Отправляясь сюда, он не взял с собой ни туалетных принадлежностей, ни запасной униформы. Предполагалось, что операция займет сутки, может быть, двое.
— Вы говорите, ВКС… Куда нас повезут?
Ростенковский пожал плечами.
— Обратно в Куонтико. Почему? Не спрашивайте. Я знаю только одно: я должен передать вам приказ собирать вещи… Все, что я знаю это сказать вам подготовиться к отъезду… и следить, чтобы никто не обделался, — Ростенковский отвернулся и начал громко выкрикивать приказы солдатам, выгружающим ящики с запасами из транспортных платформ.
Воспользовавшись своим внутренним киберкартографом, Уорхерст сообщил местоположение своему начштаба. Пусть знает, куда их… опустили.
И откуда, черт подери, он должен взять чистую униформу?
Резиденция Эстебанов
Гуаймас, Территория Соноры
Объединенная Федеральная Республика, Земля
09:02 по Тихоокеанскому времени
— Я уезжаю, мам. Я должен.
Они прогуливались по галечному пляжу. Маслянистые серые волны Калифорнийского залива плескались у ног, мутная вода почти доходила до щиколоток. Солнце блестело на востоке, над самой линией гор, обещая еще один знойный день. Джон и его мать были в облегченных защитных трико, которые спасали от ультрафиолета и жары, лица блестели от защитного масла, образующего противосолнечную пленку толщиной несколько микрон.
— Я знаю, Джон. Я хочу только одного: чтобы ты не становился морским пехотинцем.
— Почему? — он попытался улыбнуться, но улыбка получилась кривая. — Марш-бросок Гарроуэя…
— О да, конечно. Узнаю свою кровь. Проклятье…
— Но ты видишь, как все складывается. Поэтому я не хочу покидать тебя. Папа может… с ним будет трудно жить.
Она кивнула.
— Думаешь, я не знаю? Но… он хочет как лучше. Просто… последнее время он постоянно в напряжении, и поэтому…
— Черт подери, мам! Давай ты не будешь за него извиняться. Он напивается, а потом сам не понимает, что творит. И от киберконтроля, похоже, толку немного.
— Карлос вывел его из строя.
— Что?!
Она кивнула.
— Примерно полгода назад. Он заставил меня это сделать, когда мы подрались. Сказал, что из-за контролирующих имплантантов он чувствует себя так, словно его подменили.
— А его доктор-ИскИн знает?
— Понятия не имею. Это личное дело Карлоса, меня это не касается.
— Ничего себе «не касается»! Он тебя избивает! Он превращает твою жизнь в ад!
— Он только… физически — только пару раз…
— «Пару раз» — это чертовски много! — он помотал головой. — Может, мне вообще не стоит…
— Нет, Джонни. Нет. Первый раз ты поступаешь правильно. Ты должен уехать. Может быть, если ты уедешь, меня здесь тоже ничего не будет держать.
— Меня это очень беспокоит, мам.
— Не тревожься. Я могу за себя постоять.
— Я интересовался этим вопросом, мама. Я немножко покопался в данных психологической лаборатории в Эрмосильо. Папа — личность, патологически склонная к насилию. Если мы останемся здесь — если ты останешься здесь — он будет постоянно над тобой издеваться. Или даже хуже. Ты должна уехать отсюда.
— Все не так плохо, Джонни. В самом деле. Ведь он только иногда перестает себя контролировать.
— Бред собачий.
— Что?
— Я сказал «бред собачий». Смотри… последний раз, когда он тебя ударил… если бы тогда в комнате был полицейский, или даже робот-охранник, который мог видеть, что произошло — как думаешь, папа посмел бы тебя тронуть?
— Это не…
— Он хоть раз тебя тронул, когда кто-то был поблизости?
С минуту в ней происходила мучительная борьба.
— М-м-м… нет.
— Получается, он прекрасно себя контролирует. Неужели непонятно? Он бьет тебя — потому что может. Потому что знает, что никто не призовет его к ответу. Так он утверждает свою власть. И дело не только в побоях. Ты ведь знаешь, что словами можно ударить куда сильнее, чем кулаком? В файлах, которые я просматривал, это называется «эмоциональное насилие». А то, что он завел привычку шпионить за нами, его попытки залезть в наши личные киберфайлы…
Джон покачал головой. Его охватило отчаяние.
— Вот почему я готов уехать прямо сейчас. Я больше не могу здесь оставаться. Если я сейчас не уеду…
— Я знаю, сынок. Я хочу, чтобы ты уехал.
— Но я не хочу оставлять тебя.
