совместно с Фрейдом. Он до последних дней жизни продолжал оставаться высокоуважаемым венским врачом и заниматься наукой. Умер Брейер около десяти лет назад. Он никогда не стремился к деятельности невропатолога или психиатра и исследований в области психопатологии после разрыва с Фрейдом больше не проводил. Если бы Фрейд не настоял, знаменитый случай Анны О. не был бы опубликован. В дискуссиях Брейер всегда защищал Фрейда, хотя в последние годы не поддерживал с ним отношений.
Нас интересует еще вопрос — о возможности использования модифицированной формы психоанализа в больницах и должны ли сами психиатры подвергаться психоанализу.
Поступайте, как вам нравится. Все зависит от ваших устремлений. Я желал бы, чтобы вы все подверглись психоанализу. В идеале каждый психиатр должен пройти через психоанализ. Если вы не можете или не хотите этого делать, вам следует сориентироваться в основах психоанализа, тогда вы увидите корни проблемы, которые в ином случае остаются скрытыми.
Многие молодые психиатры, работающие в больнице, уже подверглись психоанализу, другие в настоящее время проходят психоанализ. Но число таких специалистов меньше капли в море. Я, конечно, знаю, что немало специалистов не признают психоанализа и, несмотря на это, хорошо выполняют свою работу. Мне не хочется, чтобы вы считали психоанализ всемогущим методом. Когда я был студентом, в каждой больнице лечились больные тифом. Сегодня трудно найти и одного такого больного. Я, однако, не думаю, что шансы на его выздоровление увеличились со времен моей молодости. Исчезновение эпидемий тифа явилось следствием открытия Эбером бактерии тифа и способа ее распространения. Мы не можем вылечить психоз или даже невроз, но надеемся постепенно разработать профилактические мероприятия против психических заболеваний. Психоанализ дает нам микроскоп для рассмотрения психических заболеваний. Если вы хотите посвятить себя психоанализу, вам самим следует пройти психоанализ. Вы способны осуществить многое, поскольку вам известно, что не все психические и нервные заболевания возникают в результате раздражения или повреждения коры мозга.
Лекция III
1. Интерес Блейлера и Фрейда к биологии. Подчеркивание проблемы наследственности.
— 2. Об унаследовании приобретенныю характеристик. Ламарк, Дарвин и другие. Одаренность: способность к мгновенному счету; «гениотыг».
— 3. Память. Постгипнотическое внушение. Бессознательная память, мнемизм. Воззрения Эвальда Геринга и Ричарда Симона: энграммыг и экфория. Примерыг бессознательной памяти у животныю и человека. Различия в поведении ребенка человека и детеныша животного.
— 4. Уровни осознания. Отличие сознания и бессознательного от предсознательного. Иллюстрация примерами из клинической практики и личного опыта.
— 5. Конфликт между цивилизацией и инстинктами. О сходстве поведения младенцев и туземцев из Новой Гвинеи. Функционирование органов чувств в повседневной жизни, во время войныг, у примитивныю народов и параноиков.
— 6. О различии механизмов вытеснения у невротиков и психотиков. О причине устойчивости истерических симптомов.
***
Кто знаком с психоанализом, вероятно, заметил, что я коснулся основных его положений, не вдаваясь в подробности. Я подразумеваю, что вы более или менее знакомы с принципами психоанализа, а если это не так, вам следует прочитать труды Фрейда, упомянутые в первой лекции. Моя цель — помочь вам в понимании тех разделов прочитанного, которым вы, возможно, не уделили должного внимания. Хочу, чтобы вы, как психиатры, знали об использовании психоанализа в психиатрии. В связи с этим я попытался подчеркнуть роль Блейлера в применении открытых Фрейдом механизмов к изучению больных психическими заболеваниями. Блейлер, величайший из когда-либо живших психиатров, принимал большую часть учения Фрейда. Как уже говорилось, он не следовал психоанализу полностью, но придерживался базисных положений учения и предчувствовал, что прогресс психопатологии невозможен без психоанализа.
