вылазки он не подходил.
Итого нас осталось шесть человек.
Только после этого нам наконец дали возможность познакомиться и пообщаться между собой. Хотя после тяжёлого учебно-трудового дня всем, кроме Порохова, хотелось лишь поспать.
Утром, после завтрака, последовал финальный инструктаж. Кудрин объявил о том что все прекрасно понимает, что мы люди гражданские, но ситуация сложилась такая, что действовать нужно немедленно. Так же добавил что опасность будет, но умеренная. К тому же нас по возможности будут прикрывать ребята из оцепления.
Разумеется, нам выдали боевое оружие. Оно и станет нашим главным залогом безопасности. Так же нам выдали шокеры, на случай если местные жители или участники пропавших отрядов, которые до сих пор не выходили на связь, проявят агрессию. Однако назначенный командиром нашего отряда старший сержант Порохов возразил, сказав что от вылазки можно ожидать чего угодно, мы должны быть готовы применять оружие даже против людей.
Потом нас дружно загрузили в вертолёт и отправили к зоне.
— Три минуты до посадки! — голос младшего лейтенанта Порохова держал нас постоянно в тонусе и не давал забыть, что всё серьёзно, мы на настоящем боевом задании. — Все готовы?
— Так точно, лейтенант, — первой отрапортовала та самая блондинка. Звали её Ольга. Девушке было двадцать четыре года. Как оказалось, она профессионально занималась биатлоном. Следовательно, она обладала прекрасной физической формой, была очень вынослива и, что немаловажно, отлично стреляла не только из спортивных ружей, но и из боевого оружия.
— Младший лейтенант, — поправил её Порохов.
— Мальчик молодой? — тут же отшутилась Ольга.
— Потанцевать со мной хочешь? — новоиспечённому офицеру, как и блондинке, тоже всегда было, что сказать. Отличный парень оказался. И пошутить горазд, когда есть повод, и три шкуры с подчинённого снимет, если потребуется. По крайней мере он нас всё время этим пугал, стоило излишне расслабиться.
— Нет, лейтенант, я твоей любви ни капли не хочу, — эту строчку из песни Ольга прямо пропела, чем вызвала улыбку у всех членов отряда.
Не изменилась в лице лишь Анна Степановна, наш медик. Она только искоса взглянула на младшего лейтенанта, а затем вернулась к своему занятию: Она дотошно перепроверяла содержимое аптечки. Анна Степановна была второй женщиной нашего отряда. Она отличалась молчаливостью и лишь внимательные глаза хоть как-то характеризовали её. Бывало посмотрит так пристально, что аж не по себе становится, будто что-то не так сделал. Женщине было тридцать восемь лет и попала она в этот вертолёт потому, что была отличным врачом.
Сама Анна Степановна о себе почти ничего не рассказывала, но Порохов обмолвился, что она была врачом травматологом. Вроде бы отличная специализация для полевого медика.
— Две минуты! — после «песнопений» с Ольгой обновил данные младший лейтенант. — Остальные языки проглотили, или только девчонки в полной боевой готовности?
— Всегда готов, — Борис Ефимович был здоровенным мужиком чуть за сорок. Обладал внушительным ростом почти под два метра и не менее внушительным телосложением. Он профессиональный охотник, а потому хороший стрелок. Ещё он, судя по рассказам, неплохо разбирался в машинах и другой колёсной технике. У него бизнес как-то с этим был связан. Кроме всего прочего, у Бориса Ефимовича была дополнительная задача определить, почему глохнут автомобили в аномальной зоне.
— Готов, — подключился к перекличке и я.
Ощущения у меня были, мягко сказать, необычные. Я будто в шутер попал. Лечу на вертолёте в военной форме спецназа России. Плечи оттягивает бронежилет и тяжёлый рюкзак. В кобуре на поясе заряженный ПМ, а в руках боевой АКС-74У. Прямо боец спецназа, вот только поджилки трясутся, да и засталяет нервничать перспектива, что придётся от кого-то отстреливаться. Виду я естественно не подавал. Вот еще не хватало, тем более перед девушками, которые, казалось, совершенно не переживали. Хотя, наверное, переживали все, в том числе и Порохов, просто держались и виду тоже не подавали.
