Калиф увидел внизу какие-то развалины, и они полетели туда. Место это было, по-видимому, когда-то дворцом. Калиф и визирь стали обходить галереи в поисках сухого местечка.
– Владыка и повелитель, – прошептал аист Манзор, – здесь рядом ясно слышны вздохи и стоны.
Калиф остановился и услышал тихий плач, наводивший на мысль скорее о человеке, чем о животном. Хасид хотел пойти туда, откуда доносились эти жалобные звуки. Но визирь схватил его клювом за крыло и стал умолять не пускаться в новые, неведомые и опасные приключения. Калиф, в чьей груди билось храброе сердце, вырвался и поспешил в темный проход. Вскоре он достиг двери, которая показалась незапертой. Он клювом распахнул дверь, но остановился на пороге. Он увидел на полу большую ночную сову. Густые слезы катились из ее круглых глаз. Но, увидав калифа и визиря, она вытерла слезы крылом и воскликнула на арабском языке:
– Добро пожаловать, аисты! Когда-то мне было предсказано, что благодаря аистам я обрету великое счастье!
Калиф склонил длинную шею и сказал:
– Ночная сова! Судя по твоим словам, ты наша подруга по несчастью. Но увы! Твоя надежда спастись благодаря нам напрасна. Ты сама признаешь нашу беспомощность, если услышишь нашу историю.
Сова попросила рассказать ее.
Когда калиф изложил свою историю сове, та поблагодарила его и сказала:
– Послушай и ты мою историю. Мой отец – царь Индии, меня, его единственную дочь, зовут Луза. Тот самый волшебник Кашнур, который заколдовал вас, явился некогда к моему отцу и потребовал отдать меня в жены его сыну Мицре. Но мой отец, человек вспыльчивый, велел спустить его с лестницы. Этот негодяй умудрился пробраться ко мне снова, и однажды, когда я в своем саду пожелала освежиться прохладительными напитками, он, переодетый рабом, поднес мне питье, которое превратило меня в эту мерзкую птицу. Когда я от ужаса лишилась сознания, он доставил меня сюда и страшным голосом крикнул: «Безобразная, отвратительная даже животным, ты останешься здесь до самого своего конца или до тех пор, пока кто-нибудь по доброй воле не пожелает взять тебя в жены даже в этом страшном обличье. Так отомщу я тебе и твоему гордому отцу». С тех пор одиноко и грустно живу я затворницей в этих развалинах, ненавистная миру, омерзительная даже животным. Днем я слепа, и только когда луна льет свой свет на эти развалины, с глаз моих спадает темная пелена.
– Если я не ошибаюсь, – сказал калиф, – между нашими бедами имеется тайная связь. Но где мне найти ключ к этой загадке?
– Пожалуй, я знаю, как нам спастись, – ответила сова. – Кашнур раз в месяц посещает эти развалины. Неподалеку отсюда есть зал, где он пирует со своими товарищами. Они рассказывают друг другу о своих гнусных делах. Может, тут-то он и произнесет волшебное слово, которое вы забыли.
– Скажи, когда он явится и где этот зал! – воскликнул калиф.
Помолчав, сова сказала:
– Не сердитесь, но ваше желание я могу выполнить лишь при одном условии.
– Говори! – вскричал Хасид. – Я согласен на любое условие!
– Я тоже хочу освободиться. А это возможно только в том случае, если один из вас предложит мне стать его женой.
Это условие несколько смутило аистов, и калиф сделал знак визирю выйти с ним на минутку.
– Великий визирь, – сказал калиф за дверью, – вы могли бы и жениться.
– Чтобы моя жена, когда я вернусь домой, выцарапала мне глаза? – ответил тот. – К тому же я человек старый, а вы еще молоды и не женаты, и можете предложить руку юной прекрасной принцессе.
– Кто тебе сказал, что она молода и прекрасна? – вздохнул калиф.
Они еще долго уговаривали друг друга. Наконец, убедившись, что визирь скорее останется аистом, чем женится на сове, калиф решил сделать это сам. Сова обрадовалась и призналась им, что они пришли как раз вовремя, потому что волшебники соберутся в эту же ночь.
Вместе с аистами она покинула свое помещение. Они долго шли по темному проходу. Наконец в полуразрушенной стене засиял свет. Через пролом был хорошо виден большой зал, украшенный колоннами и великолепно убранный. Множество ламп заменяло дневной свет. Посреди зала стоял круглый стол, уставленный изысканными кушаньями. Вокруг стола тянулся диван, на котором сидело восемь мужчин. В одном из них аисты узнали торговца, который продал им волшебный порошок. Он рассказывал историю калифа и его визиря.
