Мы и ныне поднимаем на щит то одного, то другого сановника, соизволившего проявить благотворительность — пожалеть сирот и бедных детишек. Он поставил одной рукой свечку в храме, другой — подписал указ о начале военных действий. Не свеча ли это за упокой окровавленных мальчиков?! От щедрот своих князь с княгинею сыпали полну руку мелочи на головы подданных, осчастливленная подачкой голытьба дралась и ползала в глине, выискивая монеты, на потеху знати да бояр. Кому досталось — тот кричит здравицу, кто остался с носом — желает околеть более удачливому и не только ему. Не помилует князь — так, княгиня заступится. Не можешь совладать с мужчиной — одари его женщину соболями да мехами, подари ей платье драгоценных огней. Правда, редкая женщина осмеливалась в стародавние времена вмешиваться в державные дела супруга.
* * *
Тучи над Арконой сгущались. Сколь ни сильны, ни многоопытны руги в деле ратном — не совладать их дружине малой с врагом многотысячным. Триста берсерков — световидовых всадников содержало святилище острова. Воины отдавали храму военную добычу, случись сеча, а быть в дружине бога — само по себе почетно.
Они подчинялись исключительно волхву Любомудру, и князь не имел над ними власти. Роль его, как и князя в Древнем Новгороде, сводилась к разбору жалоб и обороне острова. Тот факт, что умнейшие и образованнейшие люди того времени, волхвы, правили Буяном, лишний раз опровергает распространенное мнение о пиратской сущности ругов.
Человек двести можно собрать из числа изгоев, они добрые бойцы, им терять нечего. Три больших лодьи промышляло вдоль Янтарного берега Рутении — это еще сотни полторы варягов.
Остальные — юнцы безусые, старики и женщины.
Лютоборов младший брат, Сигур, да бывший при нем Гетарикс, ни с чем вернулся из Киева. Великий князь Мстислав Изяславич не принял дерзких язычников — с каких это пор единокровники словене стали варварами? С тех самых, как окрепла христианская церковь на Руси, мигом объявив все прочие веры греховными, а собственную — единственно правильной. В угоду Церкви в начальный свод летописи сделали вставку об Андрее, брате апостола Петра, который, дескать, по дороге в Рим завернул в Киев, потом пошел в Новгородчину.
Так он и стал, мол, первым удачливым христианским проповедником на Руси.
Четырнадцать лет Славен и Рус, пращуры словенские, вели роды свои к Ильмень-озеру, а шли они из-за Рипейских гор, да мимо входа в царство Пекельное, где течет река Смородина, из-за самого моря Дон, из-за Рареки. Этот путь Андрей преодолел с рекордной скоростью.
Опьяненный недавней победой над половцами Мстислав готовился к схватке с другим Андреем, князем Суздальским, за право княжить в Великом Новгороде. Соперник копил силу во Владимире. Недосуг Рюриковичам о корнях заботиться. И язычникам поганым Руянским помогать не следует — внушал князьям митрополит. Кстати, именно этот Андрей, как Игорь помнил, святой русской православной церкви, завершит дело, столь успешно начатое Красным Солнышком. Через год его рать ворвется в Киев, три дня по приказу Боголюбского дружина будет жечь и грабить полумиллионный город, три дня будут гореть крупнейшие библиотеки и разрушаться великолепные терема, три дня озверевшие от крови русичи будут резать русичей. Батый и его темник Бурундай повторят княжьи подвиги лет через семьдесят. Бог, быть может, простит, да люди не помилуют.
Смерть от рук заговорщиков настигнет и Боголюбского*.
Лишь ушкуйников лихих с Ладоги купил посол Лютобора. Только много ли они, тридцать воинов, стоят ныне супротив войска датского и германского. Восемь тысяч грозных наемников, храбрых викингов восемь тысяч — против горсточки защитников? Пруссы обещали помочь, схоронить жен да детишек, и на том спасибо. Ляхи — те сломя голову ринулись в католичество, не жди от них боле помощи. Не помогут — сами под германцами окажутся.
Два дня и две ночи Ингвар, Сев и Ратибор по приказу князя провели на пристани, пока не отчалил последний корабль с родичами оставшихся на смертный бой. Были и такие, кто предпочел погибнуть рядом с любимыми и мужьями. Влада, сестра Сева, и Василиса, княжья дочь, спрятались в погребе, чтобы их не нашли, да не вывезли с Ружного. Там Влада проговорилась подруге об одной своей женской тайне, после чего княжна сильно пожалела о их бабьем недомыслии.
Теперь остров защищали самые непримиримые, самые испытанные и лютые воины Со времен Вещего Олега на Буяне часто гостили свеи, бойцы знатные, берсерки-язычники. Молодой король Швеции Кнуд Эриксон и его предшественник Карл пристально следили за датской экспансией, и симпатизировали скорее руянам, чем его императорскому величеству.
Кроме словен-лютичей, бодричей, варинов и ругов, на острове нашли пристанище ляхи, пруссы, литва, иной раз забредали саксы, но все они варяги, противники всяческого ига, в особенности рабства по-христиански.
Язычество — рассуждал Игорь, — по крайней мере для волхвов и их учеников, а не для фанатиков, в отличие от праведной веры, было методом познания окружающего мира, его многогранности, отразившейся в том числе в виде различных хейти богов.
Беседуя с рунами, жрец прикасался к тайнам мироздания, он постигал их неким шестым чувством, которое нормальному современному человеку представляется интуицией или волошбой. Но все чаще и чаще это развитое свойство называют истинным именем — магия.
Епископ Абсалон побеспокоился, чтоб во всех церквях епископства кляли, почем свет стоит, рюгенских пиратов.
Клевету с усердием раструбили по всей Балтии монахи и купчишки. Эту клевету, бывает, и сейчас повторит не только книжный мальчик, но и зрелый ученый.
Да, случалось, брали на абордаж чужие корабли, отбивали пленников словенских и заложников. Карали измену, отражали бесконечные набеги соседей. Взыскивали пошлину за стоянку в Арконе, торговали мехами, рыбой, янтарем и оружием. Умельцы-руги плавили металл. По всей Рутении славились хмельные медовые напитки словен. Водили руянские кормщики чужие лодьи через пролив.
Многие скандинавские и прибалтийские язычники присылали Световиту дань-монету. Иноземцы откупали место на рынке частью товаров. Кнуд Великий, властитель Дании, Норвегии и Англии, по материнской линии происходил от ободритов, он принес в дар ругенским богам белоснежных скакунов. Король Дании, Свен Отто, подарил святилищу золотую чашу. Сеяли бы и хлеб, да отняли все земли на материке римские прихвостни.
Проникновение христианства к народам Рутении происходило довольно медленно вплоть до середины десятого века, приблизительно в то же время после смерти Горма Старого Гарольд Синезубый стал покровительствовать миссионерам Рима в Датском королевстве. Возможно, славяне не сразу оценили агрессивность и непримиримость новой веры, приняв ее за одну из многих. Когда наконец они разобрались что к чему — по всей Прибалтике вспыхнуло восстание против засилья христианской церкви и ее сторонников. Это случилось в 983 году. Провозглашая на словах двенадцать заповедей, сами церковники, поддержанные крупными феодалами, их и не думали выполнять. С благословения Рима и владыки Священной Империи велся откровенный грабеж полабов, шла кровавая экспансия рыцарей на земли варваров. Где не помогало божье Слово — в дело вступал меч. Так цивилизация уничтожала культуру.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
