был у нас в гостях.
А теперь я уборщица… А обнимает Влад другую…
— А я тоже все ее книги прочитала! — звонко воскликнула Вика, с явной ревностью в голосе.
В комнате возникла гробовая тишина.
— Чьи «ее»? — переспросил Адам.
— Ну, этой Марии… Хорошая писательница! Не для всех… — Вика заерзала на месте. — Книги такие глубокие, тонкие, чувственные! Сразу видно: пишет женщина. Мужчины на такое неспособны.
Адам рассмеялся в голос, совсем не беспокоясь о чувствах растерянной бывшей подруги. Я тоже тихо усмехнулась. Ремарк был мужчиной.
— Солнышко, — Адам заговорил низко, как будто с ребенком, — а как тебе восьмая симфония Чайковского?
Вдохнув побольше кислорода, Вика уверенно и глубоко протянула:
— Очень тонко и изысканно. Не знала, что вы такой же меломан, как и я…
По всему дому разлился заливистый хохот. Повернувшись к хозяину дома, Адам, утирая слезы, прохрипел:
— Где ты нашел это чудо? Она все восемь слышала, когда их всего шесть!
Было немного стыдно и неловко за оконфузившуюся подругу. Не став дальше вслушиваться в диалог, я быстро вышла на лужайку, тихо прикрыв за собой дверь.
Слова Влада подействовали, штат был полностью укомплектован. У меня появилось свободное время. Оставив туфельки на брусчатке, босиком прогулялась по зеленой мягкой траве, а после позволила ногам зарыться в мягком песке. Больше всего в доме Влада мне нравится пруд со специальной морской водой без хлорки. Раньше я тренировалась в нем каждый день.
Сейчас же на улице была ночь. Никто не мог меня застать. Купальника в новой жизни у меня не было, только белая свободная ночная сорочка в пол. Я надела ее поверх голого тела, собираясь после замотаться в полотенце и убежать в дом прислуги.
Прохладная вода приняла меня в свои объятия. Окутала кожу приятными вибрациями, позволяя освежить тело и разум. Я нырнула и проплыла до самого конца пруда. Вынырнула во тьме, глотнула немного кислорода и снова попылала обратно под водой. Нужно было скорее сбежать. До того, как кто-то увидит.
Выходя из воды, я чувствовала, как мокрая насквозь ночная сорочка облегает голое тело. От слабого ветерка мелкие волоски встали дыбом, разбежались мурашки, а соски напряглись.
— Что ты тут делаешь?! — перед глазами возник Влад. Как будто из пустоты! От страха я вскрикнула и отшагнула назад.
— Пришла покупаться, — от неожиданности зуб на зуб не попадал. — Нельзя?
Бывший смотрел на меня пристально, сведя брови на переносице. Дыхание его казалось быстрее сердцебиения. А рубашка тряслась, словно секунду назад он бежал.
— Нельзя, — отчеканил он от зубов, будто в чем-то меня обвиняя. — Чтобы я больше тебя у воды не видел. Поняла?
К чему это было сказано? Почему Влад казался мне встревоженным? Все это заставляло задуматься.
— Захочу и буду. Ты ничего не сможешь мне сделать, — отчеканила я от зубов. Сама удивляясь своей смелости.
Было страшно. По телу прошел импульс, оставаясь в скрученном желудке. Но я все равно смотрела ему в глаза с гордо поднятой головой.
Вдруг взгляд мужчины опустился на мою мокрую ночную рубашку. Черные глаза стали пламенными, жгучими. Я почувствовала напряжение в его штанах и отшатнулась.
— Захочу и буду. Ты ничего не сможешь мне сделать, — с улыбкой повторил он меня. А после протянул руку и погладил мою грудь. Недолго. Я сразу отвернулась. Быстро схватила полотенце и обернулась им вся целиком.
Недалеко, прямо перед домом, стоял Адам. И он смотрел на меня тем же взглядом, что и Влад. Что смотрят все мужчины с подобным статусом: это была не любовь, нет. Желание заполучить, как новые дорогие часы в свою бесконечную коллекцию. Раздевал глазами. Примерял на свой член.
— И ты променял прекрасную Аллу на Викторию с ее восьмой симфонией? — посмел воскликнуть Адам. По лицу Влада прошел оскал. Тогда я поняла, что Адам больше не желанный гость в этом доме. — Какой ты идиот, друг! Эти глаза, фигура, голос… Так бы и похитил.
— Быстро в комнату, — приказал мне Влад, скалясь. — И чтобы сегодня я тебя больше не видел!
На этот раз я послушалась. Плохая идея была идти купаться. Это не безопасно. Теперь ко всему приходилось относиться осторожно.
Глава 5
Никогда раньше, в прошлой жизни, я не погружалась в такой глубокий сон, как в новой должности домработницы. Валилась с ног после душа. Падала в постель и отключалась. А потом утром подрывалась по будильнику и бежала заниматься своими делами.
В ту ночь что-то изменилось… Впервые за долгое время снился сон. Испепеляюще яркий солнечный день. Зеленая трава. И я в желтом платье босиком гуляю по склону в сторону красивого дома с башнями. За резным палисадом стоял мужчина в белом. Чем ближе я подходила, тем больше узнавала в нем Адама — друга Влада.
— Ты такая красивая, Алла… — прошептал он с улыбкой. Между нами был низкий заборчик. Но это не помешало мужчине нежно провести ладонью по моей щеке. — Настолько, что это причиняет мне боль…
Ласки были приятными. Закрыв глаза, я позволила себе этот водоворот эмоций. Он был все ближе — Адам… Прижимал меня теснее. Обнимал с каждой секундой все более жадно, нетерпеливо, горячо. И я поддавалась. Таяла от шепота его губ… Растворялась в прикосновениях…
— Просыпайся… — вдруг произнес Адам, и я напряженно отшатнулась. Что он имел в виду? Но Адам не останавливался: — Просыпайся, любимая…
Меня резко выдернуло из той, идеальной реальности в черную мглу. Сердце бешено колотилось в груди. Я вдруг поняла, что во сне скинула одежду. Мокрое насквозь тело прилипло к простыням.
Не сразу, спустя пару минут адаптации, я вдруг осознала страшное: в постели я не одна. Чье-то громоздкое тело лежит рядом. Прижимается. Гладит. Нежно щекочет шею поцелуями.
От страха и ужаса озноб пронзил позвоночник. С диким криком я потянулась к выключателю. Дернула за веревку и ужаснулась увиденному. На постели рядом лежал Влад.
— КАКОГО ЧЕРТА?! — прокричала я. Легкие сдавило, каждый глоток кислорода давался с трудом. — Немедленно проваливай!
На мои крики проснулись девочки-уборщицы из соседних комнат. Начали ломиться в дверь, а она заперта. Изнутри. Я была заперта в клетке с диким безумным зверем. Выступили слезы отчаянья…
— Проваливай! — вскочив, трижды упала. Онемевшими руками прижимала к себе простыни. — Прочь!
А он просто смотрел. Лениво. С косой надменной улыбкой. Словно знал больше меня.
— Тебе все нравилось, — он усмехнулся. — Не ломай комедию, Алла.
И тут я поняла, что не Адам во сне шептал все эти слова… И не сон это был вовсе… Только «любимая» причудилось. Такого Влад сказать