– Какое же слово ты задал им? – спросил его другой волшебник.
– Это очень трудное латинское слово – «мутабор».
Услышав это, аисты так быстро побежали на своих длинных ногах к воротам разрушенного дворца, что сова еле поспевала за ними. Там калиф растроганно сказал ей:
– Спасительница моей жизни и жизни моего друга, в знак вечной благодарности возьми меня в мужья!
Они повернулись к востоку и трижды поклонились в сторону солнца, которое только что взошло над горами.
– Мутабор! – воскликнули они.
В тот же миг они приняли прежний вид и бросились друг другу в объятия. Когда они оглянулись, перед ними стояла прекрасная девушка. Улыбаясь, она протянула калифу руку.
– Вы уже не узнаете ночную сову? – спросила она.
В восторге от ее красоты и изящества калиф воскликнул, что превращение в аиста было его величайшим счастьем.
Они отправились в Багдад. Калиф нашел в своих одеждах не только коробочку с порошком, но и кошелек с деньгами. В ближайшей деревне он купил все необходимое для путешествия, и вскоре они достигли ворот Багдада.
Калифа уже объявили умершим, поэтому народ был очень рад, что снова обрел своего любимого повелителя.
Люди двинулись во дворец и взяли в плен старого волшебника и его сына – обманщика Мицру. Старика калиф отправил в тот самый полуразрушенный дворец, где жила, будучи совой, принцесса, и велел его там казнить. Сыну же калиф предоставил на выбор – умереть или понюхать волшебного порошка. Тот выбрал второе и превратился в аиста. Калиф велел запереть его в железную клетку и выставить в своем саду.
Долго и весело жил калиф Хасид со своей женой-принцессой. Самыми веселыми его часами были всегда те, когда его под вечер навещал великий визирь. Они часто говорили о своем приключении, и иногда калиф снисходил до того, что изображал визиря в виде аиста. Тогда он чинно шагал по комнате не сгибая ног, цокал, размахивал руками, как крыльями, и показывал, как визирь тщетно кланялся на восток, покрикивая: «My… му… му…» Его жене и детям это доставляло большое удовольствие. Но когда калиф слишком уж долго цокал, и кланялся, и покрикивал: «Му… му… му…», визирь, улыбаясь, грозил ему, что расскажет госпоже об одной сделке, заключенной у двери принцессы-совы.
Карлик Нос
Водном большом немецком городе жил с женой один сапожник. Целый день он сидел на углу улицы, чинил башмаки и туфли и делал новые.
Жена его торговала овощами и фруктами, и покупателей у нее было много, потому что она умела лучше всех разложить и показать свой товар.
У них был сын, красивый мальчик, который обычно помогал женщинам и поварам донести овощи до дома.
Хозяевам этих поваров нравилось, когда в дом приводили такого красивого мальчика, и они всегда щедро его одаривали.
Однажды жена сапожника сидела, как обычно, на рынке. Перед ней стояло несколько корзин с овощами, травами и семенами, ранними грушами, яблоками и абрикосами. Якоб – так звали мальчика – сидел рядом с ней и выкрикивал:
– Эй, господа, поглядите, какая прекрасная капуста, как дивно пахнут эти коренья! Ранние груши, хозяйки, ранние яблоки и абрикосы! Покупайте!
Мимо проходила какая-то старуха, оборванная и обтрепанная. У нее было маленькое личико, все в морщинах, красные глаза и остроконечный, крючком, длинный нос. Она шла, опираясь на длинную палку, хромая, ковыляя, шатаясь.
Жена сапожника уже шестнадцать лет каждый день сидела на рынке, а ни разу не видела этой старухи.
– Взглянем на травки, есть ли у тебя то, что мне нужно, – сказала старуха и, роясь своими коричневыми, уродливыми руками в корзинке с травами, стала вытаскивать оттуда длинными пальцами пучки, которые были так красиво уложены, а затем подносить их один за другим к носу и обнюхивать со всех сторон.
У жены сапожника надрывалось сердце при виде того, как обходилась с ее редкими травами эта старуха. Но она не осмеливалась ничего сказать, потому что проверить товар – право покупателя, а кроме того, она почему-то боялась старухи. Перерыв всю корзину, та пробормотала:
– Дрянь товар. То ли дело пятьдесят лет назад! Дрянь товар!
– Да ты же просто бессовестная старуха! – воскликнул Якоб. – Сначала ты запускаешь свои гадкие пальцы в прекрасные травы и мнешь их, затем подносишь их к своему длинному носу, после чего никому, кто видел это, не захочется их покупать, а теперь ты еще называешь наш товар дрянью, а ведь повар самого герцога все покупает у нас!
