«1. Отныне вся власть в Белоруссии принадлежит только Советам рабочих, крестьянских, батрацких и красноармейских депутатов.
2. Еще сохранившаяся где бы то ни было на Белоруссии власть немецких, польских и украинских оккупантов отныне считается упраздненной.
3. Продажная буржуазная Белорусская Рада с ее так называемыми «народными министрами» объявляется все закона.
4. Все законы, договоры, постановления, приказы и распоряжения как Рады и ее слуг, так равно и немецких, польских и украинских оккупационных властей, считаются недействительными (отмененными)…»
Это событие, по официальной версии, вызвало «большую радость ее народа». Наверное, так и было, здесь советская историография не преувеличивает. Ведь к тому времени получила государственность Украина, провозгласили национальный суверенитет страны Прибалтики, и только Белоруссия была расчленена: одна часть находилась во власти немецких оккупантов, вторая – входила в состав РСФСР на правах Западной области.
В годы горбачевской гласности уже не было секретом, что считавшийся одним из создателей БССР А. Ф. Мясников (Мясникян), возглавлявший в 1918 году Северо-Западный обком РКП(б) в Смоленске, полагал, что белорусам не нужна государственность, хватит с них простого вхождения в РСФСР в качестве обычной административной единицы – российской области. Мясников резко возражал против предложения белорусской секции РКП(б) и Белорусского национального комиссариата (руководитель-учитель А. Г. Червяков) при московском Наркомнаце о придании Западной области статуса автономной республики в составе РСФСР. Помните проект белорусского магната Михаила Огиньского, поданный Александру I за год до вторжения Наполеона? Червяков, по сути, отстаивал ту же идею. Как вариант, он предлагал также преобразовать Западную область в Белорусско-Литовскую коммуну, которая бы входила в РСФСР.
Несмотря на то что Червяков жил в Москве, был ближе к Ленину и Сталину, дело с мертвой точки не двигалось. Мясников упорно стоял на своем. Никакой автономии! И тогда ему в Смоленск поступила телеграмма, подписанная Сталиным, о том, что ЦК «по многим соображениям, о которых говорить не приходится, согласился с белорусскими товарищами на образование Белорусского советского правительства». Телеграмма поступила 25 декабря 1918 года, на второй день после обсуждения этого вопроса на заседании ЦК РКП(б). Впрочем ряд историков утверждает, что была не телеграмма, а разговор Сталина с Мясниковым по прямому проводу. При этом Сталин особо подчеркнул: «Говорю все это по поручению ЦИК и партии». Тем самым он давал понять Мясникову, что за принятым решением стоит не он сам лично (автономистские взгляды Сталина были уже тогда хорошо известны), а Ленин. Потом с несговорчивым Мясниковым провели в Москве воспитательную работу Ленин и Свердлов, после чего тот изменил свою точку зрения.
Официальная белорусская историография, касаясь мотивов этого решения, объясняла их мудростью Ленина. В советские времена ни одна публикация на эту тему не обходилась без цитаты из его брошюры «Удержат ли большевики государственную власть», где говорилось о том, что пролетарская государственная власть проведет «немедленное восстановление полной свободы Финляндии, Украины, Белоруссии, для мусульман и т. д.». Таким образом, захлебывались в восторге партийные пропагандисты, Ленин относил Белоруссию к тем национальным регионам Российской империи, которые имели безусловное право на национальное самоопределение и самостоятельное государственное существование. Он, мол, первым из большевистских лидеров признал за белорусским народом право на устройство своей жизни в соответствии с волей большинства населения, и потому ЦК под его руководством поддерживал инициативу трудящихся масс, стремившихся к созданию своей национальной государственности. Эта формулировка была уязвимой; отчего же тогда не было поддержано предложение белорусских коммунистических секций и Белнацкома о предоставлении Белоруссии автономии в составе РСФСР? Почему сам ЦК выразил пожелание об образовании суверенного белорусского государства, не входящего в Россию и не объединенного с ней в СССР? О Советском Союзе тогда еще и не помышляли, даже идея такая не витала в воздухе. А в последнее время стал известен стыдливо замалчиваемый в советскую эпоху и вовсе невероятный факт: Ленин проявлял склонность к компромиссу и с лидерами Рады БНР, фактически отрицавшими советский строй, приглашал на переговоры в ноябре 1918 года премьер-министра БНР А. Луцкевича.
