Зря волновался. Владик не опоздал. В дверь купе предупредительно постучали.
— Войдите, — разрешил я, думая, что стучит нежеланный сосед, который решил все же составить мне компанию.
— Я тебе доставил пакет и… попутчицу, — весело объявил Владик. — Тихон решил, что путешествовать вдвоем приятней и безопасней.
Вслед за Владиком в купе вошла… Любаша. Небрежно бросила на диван небольшой саквояж, уселась, откинувшись на спинку. Закурила. Окинула меня озорным взглядом.
— Кажется, извозчик недоволен. Могу уйти. Мне эта поездки нужна, как Останкинской башне подпорка.
— Нет… почему же… я доволен. Действительно, веселей будет.
— В точку попал, — снова рассмеялся Владик. Что-то он сегодня излишне веселый, как бы не загрустить… — А ты не зубоскаль, — повернулся он к Любаше. — И не особо кокетничай с Колькой, а то я… Сама знаешь, что с тобой сделаю.
— А ты мне кем приходишься? Муж, свекор, любовник? Наплевала на твои угрозы и предупреждения… Выполнил задание, сопроводил меня — и исчезни.
— Кем я тебе прихожусь — решит Тихон…
Второй раз за время недолгого знакомства с девушкой я увидел ее разгневанной. Опять остро блеснули глаза, угрожающе засверкали безупречные зубки.
— Заткнись, подонок!
Владька рассмеялся, но я заметил, что он подался в сторону двери. Не намного — на полшага.
— Его боишься? — показал он на меня. — Зря. Колька ничего не понимает и никогда не поймет. Он же — робот, Ванька-извозчик, подай — отнеси. Пусть попробует вякнуть, сявка, я ему…
Я вскочил, чтобы дать наглецу достойный ответ, но Люба повелительным жестом вернула меня на прежнее место. I
— Ты меня бойся! И не торопи… свою смерть, она и без того стоит у тебя за плечами.
Владик вытащил руки из карманов и угрожающе шагнул к девушке. Я сжал кулаки. Любаша не шевельнулась — с насмешливой улыбкой глядела на происходящее.
— Ладно, — неожиданно успокоился Владик и снова сунул руки в карманы. — За мной не заржавеет, сочтемся, — повернулся ко мне. — Полюбовался, извозчик, своей паспортиной? |
— А чего любоваться — паспорт как паспорт.
— Все же погляди да моргалы пошире открой…
Я достал из конверта паспорт, раскрыл его и обомлел… Никаноров Николай Иванович… Вот тебе и обязательный человек Тихон — перепутал… А до отправления — считанные минуты.
— Вот так, — загримасничал Владька. — Едет с тобой супруга, Никанорова Любовь Семеновна… Понял, супруга? Но гляди, Колька, не вздумай праздновать с ней первую брачную — убью.
Пристрелю, зарежу! Учти… Благополучного путешествия, господа Никаноровы, и такого же благополучного возвращения.
Он спрыгнул с подножки, показал нам в окно кулак и исчез.
Я тупо смотрел на свой — и не свой! — паспорт. Что же делать… Фотография — моя, печать отчетливо просматривается, Документ изготовлен профессионально…
— Ну и муженька же раздобыл мне Тишка! Закрой рот, извозчик, язык вывалится. И спрячь портфель, ненароком кто поинтересуется, откуда у модного парня затрапезный бумагоноситель…
На пухлых губах играет насмешливая улыбочка, в глазах — таинственное свечение.
Я не ответил — думал уже не о подложном паспорте, а о содержимом «немодного» портфеля. Судя по его толщине, напихано туда изрядно. Вдруг наркотики! Тихону можно верить только на одну треть, его напарнику и того меньше. Вдруг таможенники извлекут из доверенного моим заботам портфеля пакет с белым порошком. Оправдываться будет поздно, да и не поверят досматривающие моим куцым оправданиям.
Не обращая внимания на насмешки «супруги», я принялся изучать «багаж», попытался вскрыть его. Ничего не получилось — заперт на оба замка, ключа, естественно, не приложено… Разве взломать? Сделать это проще простого, но как оправдаться перед получателем в Самарканде?
— И не думай! — строго запретила Любаша, расшифровав мои намерения. — Жить надоело? Тишка мигом спровадит на тот свет…
Она решительно отобрала портфель и небрежно закинула его на багажную полку. Я не сопротивлялся. События последних месяцев лишили меня последних остатков воли, хотелось забиться в угол и завыть волком, попавшим в западню. Я и прежде не отличался мужской твердостью. Ольга частенько издевалась надо мной, именуя «хламидой», требовала стать, наконец, мужиком… Может быть, она была права…
— Ну-ка, встряхнись! — с неженской силой стукнула меня по плечу девушка. — Все — о'кей! Скатаем в Самарканд, передадим посылочку, получим башли — и гуляй душа!… И как только подобного неврастеника жена выпускает за порог? Был бы моим — держала в пуховом мешке, выводила бы гулять по вечерам на поводке. Как болонку!
