нашей национальной жизни».
Важным фактором, повлиявшим на укрепление советско-греческих отношений, явилось заключение в 1930 г. договора между Грецией и Турцией. Одним из разногласий между Грецией и Турцией был вопрос об ограничении морских вооружений. Греция являлась морской базой и плацдармом для операций английского флота в восточной части Средиземного моря и на Ближнем Востоке. Вся программа морского строительства Греции была рассчитана на сложение её лёгких единиц флота и морской авиации с крупными единицами английского флота. При существующей экономической и политической зависимости Греции от Англии были бессмысленны какие-либо обязательства по ограничению морских вооружений. Турция не могла пойти на ограничение своих морских сил, которое означало бы для неё нечто совершенно реальное, тогда как для греков это было не столь ощутимо[152]. Спекулируя на постоянном страхе Греции оказаться изолированной на Балканах и столкнуться с Турцией из-за ряда конфликтных вопросов, великие державы – Англия, Франция и Италия – постоянно стремились втянуть Грецию в орбиту своего политического влияния. Однако политика Э. Венизелоса довольно умело использовала соперничество этих держав между собой и избегала включения Греции в какую-либо группировку держав, играющих роль сателлитов по отношению к Англии или Франции. В частности, относительно Салоник – города, который называли «Данцигом Эгейского моря», политика правительства Венизелоса была совершенно ясной: греки желали, чтобы в Салониках Югославия не занимала монопольно-привилегированного положения[153]. Приобретая большую уверенность в прочности своего положения на Балканах, Греции легче было сохранить свою внешнеполитическую независимость. Поэтому, преодолев ряд препятствий на пути сближения, в частности и ограничение морских вооружений, Греция и Турция подписали договор. Греко-турецкий пакт 1930 г. содействовал не только нормализации греко-турецких взаимоотношений, но и большей независимости Греции от великих держав. Вопрос о греко-турецком соглашении обсуждался во время беседы советского полпреда с Венизелосом 12 июня 1930 г. Как отметил греческий премьер, насколько ему было известно, этому сближению сочувствовало и содействовало также и советское правительство. Такая позиция СССР представлялась Венизелосу вполне понятной, ибо нормализация отношений между Турцией и Грецией не может не содействовать упрочению мира на Ближнем Востоке. С другой стороны, эта нормализация укрепляла и внешнюю независимость балканских государств, ибо неуверенность в мире, естественно, вынуждала их искать опоры в лице великих держав. С такой точки зрения, считал греческий премьер, весьма положительную роль сможет сыграть и предстоящая общебалканская конференция, которая должна состояться осенью 1930 г.[154].
Осенью 1930 г. состоялся визит греческого премьер-министра в Турцию, о котором он восторженно рассказал в беседе советскому дипломату. Сильное впечатление на Э. Венизелоса произвел Мустафа Кемаль, который, по словам премьера, представлял собой редкое сочетание таланта полководца с умом истинно государственного человека. Ангора, создание Кемаля, являлась ярким свидетельством творческих способностей правительства молодой Турецкой Республики. Этот город был превращён в настоящий центр национального государства. Венизелос считал, что деятельность Мустафы Кемаля напоминает дело Петра Великого, создавшего новую столицу для своей России[155].
Внешняя политика правительства Венизелоса, заключавшаяся в маневрировании между соперничавшими великими державами отчасти способствовала улучшению отношений с СССР. Так, размолвки с Францией и продолжающееся сближение Греции с проитальянской группой держав, оказали положительное влияние и на греко-советские отношения. В феврале 1931 г. во время своей поездки в европейские страны Венизелос заявил в Варшаве, что Греция поддерживает добрые отношения с СССР. В Вене тон его заявления был более сдержанным; он признал греко-советские отношения удовлетворительными. В Риме же он уже охарактеризовал их как дружественные[156]. Эти оттенки соответствовали отношениям Польши, Австрии, Италии к СССР, что и было учтено Э. Венизелосом, слывшим тонким дипломатом. Однако он везде оценивал греко-советские отношения, как нормальные.
В официальных отчётах НКИДа указывалось, что основными причинами улучшения греко-советских отношений к 1932 г. являлись, с одной стороны, причины политические – это сближение Греции и Турции, усилившиеся попытки Греции избавиться от слишком большой опеки Франции в сторону сближения с Италией, а с другой стороны, экономические (выгодность советского экспорта, фрахт греческих судов). Ввиду того, что все эти причины носили более или менее длительный характер, считалось, что нормальное развитие греко-советских отношений в ближайшем будущем в известной мере было обеспечено[157].
Экономика Греции к апрелю 1932 г. являла собой безотрадную картину. В своём докладе Совету Лиги Наций Финансовый комитет Лиги указал на сокращение золотого фонда страны, который составлял к тому времени не более 16 млн. долларов. Дефицит государственного бюджета к концу 1932–1933 гг. должен был достигнуть 1 млрд 800 млн драхм. Государство было не в состоянии совершать выплаты по внешнему долгу, процентные платежи по которому составляли минимум 900 млн драхм в год. Резко сократились доходы Греции, поступающие от её торгового флота, туризма, а также от греческих граждан, переводящих валюту из-за границы. Наконец, в расходной части государственного бюджета не было никаких ассигнований на уже проводимые мелиорационные работы, на которые греческое правительство возлагало большие надежды, на их оплату требовалось не менее миллиарда драхм[158].
В связи с этими обстоятельствами правительство Греции обратилось с меморандумом в Финансовый комитет Лиги, в котором просило о разрешении объявить мораторий сроком на 5 лет для платежей по погашению внешнего долга Греции. Оно также просило предоставить новый заём в размере 10 млн английских фунтов. Однако Финансовый комитет не нашёл возможным полностью поддержать перед Советом Лиги Наций эти просьбы греческого правительства, они были удовлетворены лишь частично.
Одновременно Финансовый комитет высказался на немедленное обследование убыточного железнодорожного хозяйства Греции специальным ревизором Лиги Наций. Было предложено создать смешанное управление государственными и частными, то есть английскими, итальянскими и французскими железными дорогами в Греции. В целях строжайшей экономии Финансовый комитет предложил греческому правительству повысить почтовые тарифы и налоги в стране. Венцом великодержавной пренебрежительности к Греции, доведённой державами-покровительницами до полного разорения, явился совет, данный греческой делегации одним из членов Финансового комитета. Он рекомендовал грекам свернуть школьную сеть, имея в виду, что нищей стране не к лицу думать о народном образовании[159].
Заключения Финансового комитета нанесли серьёзный удар правительству Э. Венизелоса, всё время уверявшего общественное мнение в том, что Греция непременно получит помощь от держав-покровительниц. В стране сразу же резко понизился курс драхмы. Если раньше доллар стоил 78 драхм, то теперь – лишь 1,25 драхм. Финансовый кризис в стране вызвал яростные нападки оппозиции на правительство либералов; открыто требовали его отставки.
Мог ли в этих условиях Венизелос рассчитывать на получение нужной ему финансовой помощи от европейских держав? На этот счёт советские дипломаты высказывали большие сомнения. Относительно Италии вряд ли можно было питать серьёзные надежды; экономическое и финансовое положение этой страны в тот
