Шадрак поднялся.
– Спасибо тебе, Сирил. Только, боюсь, ночь будет бессонной… А еще, – добавил он, – нам, кроме этого, нужно кое-что обсудить. Я говорю о Вещих!
Майлз покачал головой:
– Я ему рассказал, пока сидели внизу. В этом году мне не удалось их отследить.
Премьер-министр невесело вздохнул:
– Бедная Златопрут… Боюсь, друзья мои, она так и умрет у нас на руках!
– Жаль, что я вас подвел, – с искренним сожалением проговорил Майлз. – Я был уверен, что вскорости их найду. Правду сказать, присутствие Тео слегка сдерживало меня… хотя так и этак я должен был возвращаться. Мой лучший информатор сообщил, что Вещие удалились в Доисторические Снега, а значит требовалась совершенно по-иному организованная экспедиция…
Шадрак спросил его:
– Так ты на север собрался?
– И не далее чем к концу текущей недели. В Снега!
– Отлично, – сказал премьер, выходя из кабинета.
Звук его шагов постепенно отдалился.
– Только, боюсь, Златопрут до конца лета не доживет, – донеслось из коридора.
– Уж поверь, – негромко ответил Шадрак. – Мы все это понимаем.
И они с Майлзом покинули кабинет вслед за Блаем. София нахмурилась, сидя возле стены. Потом повернулась к Тео, намереваясь расспросить его про Вещих и Златопрут… и с изумлением обнаружила, что он успел пропасть из чулана.
19 часов 54 минуты
Осенью и в начале зимы, перед тем как Тео уехал с Майлзом к берегам Жуткого моря, они с Софией часто засиживались за разговорами почти до утра. Спальня Тео – четвертая комната на третьем этаже, прежде населенная примерно пятью тысячами разрозненных карт, – была через коридор от Софииной, примыкая к стене, отделявшей дом тридцать четыре от соседнего. Тамошние обитатели почти каждый вечер заводили музыку на своем фонографе Эдисона – дивном изобретении, еще не получившем широкого распространения; по крайней мере, ни у кого из соседей его пока не было. София и Тео слушали эту музыку, иногда – слушали под разговоры, а то и вовсе не слушали, просто болтали. Иногда в поздний час на них нападала такая смешинка, что приходилось затыкать рты подушками из страха побеспокоить Шадрака. По ходу посиделок ребята нередко вспоминали прошлое лето: поезд в Новый Орлеан… плавание с пиратами… поездку в Нохтланд, схватку с Бланкой и ее големами.
София даже не понимала, насколько важны для нее были эти ночные беседы под эдисоновский фонограф, пока Тео не отбыл с Майлзом из города. Она тем более не отдавала себе отчета – пока Тео не исчез из чулана, – что на самом деле рассчитывала завершить этот вечер долгим и долгожданным разговором с лучшим приятелем… и хорошо бы из-за стены звучала приглушенная музыка. Когда Майлз с Шадраком вернулись в кабинет и спустились в картографическую, собираясь продолжить обсуждение визита Бродгёрдла, София потихоньку выбралась из чулана и поспешила наверх.
Дверь в комнату Тео была закрыта. София деликатно постучала. Ответа не последовало.
– Тео? – окликнула она и вновь постучала. – У тебя все в порядке? – Она выждала, прижавшись ухом к двери, мало-помалу начиная беспокоиться. – Тео, ты там вообще?
Послышался шорох. Тео подошел к двери с той стороны.
– Здесь я, – глухо долетело изнутри.
– Можно войти?
Последовала долгая пауза.
– Извини, – сказал он затем. – Я сейчас не в настроении.
Некоторое время София молча переваривала услышанное.
– Как хочешь, – сказала она наконец.
У себя в комнате она вытащила тетрадку, пытаясь справиться с безотчетной тревогой. Тео, несомненно, сильно напуган; она понимала его стремление спрятаться, затвориться сразу от всех. Только ее бы гораздо больше порадовало, надумай он искать утешение в ее обществе…
Некоторое время она писала и рисовала, заполняя страницу своего рода отчетом о прожитом вечере. Вот бисерная карта, вот портретик Блая, вот Бродгёрдл, подчеркнуто здоровенный, полный зла и угрозы. Когда с лестницы долетели шаги Шадрака, девочка посмотрела на часы. Надо же – два часа ночи!
– Не спишь? – спросил Шадрак, останавливаясь на пороге.
– Тебя ждала, дядя, – ответила она.
Он не двигался с места.
– Прости, что из-за меня тебе пришлось так засидеться…
– А что все-таки произошло?
По лицу Шадрака, и без того измученному, пробежала легкая судорога.
