Синтия поставила бутылку на стол — задумавшись, она вылила в кастрюлю чуть ли не половину.
— Это не жаркое, это такое французское блюдо — специально для гурманов.
— Пахнет, по крайней мере, вкусно. — Абигайль хотела было облокотиться на стол, но заметила, что он запачкан жиром, и опустила руки на колени.
Синтия закрыла кастрюлю крышкой, подошла к матери и поцеловала ее в макушку, в легкие, как пух, седые волосы.
— Извини, что я тебя расстроила. Давай пойдем в гостиную, поговорим там.
Теперь, почувствовав усталость, мать тяжело привалилась головой к Синтии. Она казалась слабой и беспомощной, но на самом деле это была игра, и Абигайль прибегала к ней всякий раз, столкнувшись с чем-то непонятным. Тут она сразу превращалась в старушку, ни на что якобы не годную, разве только на то, чтобы тихонько копошиться по хозяйству. Много ли ей надо — жизнь идет к концу.
— Я ведь тебе счастья хочу, Синтия, только счастья. Ты это понимаешь, правда?
— Да, конечно.
Рука об руку они прошли в гостиную через небольшой холл, стараясь ступать по коврикам, чтобы не испортить до блеска натертый паркет. Вот так и в жизни, подумала Синтия, мы обе, как и все, стараемся спрятаться от неизведанного, шагая по заранее постеленным коврикам.
— А ты сообщила Пэм?
Синтия накануне звонила сестре в Лос-Анджелес и выложила ей все как есть: про свадьбу, про то, что Клэй старше ее, и про брачный контракт, про то, что девочки уезжают учиться, и про платье от Хэлстона. Хотя они с сестрой не очень ладили, Синтия всегда сначала все рассказывала Памеле, а уж потом матери. Сестра была как бы пробным камнем. Иногда, как теперь, она оказывалась союзником. Мать мнение Памелы уважала. Памела достигла в жизни большего, чем Синтия, она была благоразумна, спокойна, умела сделать наиболее подходящий для себя выбор и добиться того, что хотела. Она вышла замуж за инженера, родила троих детей — жизнь ее была надежна, скучна и не допускала отклонений. В колледже она изучала экономику.
— Пэм считает, что мне надо поскорее выйти за Клэя, — ответила Синтия матери. — Она сказала: «Ты же не молодеешь». Прямо так и заявила.
— Ерунда. Тебе только тридцать восемь.
— А ей тридцать пять, и она считает, что тридцать восемь — это уже старость.
— Ты ей рассказала про контракт?
— Конечно. Она говорит, что сейчас все так делают. И раз Клэя один раз уже обобрали, в таком контракте есть определенный смысл.
— Да, есть — для него.
— Ну, конечно, для него. Его адвокаты не зря настаивают на этом.
— Ну как ты не понимаешь, что он тебя ставит в полную зависимость? Другого слова не подберешь. Почему было с кем-нибудь не посоветоваться, хотя бы со мной, прежде чем что-то подписывать?.. Нет, я не думаю, что ты с ним обязательно разведешься, но как раз страх, что ты можешь это сделать, и останавливает мужчину, поддерживает стабильность семейной жизни.
— Ну, в пятидесятых годах, наверное, так и было.
— Это и сейчас так. А ты как думаешь? Может, мужчины стали другими от того, что некоторые женщины — какой-то ничтожный процент — перестали носить бюстгальтеры? Подумаешь, революция!
— Но тьГ же понимаешь, что я выхожу замуж не для того, чтобы держать Клэя в постоянном страхе. Он меня любит. И я не хочу, чтобы его чувство было поколеблено из-за боязни, что я могу развестись с ним ради алиментов. Сейчас все ясно. Просто два человека встретились, полюбили и решили соединить свои жизни, потому что им вдвоем хорошо. Никакой сделки тут нет.
— Разве? Ты продаешь магазин и переезжаешь в Нью-Йорк, чтобы взять на себя заботы о человеке, который и в подметки тебе не годится. И это не сделка? Да, ты права, для тебя это не сделка — ничего не выгадываешь, только теряешь.
Синтия покачала головой, давая матери понять, чтобы она замолчала, потому что вошла Бет с двумя бокалами виски. Она сделала круглые глаза:
— А мне понравится жить в Нью-Йорке! И Саре тоже. В школе девчонки прямо позеленели от зависти, когда узнали, что мы будем учиться в Хоуп-Холле. — Она положила на кофейный столик салфетки, а уж потом поставила бокалы. Бет хорошо знала, как угодить матери и бабушке. — И будет здорово наконец иметь деньги!
Да, трепать нервы она тоже умела.
— Я знаю, ты считаешь, что Бет цинична. — Синтия взглядом попросила у матери прощения. — Но вся наша жизнь цинична.
— Почему, если говоришь правду, это цинично? — Бет скрестила руки на груди и приготовилась к долгому спору, если взрослые примут вызов.
