слишком любят, раз отправили сюда, но среагировать будут обязаны. И первым к кому у них возникнут вопросы — это твой любимый папочка. Как думаешь, быстро его прижмут?
И вот тут она впервые по-настоящему испугалась. Не меня, не того, что о дурно пахнущей истории все узнают, а того, что красивая жизнь закончится, что отца разорят, и что ее после этого отправят в обычную школу.
Егорова злобно взглянула на меня и взялась за телефон. Общение в мессенджере заняло пару минут. Краем глаза я следил за перепиской. Весь диалог оказался на удивление кратким. Дочка сообщила, что у нее неприятности, и что недавняя просьба любимого папочки имела последствия, и чтобы все закончилось, необходима сущая мелочь — четверть миллиона золотым номиналом.
Невероятно, но больше он вопросов не задавал. Всего лишь уточнил, что перевод займет пару минут, и отключился. Подобное поведение наводило на неприятные мысли, что отец в отличие от дочери знал куда больше о случившемся, раз так легко согласился на столь огромную сумму.
Через короткое время звякнул уже мой телефон. Не веря, что это действительно происходит, я достал его и взглянул на экран.
Сообщение о перечислении двухсот пятидесяти тысяч. Реквизиты одного центрального банка Конфедерации, в своем время нам там всем открыли личный счет, приучая обращаться с собственными деньгами.
— Теперь я могу идти? — Ленка высокомерно поправила прическу и не ожидая ответа гордо прошествовала из подсобки.
Я молча посторонился, давая пройти. Спонтанное решение получить компенсацию вместо мести, застало врасплох неожиданным успехом. Кто бы мог подумать, что все окажется так просто.
Прозвенел звонок, напоминая о конце перерыва между занятиями, а я все так же пялился на экран телефона, где отображался баланс банковского счета, выросший ровно на четверть миллиона рублей золотом.
О-х-р-е-н-е-т-ь!
Глава 7
7.
— Думаешь получится? — мужчина в костюме замер у окна, заложив руки в карманы. Вопрос, заданный через плечо, на секунду повис в воздухе.
— Уверен брат, — спустя короткую паузу ответил собеседник, сидящий в глубоком кожаном кресле.
Разговор происходил на верхнем этаже делового бизнес-центра в роскошно обставленном кабинете. Сталь хром и стекло современного стиля хайтек здесь странным образом переплетись с предметами интерьера, относящимся к антиквариату. Но никто и никогда не смел делать замечание хозяину офиса, слишком многие знали его характер, чтобы решиться на столь опрометчивые поступки.
— А если не получится? — вновь спросил первый мужчина, и вновь задал вопрос через плечо, едва утруждая себя легким поворотом головы.
Снова в просторной угловой комнате наступила короткая тишина.
— Тогда придумаем что-нибудь еще, — наконец буркнул сидящий в кресле и хлебнул из стакана на подлокотнике. Янтарная жидкость обжигающим потоком упала в горло, но человек даже не поморщился, привык за долгие годы, он признавал только шотландский виски двадцатилетней выдержки. Братья Игнат и Прохор Оболенские всегда и в первую очередь признавали только свои желание, во сколько бы они в конечном итоге не обошлись.
За широкими панорамными окнами раскинулся блистательный город — столица объединенной Конфедерации, центр политической и экономической власти, место средоточия силы, где заседал могущественный Совет.
Стоящий у стекла Игнат, задумчиво качнулся с носка на пятку, напряженно обдумывая опасную авантюру, в которую они ввязались с братом. Оба они происходили из старинного и уважаемого рода, но быстро поняли, что уважение ничего не значит, главное сила и власть. Лучше скрытого типа, так тебя не достанет враг, потому что не будет знать куда бить.
Именно поэтому в свое время организовывая Консорциум, крупнейшее объединение промышленно-финансовых компаний, они очень постарались, чтобы никто не знал, кто является конечным бенефициаром созданного гиганта. Тайна давала безопасность. Узнай другие великие рода о том, что кто-то обладает такой властью, то обязательно нанесли бы удар, в попытках сохранить равновесие.
Но высокомерные князья, властители свободных Уделов, не ведали кто истинные хозяева гигантской финансовой империи, раскинувшей невидимые щупальца по всей Конфедерации. Они до сих пор думали, что это обычные дельцы, создавшие очередного монстра для извлечения прибыли. И что долго тот не проживет, будучи раздавленный конкурентами, обуянными еще большей жаждой наживы.
Князья гордо заседали в Совете, думая, что у них подлинная власть, и не понимали, что влияние давно незаметно ускользает из их рук, заменяясь более умелыми управленцами.
По лицу Игната скользнула презрительная усмешка. Большей части нынешние князя это выжившие из ума дураки, навсегда оставшиеся в прошлом. Старые и глупые, не желавшие признавать происходящих вокруг изменений, они стали той закостенелой структурой, мешавшей дальнейшему развитию Конфедерации.
Братья это понимали, поэтому стремились изменить ситуацию. Семья Оболенских владела редким даром — видеть будущее. Точнее, не само будущее, а вероятностные линии его развития. Это и позволило им провернуть столь опасный трюк с созданием Консорциума.
— Что удалось выяснить? — Игнат наконец соизволил отвернуться от окна, взглянув на брата.
Удивительно, но несмотря на родственные связи, внешне братья почти не походили друг на друга. Игнат, тонкий и стройный, имел средний рост и при всем желании не мог похвастать могучим сложением. Прохор же наоборот имел мощную фигуру тяжеловеса-борца, пиджак на нем буквально разрывался от бугрящихся мышц.
Лица братьев тоже не отличались особым сходством, плавные черты первого и резкие, словно вытесанные из камня второго, отличались невероятной контрастностью. Единственное что роднило обоих — цвет небесной лазури глаз и иссиня-черные волосы. Именно они создавали налет неуловимой общности, позволявшей говорить о единой утробе, откуда в свое время выбрались братья.
— Твои люди что-нибудь узнали? — Игнат посмотрел на брата в упор.
Сделав глоток, Прохор неохотно ответил:
— Они потеряли троих. Сначала двоих, потом еще одного. Кажется собираются попытать счастье с четвертым. Кровная родня все еще надеется, что кто-нибудь окажется достоин, хотя приближенные самого князя, подыскивают другой вариант.
— Со стороны, — утвердительно произнес Игнат.
Прохору ничего не оставалось, как неопределенно повести квадратным подбородком.
— Со стороны, — признал он, и снова приложился к стакану.
На какое-то время в кабинете наступила