– Как и предупреждал Блай, Бродгёрдл выдвинул совершенно нелепое предложение, касающееся отмены договоров с Индейскими территориями… – Он взглянул на тетрадь, лежавшую перед племянницей. – Мысли сегодняшние записывала?
София ответила вопросом на вопрос:
– А что имел в виду премьер-министр, когда говорил про козырь против тебя?
Шадрак провел ладонью по волосам:
– У Бродгёрдла есть мерзкая привычка разузнавать что-нибудь о человеке, а потом использовать это против него. Вот, к примеру, он обнаруживает, что я на самом деле никакой не картолог, что все мои карты нарисовали вы с миссис Клэй… да я же любую его просьбу выполню, только чтобы свой секрет сохранить!
Это было весьма убогое поползновение на шутку. София даже не улыбнулась.
– Он тебе угрожал?
– Нет, что ты. Не угрожал. Просто это очень гадкий человек, с которым мне и бодаться-то противно. Сегодня он еще прилично себя вел… – Шадрак улыбнулся. – Ты не думай, будь у нас причина для беспокойства, я бы тебе сразу сказал.
– В самом деле? Сказал бы?
– Конечно.
Шадрак ободряюще улыбнулся, но улыбка вышла пустой, а в глазах стояла тревога. Такое вот ободрение.
8
Том двадцать седьмой
Папские государства, возникшие после Великого Разделения, историками прежних времен были бы отнесены, вероятно, к пятнадцатому столетию. Впрочем, не полностью: внутри Папских государств постепенно обнаружились вкрапления иных эпох. Одни оказались ненаселенными и малозаметными, другие не имели значения по своей малости; можно полагать, что на сегодняшний день обнаружены далеко не все. Однако есть исключение: эпоха столь отдаленная, что даже ландшафт не позволяет уточнить ее возраст. Эта эпоха, занимающая сотню квадратных миль на территории Севильи и весь восток Гранады, получила название Темной…
Шадрак Элли. История Нового Запада3 июня 1892 года, 5 часов 32 минуты
На следующее утро Софию разбудил тихий звук. Она чуть приоткрыла глаза. Снаружи вливался серый свет ранней зари, было видно, что со вчерашнего в комнате ничто не изменилось. Опрятный письменный стол, над ним – рисунок Салема, ряды книг… подушки на деревянном стуле, одежда, сложенная на его спинке.
Чего София никак не ждала, так это темной фигуры возле окна.
– Шадрак?.. – пробормотала она.
Тень обернулась. София открыла глаза пошире… и узнала силуэт длинного дорожного платья. Тотчас комнату заполнил таинственный шепот:
– Недоумевая, все же не отвергай предложенного плавания…
Тут София как следует рассмотрела лицо. Это была Минна.
Девочка резко села в постели.
– Что?.. – так же шепотом спросила она.
Минна чуть улыбнулась. В предутреннем свете был хорошо виден материал, составлявший ее платье и самую плоть: она вся казалась сотворенной из мятой бумаги, полупрозрачной, но вполне вещественной. София видела сквозь нее очертания письменного стола.
– Недоумевая, предложенного плавания все же не отвергай…
София встала с постели, хотела шагнуть ближе.
– Предложенное плавание? О чем ты говоришь?..
Но фигура уже исчезла.
София таращила глаза, сердце бешено колотилось. Вот здесь, вот прямо здесь только что стояла ее мама!.. Потом девочка медленно села на постель. Как и прежде, явление Минны наполнило ее странной смесью радости и беспокойства. Что она имела в виду? О каком плавании шла речь? Загадка выглядела неразрешимой. Чтобы не поддаться унынию, София напомнила себе: увиденное – знак, ниспосланный Судьбами. А удалось или нет ей понять услышанные слова – уже менее важно.
«Я еще не нашла в нигилизмийском архиве того, что ищу! – произнесла она мысленно. – Сегодня мне повезет!»
Она быстро натянула одежду, развешанную на стуле. Хлопчатую юбку с карманами, льняную рубашку на роговых пуговках, серые носки. Зашнуровала бурые поношенные башмаки. Сунула в карман жизнечасы и катушку серебряной нити…
Девочка расчесала и заплела волосы, поглядывая в овальное зеркальце внутри платяного шкафа. В это время внизу распахнулась и захлопнулась дверь: Шадрак отбыл в министерство. София быстренько уложила свою рабочую сумку и, покосившись на дверь Тео, спустилась на кухню, чтобы позавтракать в одиночестве.
В доме стояла полная тишина.
Бисерная карта лежала на кухонном столе, там же, где они оставили ее накануне. София развернула полотняный квадрат и задумчиво уставилась на него, припоминая, с каким восторгом вчера приступала к чтению этой карты. Вместе с Шадраком…
Недолго музыка играла!
