойК берегу выйти из замка спешит:«В Рейнской башне спасусь» (говорит).Башня из рейнских вод подымалась;Издали острым утесом казалась,Грозно из пены торчащим, она;Стены кругом ограждала волна.В легкую лодку епископ садится;К башне причалил, дверь запер и мчитсяВверх по гранитным крутым ступеням:В страхе один затворился он там.Стены из стали казалися слиты,Были решетками окна забиты,Ставни чугунные, каменный свод,Дверью железною запертый вход.Узник не знает, куда приютиться;На пол, зажмурив глаза, он ложится…Вдруг он испуган стенаньем глухим:Вспыхнули ярко два глаза над ним.Смотрит он… кошка сидит и мяучит;Голос тот грешника давит и мучит;Мечется кошка; невесело ей:Чует она приближенье мышей.Пал на колени епископ и крикомБога зовет в исступлении диком.Воет преступник… а мыши плывут…Ближе и ближе… доплыли… ползут.Вот уж ему в расстоянии близкомСлышно, как лезут с роптаньем и писком;Слышно, как стену их лапки скребут;Слышно, как камень их зубы грызут.Вдруг ворвались неизбежные звери;Сыплются градом сквозь окна, сквозь двери,Спереди, сзади, с боков, с высоты…Что тут, епископ, почувствовал ты?Зубы об камни они навострили,Грешнику в кости их жадно впустили,Весь по суставам раздернут был он…Так был наказан епископ Гаттон.
АЛОНЗО
