– Вот. По-моему, каждый из нас должен ответить сначала именно на этот вопрос, а уж потом трепаться на отвлеченные темы. Подаю вам пример и отвечаю. Я за то, чтобы быть вместе. Мне сердце подсказывает, что так надо. А мое сердце меня еще никогда не обманывало.
– А что тут отвечать? – удивился Малышев. – Ясно, что вместе. Тут и думать нечего. Раз вместе горе мыкать начали, то вместе его и заканчивать надо.
– Так уж прямо и горе, – передразнил дальневосточника Стихарь. – Бывало и хуже. Но я согласен. Мое нетерпеливое сердце тоже подсказывает, что впереди нас ожидает много чего интересного.
– Я с вами, – просто сказал Хейниц.
– Поддерживаю, – буркнул Майер.
– И я, – улыбнулся Шнайдер.
– А я вообще не понимаю, зачем было спрашивать, – сказал Вешняк. – Нас от службы никто не освобождал. Тут и говорить не о чем. За.
– Вот и отлично, – скупо подвел итог Дитц и недоуменно посмотрел на стакан апельсинового сока в своей руке. – А что это мы пьем? После хорошего обеда мужчины должны пить коньяк и кофе.
– Принести? – оживился Стихарь и вопросительно посмотрел на Велгу.
– Тащи! – махнул рукой Александр. – Это дело не грех и запить.
– А я сварю кофе, – предложила Аня.
– Лучше я, – возразил Хельмут, поднимаясь со стула. – Вы, русские, не умеете варить кофе. Вы, русские, умеете варить чай.
– Во-первых, не варить, а заваривать, – подбоченилась Анна, – а во-вторых, это мы еще посмотрим! Вызываю на соревнование. Половину варите вы, а половину я. И устраиваем дегустацию.
– Идет, – потер ладони Дитц. – А победителя определяем тайным голосованием. Чтобы по-честному.
Когда в половине девятого вечера прибыл Николай, вся компания находилась в замечательном расположении духа. После одной бутылки коньяка, одной виски и одной водки (немцы пили пополам с апельсиновым соком, а русские предпочли чистую), Анна отыскала в компьютере какую-то непривычную, но очень зажигательную музыку, про которую ласково сказала, что не ожидала здесь встретить старый добрый рок-н-ролл, врубила этот самый «старый добрый» на полную катушку и принялась учить всех желающих танцевать под этот совершенно сумасшедший ритм. Как ни странно, но быстрее всех суть чудных телодвижений уловил гигант-Малышев, и уже через двадцать минут после начала всем остальным оставалось только хлопать в ладоши, глядя на лихо отплясывающую пару. Так что звонок водителя они услыхали чудом.
В пять минут ящики из грузового флаера были переправлены в подвал, после чего хозяин отогнал свою летающую машину на расположенную неподалеку стоянку и вернулся в дом.
– Я так понимаю, что к веселью народ расположен, – блеснул он глазами и беспрекословно выпил предложенный Дитцем коньяк. – Глупо сидеть дома в первый вечер в Городе. Равно, как и во второй, и в третий, впрочем. Я так и не спросил вас, кстати. Вы когда-нибудь вообще в Городе бывали? Понимаю, что мой вопрос нелеп, но мне почему-то показалось….
– Отчего же нелеп, – усмехнулся Дитц. – Вполне нормальный вопрос. И мы ответим на него честно. Не были. Так уж получилось.
– Ну, тогда позвольте мне быть вашим гидом. Вот только…
– Кто-то, разумеется, останется сторожить дом, – поспешно заверил его Майер.
– Это лишнее. В дом практически невозможно попасть без спроса хозяев. Двери только выглядят деревянными, а стекла тут такие, что выдержат, пожалуй, прямое попадание танкового снаряда. Просто…. Скажите, вы собираетесь так выходить на улицу?
– Не понял, – честно признался Вешняк. – Так – это как?
Аня засмеялась, а остальные недоуменно переглянулись.
– Кажется, я догадался, – почесал в затылке Стихарь. – Имеется в виду наш прикид. Одежда, то есть. От нее за версту разит… Полигоном. Так?
– Да уж. Вообще-то, в Городе каждый одевается как хочет, но вам наверняка известно, что горожане недолюбливают полигонщиков и наоборот. А зачем нам лишние конфликты?
– Незачем, – согласился Велга. – Мы народ мирный.
– У вас есть во что переодеться? – спросил Николай
– У нас-то есть, но вот у Ани…
– Между прочим, я после Полигона в Город не собиралась! – Анна сделала вид, что обиделась. – Это была ваша идея.
– Ничего, ничего, – поспешил успокоить девушку Николай. – сейчас мы что-нибудь подыщем.