— Не надо так говорить. Я приказываю тебе уехать, слышишь? — она заставила себя улыбнуться. — Не беспокойся за меня. Знаешь, что я подумала… У меня есть сестра в Сан-Диего. Пожалуй, съезжу туда, навещу ее.
— Если так, мам… не возвращайся домой. Прошу тебя.
— Поживем — увидим. А что касается тебя, молодой человек… обещаешь, что будешь осторожен?
— Настолько осторожен, насколько мне позволят.
— Да, конечно… Может быть, на Флоте будет… ну… почище?
Джон засмеялся.
— Конечно. На белоснежном сторожевом крейсере, и никаких тебе грязных крысиных нор. Нет уж. Я хочу служить в Морской пехоте с тех пор, как прочел «Пески цвета охры».
Он так любил эту драму, что купил книгу, по которой она была снята. Ему льстила мысль о том, что там рассказывалось о его прадедушке, Гарроуэе по прозвищу «Пески Марса», и о его бабушке Кэтлин… Но не меньше его «зацепили» истории о морских пехотинцах, мужчинах и женщинах, которые служат сегодня за пределами Земли — на Луне, на Марсе и спутниках Юпитера.
— Я слышала, что это безумно тяжело… Я имею в виду тренировки.
Джон присел, поднял плоский камушек размером с ладонь и бросил в море — он любил «делать блинчики». Раз, два, три… камушек пять раз скакнул с волны на волну, а потом утонул.
— Ага… Ладно, я скажу тебе правду, мама. Я не знаю, справлюсь с этим или нет. Но знаю, что должен попробовать.
— Представляю, с каким видом ты будешь это делать. Я горжусь тобой, Джонни.
— Спасибо, мам. Ты правда уверена… что все будет в порядке?
— Все будет замечательно. А у тебя все будет хорошо?
— Ну еще бы! Много упражнений на свежем воздухе! Много еды! И дружелюбные инструкторы, которые всегда готовы помочь! У которых чертовски много общего с папой, когда он разойдется… Думаю, скучать будет некогда.
Он не сказал, что Линнли тоже будет там. Мама знает, что они встречаются… но вряд ли догадается об их заговоре. Иначе она может решить, что он поступил в морскую пехоту только из-за Линн. А это было совсем не так.
— Один вопрос, сынок.
— Давай.
— Ты все еще хочешь получить назначение в космос?
— Ну… Да, конечно! Я хочу служить в КМП, если мне предложат. Вот где настоящая служба, ты же сама знаешь.
Эллен сделала усилие, чтобы не измениться в лице.
— Да, я знаю. Но тебе придется улетать… очень надолго.
— Наверно. Может, на пару лет — если отправят на Марс. Не так уж плохо.
Он не сказал матери, что написал о Космических отрядах морской пехоты целое сочинение на два листа, когда рекрутер попросил его перечислить свои пожелания по поводу предстоящей службы. Нет, Джон не рассчитывал, что ему тут же вручат билет на космический корабль. Но хотел хотя бы получить шанс. А сообщать прямо сейчас эту маленькую новость означало… слишком осложнить ситуацию.
— Давай просто поживем и увидим, хорошо? — сказал он матери.
Эллен улыбнулась.
— Идет.
Они повернули и неспеша побрели обратно по пляжу — туда, где крутой обрыв ступенями поднимался к их дому.
Пакетбот «Осирис»
На маршруте «Марс — Земля»
18:47 по Гринвичу
Доктор Трэйси Хэнсон до сих пор пребывала в бешенстве — все два дня, с тех пор как покинула Марс. Как они посмели прервать ее работу в Сидонии? Дома, на Земле, просто не может произойти ничего такого, чтобы там не могли обойтись без ее личного присутствия, без ее знаний… Ничего такого, ради чего ее можно вытащить из Сидонийского ксенокомплекса, без каких-либо объяснений — просто посадив ее на этот пакетбот, заплатив за билет безумные деньги, поскольку на борту поддерживается постоянное ускорение. Чтобы доставить ее обратно на Землю в течение недели.
— Черт знает что, — рычала она, обращаясь к одной из своих соседок по каюте, — Институт приказал мне возвращаться домой! Но я подозреваю, что за этим стоят ваши люди.
Она лежала на кушетке пластом, смотрела в потолок и чувствовала себя несчастной.
Комендор-сержант Афина Хорст фыркнула.
— Кто? Корпус морской пехоты?
— Нет. Пентагон. Правительство. Дьявол! Кто бы это ни был, именно он в наши дни заказывает музыку.
— В школе ты была примерной гражданкой и выражалась поосторожнее. Верно, детка?
