эмигрант.
— Вот как?
Бернштейн щедро плеснул виски в бокал.
— И я эмигрант. И как — нравится на чужбине?
Я пожал плечами.
— Нормально. Если не ленишься, можно жизнь сделать.
— А вот меня все достало… — Бернштейн быстро перешел на «ты». — Знаешь, мы в свое время уезжали и думали, что бежим из надоевшей нам страны в какой-то лучший мир. Более справедливый, более богатый, более … нормальный, что ли. Но вот сейчас — я понимаю, что мы бежали от самих себя. А от себя не убежишь. И наше дерьмо — всегда с нами…
Так. Это уже не интересно.
— Мистер Бернштейн, — я поставил свой бокал, — я не психоаналитик.
— Да, да… — Бернштейн допил свой. — Что вам нужно?
— Видите ли, мистер Бернштейн, — сказал я, — я не сказал, что работаю на дона Хосе. У нас скорее общие интересы.
— Вот как? Ну, я это уже понял — иначе вы бы меня мистером не называли.
Я про себя подумал — теряю квалификацию. Ошибка и грубая.
— Я сейчас работаю на российское правительство, — открыл карты я.
— Даже так…
— Вы смотрите телевизор, мистер Бернштейн. Скандал с переправкой наркотиков из Аргентины. Мы бы хотели разобраться в этом деле. И закрыть канал. А что-то мне подсказывает, что вы знаете организаторов этого дела.
— А если не знаю? — сказал Бернштейн.
— В таком случае я просто доставлю вас обратно на берег. Живите дальше вместе со всеми вашими проблемами.
Бернштейн налил еще виски.
— Скандал у ворот вчера с полицией вы устроили?
— Да.
— Как?
— Сказал, что они бутылку на дорогу бросили.
— Ловко…
…
— Если я вам все расскажу, что вы сделаете с этими людьми?
— Я не решаю такие вещи…
— Да? Ну, ладно…
Слон. Буэнос-Айрес. 04–07 марта 2018 года
Посольство России в Аргентине располагалось совсем недалеко от американского, на улице Родригеса Пеньи, это совсем рядом с главным вокзалом столицы — Ретиро. Вокзал — отличное место для неофициальных встреч: много народа, постоянное движение, повышенное внимание полиции, что не помогает, а затрудняет слежку. Именно поэтому Слон назначил встречу резиденту ГРУ в Буэнос-Айресе именно на вокзале. Точнее, не на вокзале, а в одной из электричек, идущих в пригород.
Покупая билет, Слон поразился его дешевизне — дешевле, чем в Москве, а увидев электричку, поразился, что кто-то вообще выпустил в рейс это чудо. Электричка была старой, грязной, часть дверей вообще не закрывалось, причем сделано это было нарочно — чтобы в пути вагон продувало. Пара вагонов была без сидений — специальные для велосипедистов, они так на велосипедах и ехали…
Резидент появился вовремя, Слон сразу понял — толку от него будет мало, но, похоже, малый старательный. Он нервно осмотрелся и зашел в вагон. Слон зашел следом. Электричка, точнее дизель-поезд — тронулся…
Соблюдать меры предосторожности было бессмысленно, Слон это понял сразу. Вагон был набит людьми, как сельдями в бочке, кто-то открывал дверь и высовывался, гарцуя перед своими друзьями и рискуя свернуть себе шею, шум стоял такой, что надо было кричать, чтобы услышать собеседника. Потому Слон протиснулся поближе к молодому парню, который пришел навстречу, прокричал ему в ухо:
— Виктор?
Парень обернулся.
— Да. А вы…
— Выбери место, где можно выйти. Я выйду за тобой…
…
Виктор вышел почти сразу — еще в черте аргентинской столицы. Кругом была застройка, напоминавшая Москву времен Лужкова, было грязно и шумно, толпился народ. Прямо по рельсам — бегали крысы, подбирая выброшенные прямо на рельсы пищевые отходы. Такое ощущение, что люди здесь не знали смысла слова «субботник», и грязь тут копилась несколько лет…
За ними вышло много народа, но все разошлись. Слон соскочил с поезда в последний момент, подошел к парню — который, кстати, неплохо со своей майкой вписывался в окружающий пейзаж.
— Нас тут на нож не поставят?
— Да нет…
— Ладно, пойдем, прогуляемся…
Они сошли с платформы, и пошли по улице. Слон недоуменно смотрел по сторонам и думал — будний день, а сколько народа на улице. Они что — все не работают?
— Почему столько людей на улице? — спросил он.
— А… тут обеденный перерыв два часа.
Здорово…
— Ну, давай знакомиться. Меня Алексей зовут.
— А по отчеству как?
— Просто Алексей. А ты — Виктор, так? Что закачивал?
— Военный университет.
— Романские языки?
— Нет, английский.
— А сюда как попал?
— Я испанский в школе учил. На английский мест не было.
Здорово…
— Хабла испаньол?
— Си, синьор.
— А я вот ни хрена не хаваю этот испанский, так что придется тебе мне помогать. Тут где-нибудь место есть посидеть — поговорить?
…
Место поговорить они нашли во дворе, на детской площадке. Детей на площадке не было, а сама площадка напоминала парк культуры и отдыха города Припять…
Но, по крайней мере, было где сесть.
— Рассказывай. Как вы умудрились так вляпаться? В Москве только вас на все лады и склоняют.
— Провокация это.
Выпалил, не подумав. Но молодец, по крайней мере, не стал валить на других.
— А с чего провоцировать именно вас? И с чего — именно здесь? Почему Аргентина?
— Не знаю. Может, мстить хотят?
— За что?
— Мы серьезно продвинулись за последний год в переговорах по перевооружению. Аргентинская армия дышит на ладан, ей нужно всё — от новой винтовки и до нового самолета. Американцы могли и устроить провокацию, особенно после прихода Макри. Из мести, можно сказать.
Слон покачал головой.
— Это не «Санта-Барбара».
— Что? Какая Санта-Барбара?
Слон вдруг понял, что этот парень действительно не знает, что такое «Санта-Барбара»[7]. Он — человек совсем другого поколения.
А это значит, что он, Слон, постарел. И пора на покой.
— Проехали. Про американскую провокацию расскажи моей бабушке. Наркотики нашли на самом деле. Изъяли на самом деле. Что говорят в посольстве? Рассказывай. Ты присягу давал — в отличие от некоторых
Слон знал, что посольская среда — тесный и замкнутый мирок, в котором мало что можно утаить друг от друга. И в этой среде — дыма без огня не бывает, общественное мнение редко ошибается.
— Говорят, это Кузнецов.
— Советник по безопасности?
— Да, он. Его уже нет здесь.
— Понятное дело. Еще кто?
— Суворкин.
— А это еще кто?
— Завхоз… ну по хозяйственной части.
Если первая фамилия для Слона новостью не была, то про Суворкина он слышал впервые.
— Давно, как думаешь, таскали?
— Не знаю… я не обращал внимания.
— А слухи ходят?
— Говорят, давно. Не первый раз.
Здорово — Слон хлопнул в ладоши — все знают и молчат. Потому что проблем не хотят огрести.