Он подошел к компьютеру, убрал звук, ткнул пальцами в клавиши… часть стены отъехала вбок, и за ней обнаружился встроенный платяной шкаф с разнообразной мужской и женской одеждой.
– Выбирай, – великодушно разрешил водитель. – Тут до вас много кто жил и одежду часто оставляли.
– А это удобно? – спросила Аня.
– Нет, вы точно странные ребята, – пожал плечами водитель. – Совсем одичали на своем Полигоне. Говорю выбирай, значит, выбирай.
Дважды Анну просить не пришлось и через пятнадцать минут отряд, готовый к выходу, собрался внизу. Восемь тщательно выбритых мужчин в одинаковых переливчатых сварожьих комбинезонах и Анна в вечернем черно-белом платье с глубоким вырезом на спине, в серебристых туфельках на высоком тонком каблуке, с собранными в небрежную, но очень изящную прическу волосами, открывавшими стройную девичью шею…
– Мама дорогая…. – схватился за грудь Валерка. – Мадмуазель, вы пронзили мне сердце! Где были мои глаза?!
– Поздно, Ростов, – прогудел Малышев подавая девушке могучий локоть.
– Ах, мальчики, не ссорьтесь, – картинно потупилась Аня, ковыряя носком туфельки пол. – Я вас всех люблю!
– Ну как, – спросил Дитц у Николая. – Теперь нормально?
– Вполне. Надеюсь, пулевое или – не дай бог – энергетическое оружие никто за пазухой не прихватил на всякий случай? В Городе разрешены только игольные парализаторы.
– Мы знаем, – кивнул Велга. – Пошли?
И они пошли.
Глава девятая
Широкое – во всю стену – окно, как и положено, выходило на море. По летнему времени он держал его открытым, и было приятно, скрестив руки, стоять лицом к морю, а спиной к изрядно опостылевшим апартаментам, вдыхать горьковатый от морской соли воздух, слушать приглушенный расстоянием шум прибоя и стараться ни о чем не думать.
Последнее, впрочем, удавалось плохо.
В дверь кабинета деликатно постучали. Первый заместитель Председателя Мирового Совета Фернандо Мигель Арега вздохнул и повернулся к окну спиной. Он сам запрограммировал секретаря таким образом, что тот пользовался электронным вызовом только в крайнем случае.
– Да, – обреченно сказал Арега, опускаясь в кресло.
Вошла секретарь-андроид, выглядящая как очень симпатичная женщина лет пятидесяти.
– Получена статистика посещаемости Городов за последние два года, – сообщила она. – Вы просили срочно.
– Хорошо. Перебросьте ее мне.
Секретарь удалилась, неслышно прикрыв за собой дверь. Фернандо проводил глазами ее фигуру, привычно цокнул языком и уставился на экран компьютера.
Так. Вот и график по годам. Возрастные группы… количество дней в году, проведенных в Городе… профессиональная принадлежность…. Да. Все именно так, как он и подозревал. Кривая посещаемости Городов за последние два года ощутимо поползла вверх. Особенно среди молодежи. Ну, это как раз понятно. Молодежь у нас всегда и везде впереди. Непонятно другое. Почему?
Девяностодвухлетний Фернандо Мигель Арега застал еще то время, когда Городов было только два. Один в Евразии и один в Северной Америке. Теперь их шесть и все идет к тому, что скоро придется строить еще парочку.
Он откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и вспомнил свое первое посещение Города. Ему тогда только-только исполнился 21 год, и он еще не забыл эскуара, родной язык басков.
В Городе он тогда провел неполную неделю. Успел напиться, подраться, переспать с какой-то совсем взрослой, но весьма привлекательной незнакомкой и протрезветь. На пятый день ему, помнится, стало скучно, и он уехал. В последующие семьдесят два года жизни он был в Городе еще раза три. Или четыре? Неважно. Конечно, его личный пример еще ничего не доказывает и, опять же, за семьдесят лет население Земли изрядно выросло. Но эти последние два года…. Не нужно проводить никаких специальных исследований, чтобы понять: ситуация изменилась.
Он поднялся с кресла и снова подошел к окну.
Море.
Единственное, что вечно меняется и вечно остается неизменным. Он всегда любил море. Море и горы. Давненько он не был в родных горах. Взять бы сейчас отпуск и….
Компьютер на столе издал требовательный писк. Значит, Зурита (так он звал секретаря, что на его родном баскском означало «стаканчик пива») решила, что это важный вызов.
Арега вернулся в кресло и, не глядя, ткнул пальцем в клавиатуру. На экране появилось благодушное лицо Председателя Совета Джона Гурвича.
– Салют, камарадо! – весело поздоровался Джон.
– Кайщо! – буркнул Арега по баскски.
– Проблемы? Трудности? Пожелания?