На вопрос самому себе «что я, обычный инженер, делаю среди этих ребят?» сразу же вспоминаются слова майора Кудрина о том, что: «Сверхъестественные способности и иммунитет, полученные в следствие вспышки излучения астероида, налагают на меня ответственность за простых граждан Российской Федерации». Что бы это не значило…
Но радует, что плюсом к случайно доставшимся от астероида бонусам, моя физическая подготовка, тоже не подкачала. Всё же я молодец. Ещё и умение стрелять пришлось кстати. Как-никак, я в шестёрке финалистов избран из сотни подходящих добровольцев.
— Готов, — последним откликнулся наш научный сотрудник Фёдор Васильевич Разводный, которого мы очень быстро окрестили позывным «Ключ». Порохов всё время называл его «Разводно́й», игнорируя правильное произношение. А после нескольких шутливых перепалок и вовсе стал называть учёного «Ключом».
Если мы все были экипированы плюс-минус одинаково, то Фёдора снарядили как водолаза начала века. У него был экспериментальный скафандр с экзоскелетом и системой жизнеобеспечения. Благодаря куче различных датчиков его состояние и обстановка вокруг будет записываться в реальном времени и отправляться по спутнику прямо командный штаб.
На нём лежала едва ли не важнейшая задача вылазки. У него было отдельное задание: во-первых, собрать образцы грунта и всего подозрительного, что он обнаружит, а во-вторых, быть подопытным, что позволит изучить все изменения происходящие при воздействии астероида. Была и третья задача, в которую сам научный сотрудник слабо верил. Ему предстояло оценить эффективность экранирования встроенного в скафандр и защиту, как организма человека, так и электроники.
— Не жарко ли тебе, девица? — Порохов уже не первый раз подшучивал над Ключом подобным образом? — Не потеешь ли ты, красная?
— Весь зад в мыле, командир, — Фёдор успел привыкнуть к шутками Порохова настолько, даже пытался отшучиваться в ответ. — Уже жалею, что согласился.
— Крепись, боец, родина тебя не забудет, — похлопал младший лейтенант Ключа по металлическому плечу, после чего вспомнил про таймер. — Полминуты. Максимальная готовность!
Аж мурашки пробежались по спине от этой информации. Сейчас мы покинем вертолёт и всё. Пути назад больше не будет. Впрочем, эта линия была пройдена после того, как я вступил на борт летающей машины.
— Двадцать секунд! Десять!
Шасси вертолёта ударились о землю и задний люк начал открываться. Мы по команде Порохова поднялись на ноги и встали в два ряда.
— Пошли, пошли! — выкрикнул командир, как только люк был откинут.
Мы приземлились на наскоро разровненной поляне. В ста метрах от нас располагалась небольшая деревенька, видимо та самая из доклада Порохова. Вокруг было много военной техники. Одних только тёмно-зелёных грузовиков я насчитал пятнадцать штук. Танков не увидел, хотя не удивился бы. Но два бронетранспортёра стояли развернув орудия в сторону одноэтажных домиков. Солдат было очень много. Я не считал, но только рядом с вертолётной площадкой была, как минимум рота солдат. На каждом из бойцов был надет маскхалат, хотя к чему они, я не понял.
Зона была огорожена сеткой рабицей с натянутой по верху колючей проволокой. На сетке даже висели таблички «Осторожно под напряжением!». И это всё было сделано за полтора дня. Про последнее я узнал из утреннего инструктажа майора Кудрина. Всё это было необходимо для того, чтобы никто не входил на опасную территорию, а самое главное, не выходил обратно.
Как только мы отдалились от вертолёта, к нам тут же подошёл высокий прапорщик, и что-то ворча под нос, раздал нам тяжеленные свёртки маскхалатов. Они оказались обшиты изнутри тонкими свинцовыми пластинами и, по заверениям специалистов с Объекта №1906, должны стать для нас дополнительной защитой от излучения осколка астероида. Ведь ещё не доказано наверняка, что пассажиры имеют иммунитет.
Хотя, мне слабо верилось, что какой-то свинец может нас защитить. Уверен, это сделано скорее для эксперимента, нежели для реальной пользы. С другой стороны, а что нам ещё противопоставить осколку, имея очень ограниченный запас времени? А то, что свинец умеет защищать, например, от радиации, доказано. Более того, даже Супермен не мог видеть через этот металл.
Так что, нас этим свинцом решили облепить полностью. Даже в наши шлемы его напихали. Им наверное весело, а у меня уже шея устала.
Фёдор Разводной, который «Ключ», так и вовсе был запечатан на все сто процентов в этот металл. Только вот он в своём
