Ребята собирались в поход, а когда узнали, что к ним едут гости, решили поход отложить, чтобы пойти вместе. Вот тогда-то грузинские ребята и увидели по-настоящему прекрасные литовские леса, озёра Игналины, зеленовато-синие и прозрачные до самого дна. По дну мелькают тени от рыб. Все вместе катались на «Ракете», долго говорили у костра. И вокруг шумели сосны — высокие и прямые, как мачты.
Гиви сказал:
— Красиво. Когда приедете к нам, мы поведём вас в горы. Это тоже красота.
Мы с ребятами сидим в тихой школе долго-долго. За окнами начинает темнеть. Алдона поправляет толстую белую косу и говорит:
— Мы и сами стали дружнее с тех пор, правда?
И все соглашаются с ней. Владас произносит.
— У нас была с грузинскими ребятами товарищеская встреча по настольному теннису. Они здорово играют.
Всё-таки он опять свернул на свой любимый настольный теннис.
Как это хорошо — далеко друг от друга живут два шестых класса. Жаркая Грузия, прохладная Литва. Живые, нетерпеливые смуглые грузины. Сдержанные, медлительные белоголовые литовцы. Непохожие характеры, непохожие песни. А всё равно друзья — щедро делятся всем хорошим. Поддерживают в грустный час. Учатся друг у дружки пионерской науке. Я сказала об этом ребятам, и они со мной согласились. Конечно, это большая радость — иметь верных друзей.
Мы шли по улице. Впереди Владас, Юлия, Эдмунд. А мы с Алдоной немного сзади. Что-то изменилось, я не сразу поняла, в чём дело. Потом догадалась — ветер утих. В сумерках я разглядела: петушок на школьной крыше стоял неподвижно, спокойно.
Подарок из Берлина
Необычная посылка пришла в горняцкий посёлок Вершина Тёи, расположенный в горах Хакассии. Её прислали в местную школу пионеры одной из школ столицы ГДР — Берлина. В посылке искусно выполненный самими ребятами герб Берлина — маленький медвежонок с серебряным ключом в лапе. Это был хороший подарок немецких друзей к традиционной неделе дружбы с пионерами и школьниками Германской Демократической Республики, которая проходила в школе посёлка Вершина Тёи.
Юрий Шевченко
В долине Лефу
«Возвращайтесь», — скрипнула вековая ель и уронила на землю шишку.
«Возвращайтесь», — тоненько пискнула первая звёздочка, вспыхнувшая на востоке.
«Пора возвращаться», — дохнул в лицо ветер и ушёл в высоту, к далёким кронам деревьев.
Валентин Семёнович Панарин поднял руку. Шестеро ребят остановились. Вечер быстро опускался на долину таёжной речки Лефу, затерявшейся в северном углу Хабаровского края. Сперва потемнели низины, затем алыми стали вершины сопок, ещё освещённые солнцем. Скоро и они погаснут, и тогда в тайгу проберутся сумерки. До темноты — часа полтора, определил Валентин Семёнович, времени как раз в обрез, чтобы добраться до посёлка, на летнюю базу краевой детской туристской станции.
Панарин — человек огромный. На широких плечах — кожаная куртка, на ногах — сыромятные ичиги. Красное, изъеденное комаром лицо украшают растопыренные усищи. За спиной Валентина Семёновича — берданка. Но устрашающая внешность директора туристской станции испугает разве что новичка. Человек Валентин Семёнович тихий и жалостливый, мухи не обидит, а берданка — только для порядка. Для инструкции, как говорит он сам.
Гена Титов, Лена Кондратьева, Афоня Бельды и ещё трое ребят во главе с директором станции забрались в верховья Лефу не случайно. Этим летом из Сибирского отделения Академии наук пришло в Хабаровск письмо. В связи с началом строительства Байкало-Амурской магистрали, говорилось в нём, нужно особенно позаботиться об охране природы в зоне БАМа и прилегающих дальневосточных районах. Для ребят детской туристской станции задание: взять на учёт, описать и нанести на карту все водоёмы края, где растёт лотос — растение, встречающееся в нашей стране только на Дальнем Востоке. Это для того, чтобы с приходом строителей в пустынные места края, с началом прокладки новых шоссейных дорог не повредить заповедные озёра Лотос — не только красивый и редкий цветок. Нужен он стране не меньше, чем целебная аралия или сам женьшень. Древние египтяне недаром избрали лотос символом своего государства. Из лепестков и корней лотоса они приготовляли до двухсот различных лекарств. Многие рецепты за давностью лет утрачены, но в медицинских лабораториях идёт поиск…
Первую половину лета отряд Панарина обследовал близкие к Хабаровску районы. Лена Кондратьева, новичок на станции — ей только сровнялось тринадцать лет, — опередила многих опытных следопытов, даже таких, как эвенк Афоня Бельды и нанаец Толя Гейкер. А может быть, ей просто повезло: Лена нашла дорогу к трём затерянным водоёмам у села Михайловское и у Волочаевки, привела туда остальных ребят. На тёмных волнах озёр покачивались огромные розовые цветы, а над ними плыл тяжёлый сладкий аромат.
