— Максим Леонидович, — обращаюсь к нему я, устав играть с ним в кошки-мышки. — Вы всё сами прекрасно понимаете, вы мне здесь работать спокойно не дадите. Кроме того, я не хочу, чтобы вы повторили попытку насильно отвезти меня на аборт, потому что я хочу сохранить ребёнка. И не потому, чтобы повесить его на вас, как вы об этом думаете. Или скачать с вас побольше денег, их вы себе можете засунуть, сами знаете куда. — Говорю как есть, потому что уверена, что я здесь больше не работаю. — А потому что я его уже люблю, потому что это мой ребёнок. Понимаете, только мой, а вы к нему не имеете никакого отношения.
— Значит так, Владислава Александровна, — он встаёт со стула и, взяв моё заявление, подходит ко мне. — Идите, работайте, и не подводите Юлию Викторовну, она за вас поручилась. — А затем рвёт моё заявление. — Если вздумаете другое написать, его постигнет та же учесть. А теперь идите.
Ничего не говоря, я поворачиваюсь в сторону двери, собираясь выйти из кабинета.
— Влада, — окрикивает меня босс, я поворачиваюсь на его голос, — спасибо тебе за Артёма. Я обещаю оставить тебя в покое, и твоего ребёнка тоже.
Ничего ему, не ответив, я выхожу из кабинета. Я сейчас испытываю двоякое чувство. С одной стороны я рада тому, что осталась на этой работе. Потому что такую работу я вряд ли себе найду, да ещё в моём-то положении. А с другой стороны я не знаю, чего мне ещё ждать от Приозерского. Что если он не выполнит своё обещание и вновь начнёт портить мне жизнь.
Но одно я знаю точно, едва Приозерский вновь начнёт меня преследовать, я уйду, отсюда не раздумывая.
Глава 20
Влада
Но Максим Леонидович сдержал своё слово и, вот уже две недели, как я спокойно работаю, но уже на постоянной ставке. Юлия Викторовна лишь однажды задала мне вопрос о том, почему я решила тогда уволиться, на что я ей честно ответила, что из-за негативного отношения босса ко мне. Естественно всей правды я не сказала. Не потому что не доверяю, а потому что не знаю, как сказать. Да и она больше меня ни о чём не спрашивала.
Так моя жизнь начала налаживаться. И я была этому очень рада. Но беда пришла, как всегда, откуда не ждали. Сегодня утром стало плохо с сердцем моей тётушке, и её на скорой помощи экстренно госпитализировали в больницу.
Я очень переживала за неё, потому что она стала для меня самым близким и родным человеком. Я полюбила её как маму, которую она мне сейчас заменила. Да, я взросла девушка, сама скоро стану мамой, но, сколько бы не было лет человеку, ему нужна мама. Нужна поддержка и опора, нужен добрый совет и любовь. И вот едва мы с ней обрели друг друга, как в наш дом постучалось несчастье. И сейчас я с трудом представляю, как буду жить без неё. Если с ней не дай Бог что-то случится.
Я поехала с ней вместе на скорой, купила все необходимые лекарства, определила в лучшую палату. Поэтому на работу я приехала ближе к обеду, после того, как состояние тёти наладилось. Благо Юлия Викторовна и в этом пошла мне навстречу и без проблем отпустила. Поэтому чтобы не подводить её, вечером мне пришлось изрядно задержаться. Да и не торопилась я домой, потому что дома меня ждала пустая квартира. А на работе я хоть как-то смогла отвлечься от грустных мыслей.
Посмотрев на часы, я обнаружила, что времени уже половина восьмого. Выключив компьютер и свет, я отправилась домой. Но едва я вышла на улицу, как низ моего живота пронзила резкая боль. От неожиданности я согнулась пополам, присев около стены.
* * *
Максим
После того случая, как Кирсанова написала заявление на увольнение, мы с ней не виделись. Я сдержал своё слово и больше не лез в её жизнь. К тому же, она явно дала мне понять, что ей на меня абсолютно наплевать. Что ребёнок только её, и я к нему не имею никакого отношения. Ну, оно и к лучшему. Пусть сама разбирается, раз так решила. Я высказал своё мнение и сделал всё, чтобы этой беременности не было, то, что она решила рожать, только её решение. Вот путь сама и разбирается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я, конечно, видел несколько раз, как Влада выходила из здания в конце рабочего дня. Но едва она попадала в моё поле зрения, я тут же уходил, чтобы не провоцировать конфликт. Я же мужчина, я же обещал, что оставлю её в покое. Тем более она спасла моего сына. И за это я ей буду благодарен до конца своей жизни.
