Соскучился…
После длительного отпуска, наш небольшой коллектив столовой вновь заступил на трудовую вахту. Как и полагается, накануне нового трудового года, все вышли на «субботник»: одни усердно надраивают полы, другие – перемывают посуду, третьи – освобождают от пищевой плёнки и целлофана кастрюли, миски, сотейники, черпаки и прочую утварь. Словом, ежегодная расконсервация и подготовка к производственной деятельности.
Настроение не то, чтобы праздничное, но – можно сказать – приподнятое: как-никак, во время отпуска у каждого произошли существенные издержки и теперь, все мечтают поскорей приступить к работе с тем, чтобы дождаться первого аванса.
Володя – добродушный мужик лет пятидесяти, родом из Тирасполя, с хитроватыми бегающими глазками – с готовностью помогает коллегам, периодически бубня себе под нос:
– Господи, как я соскучился по работе! Кому сказать – не поверят… Боже, как же я соскучился!
Отдельные товарищи, с удивлением и я бы даже сказал, с некоторой опаской, держатся на почтительном расстоянии от своего коллеги из Молдовы, недоумённо взирая на него, как на маленько «тронутого»: «подумаешь, эка невидаль – вновь накидывать на себя это ярмо и словно заведённый робот, изо дня в день заниматься однообразной рутиной… чего ж, тут радостного?»
Наконец, один из поваров не выдерживает. Пытаясь остудить столь странный творческий энтузиазм и трудовой порыв коллеги, он осторожно осведомляется у Володи:
– Не понимаю: как можно успеть соскучиться по работе настолько, что даже радоваться ей?
– Тебе этого никогда не понять… – с горечью констатирует Володя, разбирая гастрономические ёмкости с инвентарём. И, встретившись со мною взглядом, лукаво подмигивает, переходя на шёпот:
– Всё, что было «нажито честным трудом» до отпуска, давным-давно подошло к концу: дома – хоть шаром покати… Господи, как я соскучился по работе!
«Алмазные» курочки
На знаменитый судостроительный завод «Алмаз», что расположен на Петровском проспекте, я попал совершенно случайно, через знакомого. В ту советскую пору, как и многие предприятия, производящие военную технику, он был секретным. Настолько секретным, что о нём знала вся страна.
Небольшой коллектив столовой, состоящий из десяти человек, ежедневно слонялся без дела, из угла в угол, поскольку никто из рабочих и служащих завода почему-то не решался захаживать к нам. То ли, времена для страны наступали тяжёлые, то ли здоровье своё берегли…
Заведующим у нас был симпатичный молодой человек. Мне запомнилось только его имя – Павел. И ещё то, что он страстно желал поскорей смотаться из этой страны. Не знаю, зачем и почему, но непременно в Израиль, хотя был чистокровным русским. Забегая вперёд, скажу, что ему всё же, удастся осуществить свою мечту.
Однажды, предприимчивый шеф отправил меня торговать цыплятами.
– По разнарядке, их поступило слишком много и необходимо как можно скорее от них избавиться – пояснит мне Павел, пряча свои глаза.
Позже я выясню, что он просто, провернул какую-то очередную махинацию, и теперь оставалось лишь превратить этот товар в наличные.
Мне выдали ватный тулуп, валенки, рукавицы и … белый накрахмаленный передник. В машину загрузили с десяток ящиков с «цыпами», стол, весы; мы с шефом сели в кабину к водителю и отправились на север, в сторону «Гражданки». В конце концов, было принято решение, торговать у станции метро «Площадь Мужества».
А следует отметить, что зима в тот год выпала на редкость суровая. Шофёр с заведующим помогли мне разгрузиться и на прощание, садясь в тёплую кабину, шеф строго потряс указательным пальцем:
– Смотри у меня, за товар отвечаешь головой! Пока всё не продашь, не смей никуда отлучаться! Вечером приеду за тобой.
Я установил механические весы на стол и замер от удивления: красная стрелка застыла строго посередине циферблата. Вскоре до меня дошло, что техническое масло, находящееся внутри весов, просто-напросто замёрзло. Пришлось разжечь рядом небольшой костерок и отогревать весы. Постепенно стрелка стала нормально функционировать, и я быстро потушил очаг. Потом, по ходу торговли, я уже поумнею и не стану тушить импровизированный костёр, а – наоборот – постараюсь поддерживать пламя.
Цена курочек была неизменна – 1 рубль 75 копеек. К полудню, с превеликим трудом мне удалось продать пять ящиков «красавиц», которые ко второй половине дня стали постепенно покрываться синюшно-фиолетовым оттенком. Торговля заметно затормозилась. Я окончательно околел и выглядел в своих затрёпанных валенках и ватнике как заключённый, сбежавший с колымских приисков или как французский солдат наполеоновской армии, отступающей из Москвы.
Наконец, костёр окончательно потух и весы стали вновь «непослушными». В этот момент, ко мне подошёл прилично одетый молодой гражданин и попросил взвесить курицу. Замёрзшими пальцами я проделал привычную операцию, завернул цыплёнка в бумагу, получил от покупателя деньги и уже собирался разломать очередной освободившийся ящик, как вдруг товарищ, сунув мне под нос красную корочку, грозно произнёс:
– Обэхеэсес! Вы только что меня обвесили!
Ящик выпал у меня из рук.
«Турма» – первое, что пронеслось у меня в голове, представив себе ленинградские «Кресты».
– Помилуйте, но вы ведь сами видите, что весы на морозе плохо работают? – начал, было, я оправдываться, не на шутку наложив в штаны.
– Ничего не знаю! Где Ваш заведующий? Сейчас будем составлять протокол – сухо и по-деловому стал входить в новую для себя роль мошенник.
– Я… я не зна… Он будет только вечером… Простите… – начал я лепетать бог весть что, добавив, зачем-то, в конце: – Мне очень холодно…
Словно, это могло послужить для меня серьёзным аргументом для оправдания.
Мой обвинитель, напротив, с каждой минутой становился всё уверенней и строже. Решительным шагом он направился к телефонной будке, что находилась возле выхода метро. Я же, стал метаться между ним и брошенным товаром, не зная, что предпринять. Товарищ, сняв трубку, с кем-то общался, а я уже стал гадать – сколько же мне припаяют. Вспомнилась, почему-то, семья, маленькие детки…
«Сиротинушки…» – жалостливо промелькнуло в несчастном мозгу.
Наконец, я вспомнил, что и сам могу позвонить в кафе.
– Он был один? – коротко перебил меня Павел, быстро вникнув в ситуацию.
– Д-да… – пролепетал я в трубку.
– Тогда смело можешь послать его на х#й! – и тут же, представив моё выражение, продолжил: – Знаю – не сможешь. Тогда, просто, верни ему деньги и пусть он подавится этой курой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
