Вам нехорошо?
Да… нет.
Лицо его было так близко, что она могла разглядеть даже крохотные морщинки, разбегавшиеся от уголков его глаз. Брови у него были густые и прямые — вразлет. Одна из них поползла вверх в безмолвном вопросе.
Девушка понимала, что неприлично так глазеть на мужчину, но разве она могла перестать?
— Значит, преподобный Уинслоу был вашим наставником и в мирских делах? — негромко осведомился виконт, не сводя глаз с ее губ.
— Да.
— И что он рассказал вам про отношения мужчин и женщин?
— Боюсь, я не понимаю.
Эдвард скользнул рукой по шее девушки, провел пальцем вверх до ямочки у нее на подбородке.
— А по-моему, все же понимаете. Признайтесь, вы ведь сейчас что-то чувствуете? Со мной?
Бедняжка затрепетала.
Да.
Я в этом не сомневался. Я сам тоже ощущаю это, а так бывает лишь тогда, когда чувство взаимно. Я никогда не испытывал подобного прежде.
Правда? — Линдсей застенчиво улыбнулась.
— Ты сама невинность. — Виконт засмеялся, но в глазах его не было и тени улыбки. — Ей-богу, воплощение невинности. Я и не верил, что в наши дни еще встречаются такие редкие исключения.
Слова его ставили девушку в тупик.
— Но я очень много читала… Эдвард. Его преподобие говорит, я очень даже много чего знаю, даже больше, чем следовало бы юной леди. Хотя я не так уж и молода.
— Ты еще совершенное дитя, — ласково проговорил Хаксли. — Подумай-ка еще раз. Что говорил твой учитель о мужчинах и женщинах и о том, что происходит, когда они остаются вдвоем?
Линдсей объяло смутное беспокойство. Может, виконт пытается ей что-то втолковать, а она никак не понимает? Но ведь он же не имеет в виду тот пережитый ужас, что роднил их! Она собралась с мыслями.
— Он говорил, что мужчины и женщины очень не похожи друг на друга.
— Какая проницательность!
— Он говорил, есть какой-то… гм… химический элемент, и из-за него, когда мужчины остаются наедине с женщинами, которые им… ну, в общем, нравятся, им хочется согрешить.
Хохот виконта удивил и испугал Линдсей. Она отпрянула, было, но Хаксли удержал ее.
— Согрешить? — Он снова засмеялся, но взял себя в руки. — А славный преподобный отец объяснял тебе, что такое грех?
— Не очень ясно, — совершенно серьезно отозвалась девушка.
— Но, кажется, я и сама знаю.
— Ага. — Нагнувшись ближе, Эдвард прижался щекой к ее щеке. — И скажи, исходя из того, что тебе известно, ты считаешь, что грешить очень дурно?
Его щека была шершавой — восхитительно приятно-шершавой и колючей. Слабея, Линдсей оперлась рукой о широкое плечо виконта.
— Ну наверное, нет. Разумеется, если мужчина и женщина… небезразличны друг другу.
— В одном его преподобие прав. Ты очень много знаешь — по крайней мере в этом вопросе, мое дивное видение. — Он приподнял ей подбородок, так что она была вынуждена смотреть ему прямо в глаза. — А тебе не хотелось бы погрешить со мной? Самую малость, просто чтобы понять, как тебе это понравится?
— Я… — Потеряв дар речи, девушка только и смогла, что открыть рот, жадно ловя воздух.
В следующий миг Эдвард уже целовал се. Линдсей уперлась ладонями ему в грудь, но стальные руки, обвившиеся вокруг нее, подавили возможность какого-либо сопротивления. Девушка со слабым стоном закрыла глаза и вновь открыла их, лишь почувствовав, что его губы ритмично двигаются, плотнее прижимаясь к ее губам.
— Ну как, ты еще не хочешь, чтобы я остановился? — поинтересовался Эдвард, нежно поглаживая ее за ухом и приподнимая золотистые локоны, чтобы прочертить дорожку жарких поцелуев вниз по ее шее. — Я слышал, что далеко не каждой женщине нравится грешить.
Продев руку ему под рубашку, девушка скользнула ладонью вверх по могучей груди и, обвив виконта за шею, робко запустила пальцы ему в волосы.
— А мне, кажется, очень нравится.
— Какая у тебя горячая ладошка. — Эдвард прижался губами к уголку ее рта. — Давай-ка я помогу тебе снять жакет.
Напрочь потеряв способность соображать, Линдсей безропотно позволила Хаксли расстегнуть ряд пуговок у нее на груди, а когда он начал стягивать с нее жакет, даже сама подставила руки, чтобы ему было удобнее. Справившись с жакетом, виконт развязал ленты у нее под подбородком и медленно снял с девушки шляпку.
— Дай я на тебя полюбуюсь. — Вместо того чтобы снова прижать Линдсей к сердцу, на что она втайне надеялась, он чуть отодвинул ее от себя, нежно поглаживая обнаженную кожу ее рук ниже коротких присборенных рукавов. — Какая же ты красавица. Его взгляд — восхищенный, жаркий — усиливал то непонятное, призывное томление, охватившее Линдсей и волной поднимающееся откуда-то из глубин ее существа. Может, она слишком испорченная? В некоторых из прочитанных ею романов упоминались какие-то «дурные женщины», хотя она не совсем понимала, что означают эти слова.
Эдвард осторожно опустил ее на мягкие подушки дивана и склонился сверху.
Мне никогда не надоест смотреть на тебя вот так. Сердце ее билось столь громко и часто, что девушке чудилось: виконт просто не может не услышать!
Ты ведь не боишься меня, правда, Линдсей? Она покачала головой:
О нет.
О да! Она боялась до полусмерти — но не столько Эдварда,
сколько себя самой.
— Вот и хорошо. Я бы ни за что не хотел напугать тебя. Он снова медленно прильнул к ее губам, но на сей раз более настойчиво. Зубы его легонько прикусили нижнюю губу девушки. Линдсей сладко вздохнула и поудобнее изогнулась под его сильным телом.
— Милая моя, — бормотал он. — Ты прелесть. Пальцы его ласково поглаживали атласную кожу девушки у самого выреза платья. Линдсей едва дышала. Но, наверное, думала она, все так и должно быть? Эдвард ведь сказал, что не хочет ее пугать.
Он прижимался к ней все сильнее. Его рука будто невзначай скользнула под вырез.
— Эдвард! — вскрикнула девушка.
— Да? — В глазах его сверкали яркие искры — Что такое, мое дивное видение?
Но он не дал ей ответить, закрыв рот очередным поцелуем. Линдсей ощутила, как его язык проник между се губ, но вместо ужаса испытала лишь все нарастающий восторг и пылко выгнулась навстречу виконту.
— Да, Линдсей, да. — Эдвард шутливо ущипнул девушку за подбородок, и она почувствовала, как он возится со шнуровкой на лифе ее платья. — По-моему, ты готова погрешить еще немножко.
Не успела Линдсей понять, что он делает, как почувствовала прохладное дуновение на своей груди. Девушка инстинктивно попыталась прикрыться, но Эдвард ловко перехватил ее руки и прижал к дивану.
— Не волнуйся, — шепнул он. — Ты прекрасна и просто создана для этого… со мной. Скоро ты все поймешь. Доверься мне.