Миссис Мур вжалась в кресло и провела рукой по лбу — один из самых ее изысканных жестов.
— Как ты их воспитала, так они и думают. В их возрасте вообще не полагается рассуждать о деньгах.
Этого Синтия вынести не могла.
— Да ты хоть знаешь, на что я живу? У меня в банке четыреста четырнадцать долларов, а я должна по кредитной карточке около девятисот и банку две тысячи, не считая ссуды на магазин, да еще их папочка позвонил и ска зал, что, наверно, потеряет работу.
— Папа считает, что маме повезло найти такого богача.
— У тебя собственный дом и процветающий магазин, — ответила миссис Мур, пропустив реплику Бет мимо ушей.
— А девочки на какие деньги будут учиться в приличном колледже? На доходы от магазина, так что ли? В лучшем случае я смогу отправить их в местный колледж на два года.
— Но если он решит, что ты ему надоела, ты же ничего не сможешь сделать!
— Нет, смогу. Если он потребует развода, я могу не соглашаться и требовать компенсации.
— Это уже кое-что.
— Я думала, что говорила тебе.
— Но если ты захочешь развода, тогда дело худо.
— Ас чего мне хотеть развода? Он прекрасный человек. Я больше не хочу быть одна, хочу иметь мужа, надоело ходить в разведенных. До встречи с Клэем я даже не возражала бы, чтобы на мне женился Эл.
— Господи! Не напоминай мне о нем. — Миссис Мур возвела глаза к потолку.
— Бабушка, не упоминай всуе имя Господа, — вставила Бет.
Синтия удивленно подняла голову, она и не заметила, что Бет еще здесь. Она думала, дочь давно ушла.
— Сара говорит, что Эл к ней приставал.
— Замолчи и иди накрой на стол, — скомандовала Синтия.
— Уже накрыла.
— Тогда иди включи телевизор.
— Там нечего смотреть.
— Тогда просто оставь нас в покое и не действуй мне на нервы: — взорвалась Синтия.
Лицо Бет сморщилось, как будто она вот-вот заплачет. Она кинулась к бабушке. Быстро глотнув виски и поставив бокал на стол, миссис Мур протянула ей руку. Они тесно прижались друг к другу, как бы ища друг у друга защиты.
— Да я просто сказала, что нечего смотреть, — пропищала жалобно Бет.
— Не в этом дело. Ты правду сказала, будто Эл приставал к Саре?
— Ну, не знаю. Сара любит приврать, — ответила Бет. Она перевела взгляд на Синтию и часто-часто заморгала. — Он ее вроде ущипнул за попку.
— Не может быть, как же он… — растерянно сказала миссис Мур.
Синтия со вздохом пригладила волосы.
— Да ерунда все это.
По правде сказать, не такая уж ерунда. Всю зиму в семействе Роджак-Мур возникали разговоры о пострадавшей попке Сары. Эл начисто все отрицал: если что и было, то случайно. Сара утверждала, что он врет и демонстрировала всем синяк на ягодице. Синтия склонна была поверить обоим — да, было, но это ничего не значит, просто случайность. Но и Сара права — это возмутительно. А то, что Бет сейчас заговорила об этом — подлое предательство. Или она хотела показать, что Клэй лучше Эла? Бет умела поставить всех в тупик.
Миссис Мур не сводила с Бет скорбных глаз:
— Не дразни мать, Бет. Это низко, отвратительно. Пойди-ка лучше пока в свою комнату.
Бет не тронулась с места.
— Ох, Синтия, лучше бы никто из них не попадался тебе на пути! — простонала миссис Мур.
— Но Клэй очень хороший, — заявила Бет, оглянувшись на Синтию.
— Я ему не доверяю.
— Почему? И потом, другого ведь нет? — спросила Бет.
— Это еще не причина. Ты постараешься не повторять маминых ошибок, правда?
— Я буду балериной.
— Хорошо. Только не забудь, о чем я тебя прошу.
— Бет, марш к себе в комнату, сейчас же!
Миссис Мур слегка подтолкнула Бет к двери.
— Делай, как мама велит, детка.
Пожав плечами и что-то пробормотав, Бет пятясь вышла из комнаты. Синтия подождала, пока раздались ее шаги на лестнице, поднялась, зажгла все лампы и смахнула несуществующую пыль.
— Может, скажешь наконец, приедешь ты на свадьбу или нет? Мы договорились, что это будет во вторую пятницу октября. Верхний зал ресторана «Лютеция».
— Это обойдется тысяч в пять, не меньше.
— Нет. По сотне на человека, а нас будет всего четырнадцать.
— А потом?
— Потом мы поедем в свадебное путешествие на Ка-рибские острова, а девочек отправим в Хоуп-Холл. Их обещали принять, хоть учебный год уже начался. Мы будем жить в Нью-Йорке, я продам магазин, а летом приеду в Велфорд.
