Так завершилось это решающее морское сражение, в котором горстка португальцев одержала победу над огромным воинством арабов благодаря более искусной тактике и лучшему вооружению. Политические и моральные последствия этой победы были весьма значительными. Когда планы самого могущественного правителя Малабарского берега потерпели крах под мощными ударами орудий да Гама, все правители Южной Индии, как бы они ни относились к европейцам, стоявшим теперь у них на пороге, убедились, что белые люди действительно хозяева моря и останутся ими до тех пор, пока не получат отпора на суше. Потребовалась еще одна демонстрация силы, чтобы урок усвоили и государства Северной Индии, но описанное выше сражение было одним из двух событий, наглядно показавших, что белые люди пришли на Восток всерьез и надолго и уже заложили прочный фундамент, какая бы конструкция ни была возведена на нем впоследствии. Между прочим, моральный эффект не был ограничен Индостаном. Уцелевшие арабы поведали о сражении всему восточном судоходному сообществу, создав европейцам репутацию великих воинов. (Арабы были давно знакомы с европейцами по боевым действиям на суше и на море к Средиземноморье, начиная с 600-х годов. – Ред.)
С точки зрения тактики сражение было интересным, как иллюстрация противоположных методов ведения боя. Португальцы впоследствии подобным же образом вели боевые действия с местными флотилиями в районе Малайского архипелага и в других местах. В этих сражениях мастерство и наука сталкивались с массовостью и неизменно добивались успеха, во всяком случае, пока ветер позволял маневрировать под парусами. Только когда стихал ветер, белый человек оказывался на воде в опасности. Когда такое случалось, бывало, он терпел поражение под напором превосходящей массы. Но бывали случаи, когда и при отсутствии нужного ветра исход сражения решал калибр и дальнобойность орудий. Хотя бывало и другое: белый человек мог оказаться победителем, когда все было против него, только из-за того, что противник поддался панике.
Как и в случае с некоторыми другими сражениями на море, историки не дали описанному выше морскому бою определенного имени. Иногда его называют сражением при Каликуте, иногда – победой португальцев 1502 года. Оба названия неудачны, поскольку, используя первое, морское сражение можно перепутать с обстрелами города Каликута, а второе ничего не говорит о месте, где оно произошло. Представляется наиболее удобным именовать его битвой при Малабаре – по названию ближайшего морского побережья, по аналогии с Ютландским или Уэссанским морскими сражениями (Ютландское сражение в Северном море у полуострова Ютландия 31 мая – 1 июня 1916 г. между основными силами британского флота («Грандфлит») и германского «флота Открытого моря». Несмотря на большое превосходство в силах (1 млн 144 тысячи тонн водоизмещения против 650 тысяч тонн у немцев, вес бортового залпа также в 2,5 раза больше), англичане не смогли разбить немцев и потеряли больше: 6097 человек убитых и 177 пленных против 2551 убитого. Потери в кораблях:
3 линейных крейсера, 3 броненосных крейсера и 8 эсминцев у англичан и 1 устаревший линкор, 1 линейный и 4 легких крейсера и 5 эсминцев у немцев.
Уэссанское сражение 1 июня 1794 г. в 800 км к западу от острова Уэсан (Уэссан), находящегося в 50 км к западу от Бреста, между английским (25 линейных кораблей, 7 фрегатов, всего 2036 пушек) и французским (26 линейных кораблей, 7 фрегатов, всего 2066 пушек) флотом. Французский флот, в котором из 12 тысяч человек личного состава 7500 человек впервые вышли в море и не имели боевой выучки, потерпел поражение, потеряв 3 тысячи человек и 7 линейных кораблей (1 потоплен, 6 захвачены англичанами), еще 7 линейных кораблей повреждены. Англичане также умылись кровью, потеряв 1150 человек убитыми и ранеными, 11 кораблей были повреждены. В результате английская эскадра ушла в Портсмут, а французы, несмотря на поражение, выполнили главную задачу – проход в Брест каравана из 130 судов с зерном и иным продовольствием из Северной Африки (в 1793 г. во Франции был сильный неурожай). – Ред.). Так мы и сделаем, по крайней мере, на страницах этой книги.
Этим триумфом Васко да Гама завершил свою морскую карьеру и в дальнейшем действовал только на земле (не совсем так. Много лет он не был задействован, но в 1524 г. был назначен вице-королем Индии, отправился туда в апреле, достиг Гоа, затем перешел в Кочин и там в конце 1524 г. умер. – Ред.). Немногие люди могут назвать себя одновременно исследователями и воинами. Да Гама имеет такое право. В качестве исследователя он остался в веках на высоте, на которой рядом с ним имеют право стоять только Колумб и Магеллан. А в качестве адмирала он завоевал репутацию решительностью, с которой принял вызов каликутского саморина, хотя вполне мог уклониться от сражения, не дискредитировав себя, и тактическим мастерством, проявленным при боестолкновении с противником.