Буфер! Буферное государство – вот какая роль была уготована Белоруссии кремлевскими вождями.
Обессиленная Россия с тревогой прислушивалась к бряцанию оружием на своих западных рубежах. Было ясно, что столкновения не избежать. Польша попытается вернуть некоторые белорусские территории. Если Белоруссия будет в составе РСФСР, независимо от статуса – область или автономная республика – Россия будет втянута в новый конфликт. Если Белоруссия будет суверенной – РСФСР вроде ни при чем, вполне можно обойтись мерами дипломатического воздействия. Опять же, провозглашение белорусской государственности на принципах пролетарского интернационализма угрозы для Москвы не содержит, поскольку и РСФСР построена точно на таких же принципах. Между обеими республиками устанавливались федеративные связи.
Итак, днем рождения БССР стал первый день нового, 1919 года. Республика была провозглашена в Смоленске, на территории РСФСР, куда входила Западная область. Там жесостоялась VI Северо-Западная конференция РКП(б), провозгласившая себя I съездом Компартии Белоруссии, там же на съезде было избрано Временное рабоче-крестьянское правительство во главе с Д. Жилуновичем, известным по литературному псевдониму Тишка Гартный.
Какие территории входили в состав БССР? В постановлении I съезда Компартии большевиков Белоруссии от 30 декабря 1918 года основным ядром Белорусской республики провозглашались губернии Минская, Смоленская, Могилевская, Витебская и Гродненская «с частью прилежащих к их местностям соседних губерний, населенных преимущественно белорусами». Такими признавались часть Новоалександровского уезда Ковенской губернии, Вилейский уезд, часть Свентянского и Ошмянского уездов Виленской губернии, Суражский, Мглинский, Стародубский и Новозыбковский уезды Черниговской губернии. Съезд отметил, что из состава Смоленской губернии «могут быть исключены» уезды Гжатский, Сычевский, Вяземский и Юхновский, а из Витебской губернии – части Двинского, Режицкого и Люцинского уездов. В тех частях Витебской и Виленской губерний, где «граница носит спорный характер по причине населенности в одинаковой степени несколькими народностями», вопрос о ней должны были решить специальные комиссии, созданные правительствами заинтересованных советских республик.
В составе БССР постановлением съезда предусматривалось создание семи районов (вместо губерний) и 54 «подрайонов».
А что происходило на другой части территории Белоруссии – оккупированной? О, там тоже бушевали политические бури, кипели бурные страсти. И тоже было свое правительство, которое в отличие от промосковского считало неприемлемым строительство белорусской государственности на принципах пролетарского интернационализма. Это правительство советской историографией было объявлено националистическим, продажным, поскольку ему импонировали национальная идея, классовый мир, свобода, национальный суверенитет. Все эти термины обычно заключались в кавычки.
Из чего исходили сторонники национальной идеи и классового мира внутри нации? Прежде всего, они считали, что учение о классовых антагонизмах, может, и имеет место, в той же России, например, особенно в ее промышленно развитых центрах, но только не в Белоруссии. Стало быть, мерки, по которым судят о положении в России, неприемлемы для Белоруссии, они чужеродны ей, искусственны.
О специфике Белоруссии свидетельствовало то обстоятельство, что, по мнению сторонников национальной идеи, белорусский народ состоял из однородной, недифференцированной массы. Здесь не было заметного размежевания населения. Из почти 7 миллионов жителей в 1913 году рабочие, занятые в промышленности, составляли всего 0,9 процента, или 59 тысяч человек. Поэтому говорить об определяющей роли пролетариата, о его силе ивлиянии всерьез не приходится. Тем более, что промышленные рабочие были разбросаны по мелким мастерским с численностью работающих не свыше 50-60 человек. Крупных предприятий индустрии в Белоруссии тогда не было.
Не подходило под стандарты российских большевиков и белорусское крестьянство. Деревня не раздиралась классовыми противоречиями, поскольку ее состав был в основном однородным. Несмотря на то, что царизм искусственно насаждал здесь русское землевладение, духовенство ичиновничество, помещиков все равно было раз-два и обчелся. Впрочем, их можно всех перечислить персонально: князья Радзивиллы, Скирмунт, Святополк-Мирский, Тышкевич. Остальные мало чем отличались от зажиточных крестьян.
