Вместе с тем Сергей Владимирович понимал, что Турусов с его опытом публичных выступлений давно научился изображать искренность, благородство, демократичность и вообще любое качество, требуемое по сценарию. А значит, не стоит доверяться первому впечатлению. С таким зубром от политики нужно держать ухо востро.
- Позвольте выразить вам соболезнования, - вежливо начал Гуляев и тут же кинул пробный камень: - Думаю, смерть Альбины Николаевны была для вас страшным ударом.
- Я бы так не сказал, - неожиданно возразил Турусов. - Видите ли, Альбина была больна. Давно и безнадежно. Ей несколько раз делали операцию по пересадке почки, но рано или поздно организм чужую почку отторгал, а операции с каждым разом проходили все хуже. Когда Альбину забрали в клинику в этот раз, все мы - я имею в виду близких - были морально готовы к смертельному исходу. Оксана Яновна, подруга Альбины, которая лечила ее раньше, и доктор Корзухин, последний лечащий врач, оценивали ее шансы как один к десяти. Это при операции. А без оперативного вмешательства Альбина была обречена. Ей оставалось от силы несколько месяцев. Поэтому я не могу сказать, что ее смерть была для меня потрясением. Хотя обстоятельства, при которых она наступила, меня... гм... да, ошеломили.
- Судя по затруднениям с подбором нужного слова, оно не вполне точное, я прав?
- Да нет, почему же? Ошеломили, привели в замешательство, оглушили... Вполне точно передает мои чувства.
- Как правило, мужья, говоря о чувствах, которые испытали, узнав об убийстве жены, используют другие выражения, я бы сказал, более сильные.
- Понимаю. Мне жаль, если я вас разочаровал. Ни потрясения, ни отчаяния, ни ярости, ни жажды мщения я не испытываю. Боль... может быть, горечь потери... "Может быть" - потому что на самом деле горечь потери я давно пережил. Видите ли, долгая хроническая болезнь меняет не только внешность, но и характер больного. Характер даже в большей степени. Альбина последних лет была совсем не той девушкой, на которой я когда-то женился. Та была неземным существом, ангелом во плоти. Если бы вы знали ее...
- Я знал, - неожиданно для себя перебил Сергей Владимирович. - Мы учились в одном классе.
Во взгляде Турусова впервые появился личный интерес к следователю, который вел дело об убийстве его супруги. Словно признание Гуляева переводило его из разряда абстрактных личностей, следящих за соблюдением закона, в разряд почти что приятелей Виктора Палыча.
- Тогда вы меня поймете. Разве можно представить себе, чтобы та девушка ради обретения власти шла по головам? Наслаждалась этой властью, унижая людей, попирая их волю, желания и чувства? Радовалась чужому несчастью? А моя жена в последние годы именно так и делала. Не скрою, я могу понять человека, который ее убил. Не оправдать его, нет. Убийство оправдать нельзя, во всяком случае, убийство больной, беспомощной женщины, исподтишка. Но понять убийцу - могу.
"Что они, сговорились, что ли? - с внезапной неприязнью подумал Гуляев. - У одной убили подругу, у другого - жену, а они прямо готовы нанять убийце адвоката!"
- Скажите, а где вы находились, когда Альбина Николаевна умерла? - намеренно резко спросил он.
- Меня не было в городе, - ничуть не обидевшись, сообщил губернатор. - Время от времени приходится ездить по области, знаете ли. Проверять, правильно ли тратятся бюджетные средства, нет ли злоупотреблений, то да се...
- Как же вы уехали, зная, что жене предстоит операция с такими маленькими шансами на выздоровление?
- Я не знал, когда ей назначат операцию. Никто не знал. Для пересадки почки нужен донор... э... погибший человек со здоровыми почками. Мало того, у донора и реципиента должны совпадать группы крови и еще что-то... Они там делают какую-то проверку на совместимость тканей, не знаю точно какую. Словом, операцию могли провести еще не скоро, а мои обязанности никто не отменял. Я попросил Оксану, чтобы меня вызвали, если донор э... появится. Господи, как это ужасно звучит! Вам не кажется, что в самой идее трансплантации жизненно важных органов есть нечто глубоко циничное? С нетерпением ждать смерти здорового и нестарого человека, не сделавшего лично вам ничего плохого, более того - незнакомого, разве это не порочно?
- Не знаю. По счастью, у меня никогда не было причин задумываться над такими вопросами. Если позволите, вернемся к кончине вашей супруги. Часто ли вы навещали Альбину Николаевну до своего отъезда в область?
- Практически ежедневно.
- Тогда, вероятно, вам доводилось общаться с теми, кто за ней ухаживал. Как, по-вашему, у кого-нибудь из персонала клиники могли быть причины желать вашей супруге смерти?