Но три великих соотечественника да Гама, пришедших на сцену сразу после него, затмили его военные подвиги. Королю Мануэлу несказанно повезло иметь столь блестящих подданных. Желая получить непредвзятое и компетентное мнение относительно проблемы дальнейшего сообщения с Индией после экспедиций Кабрала и да Гама, он выбрал для следующей экспедиции длиннобородого Афонсу Албукерки, выдающиеся способности которого уже давно привлекли внимание короля (флотилия Албукерки отправилась в Индию в 1503 г.). Имя этого человека приобрело широкую известность в истории исследований Индийского океана и остается знаменитым по сей день. Этой воистину крупной личности все историки единодушно присудили статус гения. Отлично понимая высочайшую важность порядка во всем, что имеет отношение к господству на море, как во время войны, так и в периоды мира, Албукерки одновременно был феноменально смелым человеком, обладал полной уверенностью в себе и способностью принимать быстрые решения в кризисных ситуациях. Имея храброе сердце, чтобы осуществлять задуманное, и светлую голову, чтобы планировать, он никогда не колебался, следуя принятым курсом, выбранным так, чтобы лучше и быстрее достичь нужной цели, независимо от встречающихся на пути трудностей. Всегда вынужденный противостоять собственному необузданному темпераменту, он тем не менее напоминал английского адмирала Нельсона (1758–1805) способностью выдерживать утомительные периоды бездействия, не утрачивая энтузиазма и оптимизма. Короче говоря, было невозможно найти человека, лучше подходящего для великой работы, которая ему предстояла. Он мог быть абсолютно беспощадным – но ни в коем случае не был таким всегда – и нередко навязывал волю белых людей сопротивляющимся индийским (и другим. – Ред.) правителям. Но эти черты лишь означали, что он был пропитан духом, в котором в XVI веке велись войны с цветным населением (вообще с народами другой веры. – Ред.), и совершенно искренне верил, что выполняет свой долг перед своей страной и сувереном, имевшим божественное право вмешиваться в дела иноверцев, если того требуют его интересы.
Кроме исследования общей ситуации и составления соответствующего доклада, Албукерки получил приказ предпринять необходимые шаги для укрепления позиций Португалии на берегу и, если потребуется, помочь правителю Кочина. Поскольку все перечисленное не требовало крупных морских сил, и путешествие, в общем, носило исследовательский характер, Албукерки вышел в море на четырех кораблях (еще тремя командовал его двоюродный брат), и его первым пунктом назначения в Индии был Кочин. Здесь по прибытии Албукерки сразу начал укреплять португальскую факторию, построив оборонительные сооружения со стороны суши – в ранних европейских поселениях на Востоке эта сторона всегда была уязвимой. Он также оказал ценную помощь в организации обороны города против давно ожидаемого нападения армии Каликута, которое имело место в период его пребывания в Индии и было успешно отбито. Далее он приступил к укреплению поселений в Каннануре и Квилоне, причем последнее стало уже третьей торговой концессией, данной правителем малабарского приморского города португальцам.
Все перечисленное Албукерки считал второстепенными задачами своей миссии, которые он выполнял, не прекращая строить грандиозные планы. Его разум не мог удовлетвориться проведением только пассивной восточной политики на небольшом отрезке индийского побережья. Ведь он, как никто другой, понимал, насколько великие возможности может дать контроль над восточными морями. Наделенный даром наглядно представлять перспективные ситуации на море в самом широком масштабе, он смотрел на карту Индийского океана и изучал его характер в целом с точки зрения коммерческих возможностей. В результате он стал первым человеком в истории, развившим организованную систему торговли в масштабах океанов, и пришел к пониманию необходимости организации защиты морских путей, выделив этот вопрос в отдельную область военно-морской науки. Албукерки знал, что жители Южной Азии (индийцы и другие) вели обширную торговлю с арабскими купцами из Мекки, и имел основания полагать, что они станут продавать свои товары всем, кто даст им хорошую цену. И поскольку арабы прибегли к оружию, отказываясь признавать конкурентов, они сами лишили себя права на долю в бизнесе. И в будущем победить европейцев они не смогут. Португалец в этом нисколько не сомневался. На этой основе он и разрабатывал свои планы.