Ох, до чего же не хотелось Ольге выпускать на свободу слабого, но добычливого муженька! Пришлось такое ей намолоть, столько нафантазировать — до сих пор, небось, не разжевала. Еду, дескать, для обмена опытом строительства… Каким таким опытом, когда все без него развалилось?… В соседнее государство… В какое именно?… Не имеет значения, просили держать в строгом секрете… Кому нужна подобная таинственность?… Откуда мне известно? Подозреваю — коммерческая тайна. Сейчас не то, что в недавние времена, существует конкуренция.
Конечно, жена не всему поверила, но сделала вид, что мои объяснения ее удовлетворили… Скорее всего, решила: командировка сулит изрядный барыш, который обязательно осядет в ее кармане. Поэтому и не стала особенно возражать — так только, для видимости…
— Снова задумался, извозчик? Никакого внимания супруге. Гляди, обижусь — на шею первому попавшемуся мужику брошусь… Думаю — не откажется… продегустировать чужую жену… Есть хочешь, благоверный?
Не дожидаясь ответа, Люба быстренько распаковала саквояж, достала из него жареную курицу, колбасу, сыр и бутылку коньяка. Расставляя эти яства на столике, она не переставала болтать.
— Знаешь, как все получилось неожиданно? Тихон вдруг спрашивает: в Самарканде была? Я — нет, не довелось, дальше Теплого Стана никуда не ездила… Хочешь прокатиться? А кто не захочет хотя бы на полмесяца оторваться от домашних дел, поглазеть на новые места? Короче, согласилась. Тишка полдня втолковывал, что я должна делать, чем заниматься…
— И чем же вы должны заниматься? — с интересом спросил я. — Меня стеречь? Или следить, как бы подопечный не вышел из повиновения?
Мы дружно посмеялись.
— Давай перейдем на «ты», — неожиданно предложила Любаша. — Только без… этих самых… объятий, поцелуйчиков… Ненавижу слюнтяйство!
Я охотно согласился.
— Прошу к столу, — торжественно провозгласила девушка. — Только учти, извозчик, сколько бы я ни пила — разума не теряю. Поэтому не вздумай приставать. Ручка у меня тяжелая, приложусь — долго будет щечка болеть. Если не веришь — узнай у Владьки…
— А ежели по доброму согласию — тоже приложишься?
— Согласие нужно заслужить примерным поведением…
Пила Любаша лихо, по-мужски закидывала голову, одним глотком опустошала полную рюмку. Закусывала, отщипывая кусочки котлеты, обильно намазывая их горчицей. И не пьянела.
Я старался следовать ее примеру. Но после второй рюмки почувствовал — захмелел.
— Не удивляйся — все больше приходится общаться с мужиками. Научилась, и пить, и закусывать… А ты, будто красна девица, глоточками пробавляешься… Не стыдно?
Нет, не стыдно. Просто хочется разговорить попутчицу, заставить ее открыться, проболтаться. Не столько о себе, сколько о Тихоне и Владьке. Пока что оба они для меня — загадка, и эту загадку необходимо отгадать в целях собственной безопасности. Из памяти не выходил притиснутый к моим ребрам Тишкин пистолет…
Незаметно уговорили бутылку. Я наклонился к своей сумке, чтобы достать вторую, но Любаша решительно отвела мою руку.
— Все, извозчик, хватит. Лучше давай поговорим… Как тебя угораздило попасть в Тишкин капкан? Небось, большими деньгами соблазнился, подумал — в миллионеры пролезу, жить стану с шиком, без тревог и хлопот, да?
Я безвольно качнул головой. Чертовы деньги, стремление захапать побольше… Как же поздно мы спохватываемся, начинаем понимать, что не в деньгах счастье, в гроб с собой их не забрать… Избитая истина, но почему она становится главной только тогда, когда на лбу и на сердце вспухают шишки?… Не поздно ли я спохватился?
— Я тоже не люблю, когда в кошельке пусто. С деньгами легче дышится, интересней жить. Захотелось покурить «Мальборо» — ради Бога, кури. Пришла охота полакомиться дорогими конфетами — плати и лакомься. Да и как жить без денег… Хватит о них, извозчик, давай лучше поговорим про жизнь-житуху… Жену-то любишь?
— Не любил бы — не жил…
— Не скажи. Любовь к жене — дело привычное. Сначала один раз в три дня обнимешь, после полраза в неделю… Ну, нечто вроде черняшки становится, а в медовые года — сдобным батоном представлялась… Такая уж природа человеческая. Мужики отвратный народ, им бы все лакомиться да облизываться на других женщин… Но осуждать их за то, что стремятся получить сладкое на стороне, не стану. Противно, но так уж устроено в этом мире…