Подобно Фрейду, Блейлер подчеркивал значение биологического фактора в психиатрии и посвятил многие из поздних работ заполнению пробела между индивидуальным и родовым. Первый подход Фрейда к биологической проблеме
последовал за разработкой теории сексуальности и отражен в книге «По ту сторону принципа удовольствия». Эту работу Фрейд начинает с рассмотрения феномена, который он наблюдал у играющих детей, и выводит из него теорию постоянно повторяющихся действий. Опираясь на труды многих американских биологов, Фрейд заложил фундамент концепции об инстинктах жизни и смерти, которую он затем сформулировал в монографии «Я и Оно». Фрейд определяет инстинкт как «врожденную тенденцию живого существа стремиться к восстановлению прежнего состояния». Блейлер тоже посвятил десятилетие жизни биологии, но подошел к проблеме с другой стороны. Цель обоих исследователей, однако, заключалась, что вы вскоре поймете, в проникновении в психические механизмы памяти.
На прошлой лекции мы рассматривали вопрос, почему у некоторых людей возникает вытеснение, а у других нет. Я говорил, что Фрейд объяснял это различием конституциональных особенностей нормальных и невротиков. Независимо от того, являются ли специалисты фрейдистами или нет, принято говорить о предрасположенности к заболеваниям, или конституции, часто приходится слышать такой диагноз, как «конституциональная склонность к психопатизации». Однако не так легко рассказать, что подразумевается под конституцией, за исключением указания на прошлое или родословную. Конечно, даже психиатры старшего поколения подчеркивали роль наследственности. Когда я впервые приступил к работе в больнице, мы неизменно отмечали отсутствие наследственной отягощенности, если родственники затруднялись указать на случай психического заболевания в семье. Подразумевалось, что по крайней мере один родственник больного должен страдать психическим заболеванием.
Фактически конституция предполагает большее, чем прямую наследственность. Помню, после нескольких лет занятия психоанализом я беседовал об этом с Фрейдом. Фрейд, как вы знаете, первоначально думал, что невротическая конституция может быть подтверждена наличием сифилиса у одного из родителей. Когда я выразил несогласие с Фрейдом, он сказал, что давно оставил эту идею и считает, что конституция предполагает суммарную наследственность индивида, т. е. не только унаследованное от родителей, дедушек и бабушек, но нечто простирающееся к отдаленным поколениям.
Точка зрения Фрейда сразу привлекла внимание к вопросу о наследовании приобретенных характеристик. Биологи спорили об этой проблеме столетия и еще продолжают спорить. Ламарк был первым приверженцем утвердительного ответа на данный вопрос. За ним последовали Дарвин, Геккель и многие другие выдающиеся биологи. Конечно, каждый проницательный наблюдатель, является он биологом или нет, может видеть, что человек многое наследует от предков. Биологи утверждают, что эмбрион в период от оплодотворения яйцеклетки до рождения проходит все стадии эволюции живого организма от начала существования. Другими словами, онтогенез повторяет филогенез. Но дискуссия биологов гораздо более специфична. Она затрагивает вопрос, могут ли непосредственно приобретенные черты передаваться потомкам. В настоящее время биологи, придерживающиеся этого взгляда, не утверждают, что, например, ребенок, родители которого исполняют на рояле произведения Бетховена и Чайковского, прямо унаследует способность исполнять определенные музыкальные композиции. Они заявляют, однако, что ребенок, родившийся в семье со многими поколениями музыкантов, с большей вероятностью будет проявлять склонность к музыке, чем дети из обычных семей. Дело не просто в длинных пальцах, облегчающих исполнение, или в склонности к эмоциональной разрядке через музыку и не в привычке слушать музицирование родителей. Речь идет о чем-то более глубоком — о врожденной способности, дающей возможность стать лучшими музыкантами, чем те, кто
лишен такой наследственности. Факты, доказывающие сказанное, фигурируют в книгах и особенно относятся к музыкантам, но подобные факты известны и в отношении других талантов.
Недавно я сообщил о пятилетнем мальчике со способностью к молниеносному счету, он мгновенно складывал длинные столбцы цифр. Я наблюдал этот случай в течение двадцати лет. Впервые я увидел мальчика, когда он выступал перед публикой и научными обществами. Естественно, подобный случай зачаровывает. Мальчик не умел ни читать, ни писать. В то время он знал написание только цифры «3» и научился писать цифру уже после проявления странного таланта. Чтобы проверить мальчика, я записывал в колонку около дюжины пятизначных и шестизначных цифр. Во время написания называл цифру, и, когда заканчивал столбец, ребенок немедленно выпаливал ответ. Сложение занимало некоторое время, и, случалось, я допускал ошибку. Мальчик сразу поправлял меня и всегда оказывался прав.
