Он решил подождать, понимая, что тени удлинятся, и тогда ему будет еще сложнее, но он не желал торопиться и совершить фатальную ошибку. Талбуки были дневными существами, и потому теперь они были заняты, вырывая ямки в снегу, чтобы там переночевать. Он хорошо знал об этом, и это его очень тревожило, поскольку они собрались слишком близко друг к другу. Как ему заставить отделиться одного талбука от стада?
Но его глаза заметили одну вещь. Одна из самок, молодая и здоровая, наевшаяся сладкой травой и ягод после прошлого лета, казалось, находилась сейчас в злющем настроении. Она топтала копытами и вертела своой головой, украшенной великолепной парой рогов - почти танцевала вокруг других. Она не проявила желания присоединиться к остальной части стада, как еще один или два других, и решила спать отдельно от группы пушистых талбуков.
Дуротан усмехнулся. Какой подарок от духов! Это было хорошее предзнаменование. Самая живая, самая здоровая самка в стаде, та, которая не должна была следовать такой бессмысленной, но все же выбранной ей самой дорогой. В то время как этот выбор, вероятно, вел ее к смерти, он также давал Дуротану шанс победить ее честно и правильно, как и полагалось взрослому мужчине. Духи хорошо ощущали баланс в подобных ситуациях. По крайней мере, так ему говорили.
Дуротан ожидал. Пришли сумерки, и солнце почти спустилось за горы. С солнцем уходила и та слабая теплота, которую он ощущал до настоящего времени. Дуротан ждал с хладнокровием хищника. Наконец, даже самый чуткий из стада склонил свои длинные ноги и прилег на ночлег со своими товарищами.
Наконец, Дуротан пошел. Его конечности почти не сгибались, и он упал. Он медленно пополз от своего тайного места за валуном и спустился с наклона, его глаза все время смотрели на дремлющую самку. Ее голова опустилась во сне, и дыхание было спокойным. Он мог увидеть, как у ее морды появляется небольшой белый пар.
Медленно, передвигая свои ноги настолько осторожно, насколько он мог, он приближался к своей добыче. Он не чувствовал холод; жар от предвкушения, сильнейшая концентрация отгоняли любые ощущения дискомфорта. Он подошел вплотную, а самка талбука еще ничего не заметила.
Он поднял свой топор. И ударил им вниз.
Ее глаза открылись.
Она пыталась вскочить на ноги, но смертельный удар был уже нанесен. Дуротан хотел издать боевой клич, который он много раз слышал от своего отца, но сдержался. Не хватало только, чтобы после всего этого он погиб от возмездия дюжины талбуков из стада умершей. С удивившей его самого увлеченностью, он стал вскрывать лезвием топора ее толстую шею и позвоночник, как будто он резал сыр. Кровь забилась струей, теплая липкая жидкость полилась на Дуротана, и он свирепо оскалился. Помазывание себя кровью своей первой честно убитой добычи было частью ритуала; и самка талбука помогла ему пройти этот ритуал. Еще одно хорошее предзнаменование.
Хотя он и пытался быть тихим, он услышал, что стадо пробуждается. Он обернулся, глубоко вздохнул и испустил леденящий кровь боевой крик, который так жаждало его горло. Он схватил топор, блеск от металлического лезвия которого был поглощен темно-красной кровью, и проревел снова.
Талбуки забеспокоились. Ему говорили, что если он совершил чистое убийство, то они не нападут, а сбегут, интуитивно поняв, что они больше не могут помочь их павшей сестре. Он надеялся, что это было правдой; если они нападут, он мог справиться с одним или двумя, но потом бы он оказался под их копытами.
Двигаясь как один, они начали отступать от него, и затем вообще обернулись и убежали. Он наблюдал, как они скакали и исчезли за холмом, и только следы от копыт на чистом снегу стали единственным свидетельством того, что они были здесь.
Дуротан опустил топор, тяжело дыша от напряжения. Но он тотчас поднял его снова и издал вопль триумфа. Его пустой живот будет наполнен сегодня вечером; дух талбука придет в его сон. И на следующий день он вернется к своим оркам взрослым мужчиной, готовым служить своему клану.
Готовый еще на один день ближе стать его лидером.
* * *
"Почему мы не едем верхом?" спросил раздражительно Дуротан, негодуя, словно малое дитя.
"Поскольку что так нельзя", раздраженно отрезала Матушка Кашур и шлепнула мальчишку по голове. Дуротан был молод и полон сил; долгий поход к священной горе предков для него был сущим пустяком. Ей же в ее годы не помешало бы поехать на своем большом черном волке Блуждающем во Сне. Но традиции были древними и конкретными, и пока она была в состоянии идти, она будет продолжать идти. Дуротан наклонил голову в знак согласия, и они продолжили шагать.
Несмотря на то, что каждая поездка исчерпывала ее силы больше чем предыдущая, сейчас Матушку Кашур переполняло волнение, которое могло умерить любую боль и усталость. Она сопровождала многих подростков - юношей и девушек, каждый был дорог ее сердцу - на этой заключительной части их обряда приобщения к взрослой жизни. Но никогда прежде она не делала этого по просьбе предков. Она не была настолько стара, чтобы стать нелюбопытной.
Молодые могли пройти весь этот путь всего лишь за несколько часов, но для ее старых костей на то же самое требовалось идти весь день. Вечер приближался, и они почти добрались до места своего назначения. Матушка Кашур увидела знакомый очерк горы и улыбнулась. В отличие от других гор, чей угол наклона был всегда различен, шпиль Ошу'гана был идеально треугольным. Склоны горы отражали солнце, и она мерцала словно кристалл, что совсем не вписывало гору в окружающий ландшафт. Ошу'ган прибыла давным-давно с небес и духи потянулись к ней. По этой причине орки обосновались здесь, в его священной тени. Несмотря на все ссоры и мелкие различия, на этой горе они были как одно целое. Кашур подумала, что совсем скоро она снова отправится сюда, но уже не как хромая пожилая старуха. Это было ее последнее посещение в ее сломанном сосуде. В следующий раз, когда Кашур приблизится к Ошу'гану, она будет духом, парящим словно птица в небе, а её сердце будет светлым, чистым и обновленным.
"Что случилось, Матушка?" с беспокойством спросил Дуротан своим молодым голосом. Она заморгала, выходя из своей фантазии, и улыбнулась ему.
"Ничего особенного", убедительно уверила она его.
Когда они достигли подножья горы, тьма уже начала сменять собой солнечный свет. Эту ночь они проведут здесь, а на рассвете начнут свой восход на гору. Дуротан сразу заснул, закутавшись в шкуру талбука, которого он сам убил совсем недавно, а Матушка Кашур ласково наблюдала за его глубоким невинным сном. Сама она спать и не собиралась; ее разум должен был быть чист, коли она должна была завтра получить видение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