Вот и сегодня я видел, как она запирала бухгалтерию и сдавала ключ на посту охраны. А я стоял поодаль и просто наблюдал. Она сегодня какая-то потерянная, отрешённая, словно озабочена чем-то. Потому что обычно она озирается по сторонам, наверняка, чтобы не столкнуться лишний раз со мной. А сегодня просто идёт вперед, не оглядываясь и не реагируя ни на что.
Выжидаю некоторое время, чтобы она успела уйти на определённое расстояние, и мы с ней не столкнулись. А то ещё взбредёт этой Кирсановой в голову, что я её преследую.
Но едва я выхожу на улицу, как обнаруживаю её сидящей около стены. Согнувшись пополам, она держится за живот.
— Влада, что с тобой? Тебе плохо? — тут же подскакиваю к ней я.
— Живот, — с трудом выдаёт она, подняв на меня заплаканные глаза, а сама бледная как снег, что лежит у нас под ногами.
— Идти сможешь? — спрашиваю я.
Она пытается встать, но её снова пронзает боль.
— Так, понятно! — я тут же хватаю её на руки и несу к машине.
Открываю дверь, сажаю её на заднее сиденье, сам быстро сажусь за руль. И тут же мчу в нашу частную клинику, куда когда-то хотел насильно отвезти Владу. Там хорошие врачи и они ей обязательно помогут. Всю дорогу смотрю на неё в зеркало заднего вида. Она такая беспомощная, словно маленький котёнок свернулась на сиденье. Ничего не говорит, а лишь молчит и плачет. Благо сегодня пробок практически не было, да и клиника находится буквально в нескольких кварталах от фирмы. Поэтому мы добираемся до туда довольно быстро.
Снова беру Владу на руки и бегу с ней в клинику.
— Каталку, срочно, девушке плохо! — кричу я на всю больницу.
Медсёстры тут же привозят каталку, я кладу туда Владу. Прибегает и доктор, с которым у меня был тот разговор по поводу Кирсановой.
— Мой ребёнок, — шепчет Влада пересохшими губами, — спасите его. — И тут же теряет сознание.
Док вместе с медсёстрами увозят её, ну а я остаюсь ждать. Проходит где-то час, прежде чем ко мне выходит доктор.
— Что с ней? Как она? — спрашиваю я его.
— У неё была угроза выкидыша, но нам удалось это предотвратить. — Объяснят он. — Видимо она пережила сильный стресс, именно он и послужил причиной.
— То есть вы сохранили ей ребёнка? — спрашиваю я.
— Максим Леонидович, — обращается он ко мне, отводя меня в сторону, — я так понимаю, что это и есть та самая девушка, которую вы хотели ко мне привезти. Именно ей я должен был сделать аборт? — задаёт он прямой вопрос.
— Да, — честно признаюсь я.
— Понимаете, срок ещё совсем маленький, но уже больше двенадцати недель. И аборт сейчас возможен только по медицинским показаниям. — Объясняет док. — Но я так понимаю, что девушка хочет сохранить ребёнка. А вы? Вы всё так же категорически против? — зачем-то задаёт вопрос он. — Вы по-прежнему настываете на прерывании?
Глава 21
Максим
От его вопросов мне становится как-то не по себе. Перед глазами тут же возникает образ бледной и беспомощной Влады, её заплаканные и испуганные глаза. Её просьба сохранить ей ребёнка. Нет, я не могу с ней так поступить! Она не раздумывая, словно тигрица бросилась спасать Артёма.
— Нет, я против прерывания! — решительно отвечаю я. — Сделайте всё, чтобы сохранить ей ребёнка. Если нужны какие-то дорогие лекарства, только скажите, я заплачу.
— Ничего не нужно, Максим Леонидович, — выдыхает док, — у нас всё есть. И единственное, что сейчас нужно девушке, это отдых и покой.
— Её можно навестить? — спрашиваю неожиданно для себя я.
— Можно, но немного позже, — улыбается доктор, — сейчас мы сделали ей укол и она спит. К тому же уже очень поздно. Поэтому если действительно хотите её навестить, приходите завтра. А сейчас извините, мне нужно идти.