Турусов усмехнулся.
- Несмотря на учебу в одном классе, вы не очень-то представляете себе характер женщины, смерть которой расследуете. Смешно думать, будто Альбина подпустила бы к себе человека, имеющего основания желать ей смерти. Все, кто имел право входить к ней в палату, от лечащего врача и до последней уборщицы, были тщательнейшим образом проверены на предмет связи с людьми, интересы которых когда-либо пересекались с интересами моей жены. У Альбины Николаевны была собственная служба безопасности, они ни за что не допустили бы такой промашки.
- Вот как? - Сергей Владимирович приподнял бровь. - Тогда почему же эта служба не озаботилась надлежащей охраной? Разве может один человек, да еще поставленный за дверью, обеспечить безопасность прикованной к постели женщины?
- Вы забываете о сиделке, которая дежурила в палате круглосуточно. О кнопке срочного вызова, установленной над кроватью Альбины. Ей достаточно было протянуть руку, чтобы поставить на ноги весь этаж. Охранник за дверью тоже мог поднять тревогу одним движением ноги. У него под столом - кнопка сигнализации. Нет, их трудно винить в том, что не уберегли Альбину. Разве можно предугадать такую цепь совпадений? Внезапный приступ у охранника, отлучка сиделки, сон Альбины... Преступнику невероятно повезло.
- Может быть, может быть, - задумчиво пробормотал Гуляев. - А среди работников клиники, не имевших доступа в палату вашей жены, были ее враги?
- Трудно сказать. Что-что, а наживать врагов Альбина умела. Правда, работники клиники - не ее уровень. Недруги Альбины, как правило, занимали более высокое положение. Конечно, с простыми людьми, например с прислугой, у нее тоже бывали конфликты, иногда довольно серьезные, но мне почему-то кажется, что причина этого убийства должна быть более весомой, чем бытовая склока. Разве что в клинике работает кто-то из друзей или родственников тех, кому моя жена навредила по-крупному.
- И вы можете назвать имена? Я имею в виду имена тех, кому Альбина Николаевна крупно навредила?
На лице губернатора отразилось удовлетворение. Судя по всему, разговор наконец принял то направление, которого он ожидал. Следующие полчаса Виктор Павлович подробно и со вкусом рассказывал о пиратских выходках покойной супруги. В отличие от Оксаны, он, видимо, нисколько не стеснялся поставить в неловкое положение своих знакомых. А может, будучи реалистом, понимал, что следователь и сам без труда соберет эти сведения.
Но благодушие губернатора мгновенно испарилось, когда Гуляев задал ему вопрос о взаимоотношениях покойной с дочерью.
- А вот это вам совершенно ни к чему, уважаемый, - заявил Виктор Палыч, обдав следователя арктическим холодом. - Марина не имела даже теоретической возможности убить мать или поручить это убийство третьим лицам. Она постоянно - слышите? - постоянно находилась под присмотром телохранителей, которые работали на Альбину. Жена очень боялась, что девочка свяжется с неподходящей компанией, и санкционировала самое бесцеремонное вмешательство в личную жизнь Марины вплоть до прослушивания ее телефонных разговоров и перлюстрации писем. - Перехватив изумленно-брезгливый взгляд Сергея Владимировича, Турусов несколько смутился, и температура в помещении сразу поползла вверх. - Я возражал, но... Альбина - мать. Предполагалось, что она лучше знает, как надо заботиться о девочке. Во всяком случае, уж один-то добрый плод ее воспитательная политика принесла. Были у Марины причины ненавидеть мать или нет, подозревать девочку в убийстве вы точно не можете.
- Вероятно, вы правы, - миролюбиво сказал Гуляев. - Но, надеюсь, у вас не возникнет возражений, если я захочу побеседовать с Мариной? Мать могла делиться с ней какими-нибудь женскими секретами, которые от вас держались в тайне.
Турусов явно собирался оспорить предположение следователя, но воздержался, сообразив, что это бессмысленно.
- Дерзайте, - буркнул он не слишком любезно. - Вы - профессионал. Вам виднее.
* * *
Допрос Марины Турусовой Гуляева обескуражил и даже подорвал его веру в собственный профессионализм. На своем следовательском веку Сергей Владимирович повидал всяких свидетелей, в том числе и хитрых, и изворотливых, и замкнутых, и молчаливых. Но такую... непрозрачную особу встретил впервые. Губернатор Турусов, проведший почти полвека в вышей лиге партийных ролевых игр, по сравнению со своей двадцатилетней дочерью, этой невинной домашней девочкой, мог сойти за большой кусок горного хрусталя.