В августе Валентин Семёнович отобрал шестерых самых опытных и наблюдательных ребят, подготовил снаряжение — ичиги, накомарники, сапёрные лопатки, котелки — и повёл отряд в верховья Лефу, места дикие и отдалённые. В здешнем посёлке на берегу реки в это время стало малолюдно: всё мужское население укатило на моторных плоскодонках вниз, к Амуру, к новому мосту у Комсомольска. Там началась путина. Пошла кета.
— Будем возвращаться, — решил Панарин. — Давайте не разбредаться. Держитесь поближе ко мне.
— Валентин Семёнович, — спросил Димка Ткачук, — а может, привал?
И со значением поглядел на котелок, который болтался у него на поясе. Панарин усмехнулся. Толстенький Димка здорово проголодался. В иное время ребята начали бы над ним подтрунивать. Но сейчас не будут. Небось сами есть хотят, после пяти-то часов ходьбы…
— Привала не будет. Объясняю. В тайге задерживаться на ночь нельзя. До базы десять километров. Дома выдам двойной паёк.
В обратный путь двинулись без промедления, по зарубкам, оставленным накануне. Идти теперь было много труднее. Тонкие лианы лимонника, хорошо заметные днём, то и дело цеплялись за одежду. Мшистая уклонистая почва обманчиво скрывала заросшие папоротником ямки. Прыгая с кочки на кочку, Лена поскользнулась и захромала. Панарин увидел, как она закусила губу.
— Отряд, реже шаг. Скоро будем у реки, там дорога легче. Лена, а ты забирайся ко мне на спину. Афоня возьмёт мой рюкзак…
Лена энергично запротестовала, но неожиданно вскрикнула, ступив на больную ногу.
— Вот видишь? А ну, ребята, подсадите её. Э, да в тебе и весу-то нет! Ничего, ничего, донесу. Ну, двинулись помаленьку.
Во главе отряда стал Афоня Бельды, маленький ростом, но ловкий и выносливый. Ребята поднимались теперь в гору, на сопку. На её вершине стояла горелая сосна, примеченная ребятами заранее. За сопкой — Лефу.
Ещё не добравшись до вершины, Афоня услышал странный звук. Как будто дальний стрекот вертолёта. Ребята остановились, замолчали. Прислушался и Панарин.
— Где-то работает мотопила… «Дружба».
— Мотопила? — удивился Толя Гейкер. — Здесь леспромхоза нет поблизости.
— Давайте на вершину, быстро!
На вершине сопки было светло как днём. Оранжевый диск солнца катился у самого горизонта. Внизу змейкой извивалась, теряясь в голубом вечернем мареве, холодная Лефу.
— Вон они! — указал Афоня вниз, в долину реки.
На самом берегу реки, у вековой лохматой пихты — в километре от ребят — суетились две маленькие человеческие фигурки. Оттуда и доносился звук работающей пилы. Вот пихта качнулась, по тайге пролетел звонкий треск, и могучее дерево тяжело рухнуло в воду. Вершина его легла на противоположный берег.
— Браконьеры! — решил Панарин и дрожащими руками расчехлил бинокль. — Точно! Одного я, кажись, знаю, по куртке узнаю. Браконьеры!
— С чего вы взяли? Может, просто… ну, балуются. Жалко, конечно, дерево…
— Балуются! Вот спустимся вниз, узнаешь, что это за баловство! Афоня, сам в посёлок добраться сможешь?
— Доберусь, однако.
— Только кругом иди, к реке сейчас не спускайся. Понял? В посёлке, в крайней избе — «Охотнадзор». Там же инспектор рыбоохраны. Кого найдёшь — тащи сюда. Погоди, я тебе записку напишу. Этого, в синей куртке, зовут Кудликов. Они знают.
— А вы, Валентин Семёнович? А ребята?
— За нас не беспокойся. Найдёшь нас у пихты срубленной. Ну, беги…
Ребята начали спускаться к реке сразу же, как ушёл Афоня. По дороге Панарин то и дело поглядывал в бинокль, приговаривал: «Ай, чего делают!» Лене помогал идти Толя. Через сотню шагов, ещё раз посмотрев в бинокль в сторону Лефу, Валентин Семёнович не выдержал, поднял берданку и выстрелил в воздух.
Двое бородатых мужчин у реки, сидевшие у поваленного дерева на корточках, как по команде поднялись. Издали было видно, как они бегали по берегу, суетились. Потом взвалили на спины мешки и побежали вдоль реки в сгущавшуюся темноту.
