– Что ж, мистер Уокер, у вас есть деньги?
Кайл медленно втащил свои длинные ноги под парту, наклонился вперед и очень спокойно похлопал по карманам своих джинсов. После нескольких секунд напряженного молчания он пожал широкими плечами:
– Извините, но, по-видимому, я где-то потерял их.
Довольная ухмылка мистера Мартина стала еще заметнее.
– Ну что ж, – заговорил он.
И в эту секунду Робин начала действовать. Она не думала о том, правильно ли поступает. Вытащив двадцатидолларовую банкноту, которую мать дала ей на две недели на школьные обеды, она незаметно бросила ее на пол. Затаив дыхание, Робин вжалась в спинку парты в ожидании дальнейшего развития событий.
– Похоже, мистер Уокер, у вас большие неприятности.
– Простите, мистер Мартин, – вмешалась Робин. – Но может быть, это деньги за учебник Кайла там, на полу?
Улыбка сползла с лица мистера Мартина, и он медленно повернулся, чтобы взглянуть на нее. Весь класс, включая Кайла Уокера, тоже посмотрел на Робин.
Она же настолько перетрусила, что ей показалось, будто отложной воротник душит ее. Что она наделала? О чем она думала? Да ни о чем она не думала.
Робин встретилась взглядом с Кайлом, в обычно непроницаемом выражении глаз которого сквозило едва различимое удивление. Прежде чем перевести взгляд на мистера Мартина, Робин чуть заметно пожала плечами.
Все по-прежнему молчали. Мистер Мартин смотрел на нее так, будто у нее на плечах вдруг выросло три головы.
Учитель простоял на месте, казалось, целую вечность, прежде чем, не спуская глаз с Робин, очень медленно двинулся по проходу в конец класса. Он остановился у аккуратно сложенной двадцатидолларовой банкноты, лежавшей на полу рядом с ногой Кайла.
Прошло еще несколько томительных секунд. Затем он наконец перевел взгляд на Кайла, после чего медленно нагнулся, чтобы поднять банкноту. Тихим голосом, чтобы слышал только Кайл (хотя Робин тоже расслышала это), мистер Мартин сказал:
– Это еще не конец, Уокер. – Затем он поднял деньги, развернулся и зашагал назад к доске.
Следующие пятьдесят минут тянулись, как никогда, долго для Робин. Минутная стрелка на висевших на стене часах двигалась чрезвычайно медленно. Теперь не только неправильные ответы приводили в ярость мистера Мартина, но и на правильные он реагировал раздраженно.
Когда наконец прозвучал звонок, возвещавший об окончании урока, портфель Робин был уже собран. Ей совсем не хотелось объясняться ни с мистером Мартином, ни с Кайлом Уокером. Не то чтобы Робин не хотела разговаривать с Кайлом, но она была уверена, что он видел, как она подбросила деньги. Подмеченное Робин выражение грустного удивления в его глазах только подтверждало тот факт, что его бедность трогала Кайла куда больше, чем он хотел это показать.
Продолжение учебного дня было для Робин не лучше, особенно если учесть, что она осталась без денег на обед и ощущала зверский голод. Помимо этого, она так нервничала при представлении своего реферата по литературе, что постоянно сбивалась, а это вызывало смех у старшеклассников.
В половине четвертого у Робин наконец закончились уроки, и она готова была идти домой. Еще одна задержка у шкафчика, и ей скорее всего сегодня удастся избежать встречи с Кайлом Уокером. А завтра она сменит курс математики на другой предмет и тогда не будет встречаться с ним до конца года. Но, повернув за угол по пути к своему шкафчику, она поняла, что сегодня удача точно отвернулась от нее. Возле шкафчика ее поджидал Кайл Уокер. Робин попыталась убедить себя, что он ждет Вебстера Бэйлстока, чей шкафчик располагался рядом с ее, хотя и не могла себе представить, что понадобилось Уокеру от президента шахматного клуба. Но она вполне представляла себе, что ему могло понадобиться от нее.
Надеясь, что Кайл еще не заметил ее, Робин резко развернулась и направилась в противоположную сторону. Однако, по-видимому, Кайл обладал превосходным боковым зрением. Робин не успела пройти и нескольких шагов, как он оказался рядом с ней.
Решительно, но и с удивившей Робин мягкостью Кайл взял ее за руку и повернул к себе. Какой же он был красивый! Такого красивого парня ей еще не приходилось видеть так близко.
– Зачем ты сделала это? – спросил он.
– Что?
– Черт возьми, зачем ты сделала это?
Что она могла ответить? Что она, подобно всем другим девчонкам, влюблена в него по уши? Или еще более правдиво, что по его глазам она заметила, как он уязвим и только прикидывается, напуская на себя безразличный вид?
– Потому что мне не хотелось видеть, как тебя вышибут из школы только потому, что так захотелось мистеру Мартину.
Робин снова заметила проблеск удивления вето взгляде.
– Я сам могу о себе позаботиться. И не нуждаюсь ни в чьей защите, а тем более какой-то малышки.
Кайл мог сказать что угодно, чтобы привести Робин в замешательство, но, обозвав ее малышкой, привел в ярость.
– Никакая я тебе не малышка. Мне хватает и лет, и сообразительности, чтобы догадаться о том, как ты несчастен... из-за всех своих проблем.
Губы Кайла искривились в усмешке.
– Я несчастен? – Кайл облокотился о соседний шкафчики наклонился так близко, что Робин снова почувствовала, будто воротник стягивает ей горло. – Только не говори, что ты и в самом деле так наивна. Задница. Тебе приходилось когда-нибудь произносить слово «задница», малышка?
Это можно было предвидеть. Наверное, она витает в облаках, если могла подумать, будто увидела затаенную обиду в его глазах. Робин натянуто улыбнулась:
– Конечно, приходилось. Я знаю слова и похуже. Козел. Как тебе это нравится? Ты и есть козел. – С этими словами Робин оттолкнула его локтем и с высоко поднятой головой направилась к двери, не обращая внимания на раскаты смеха, эхом прокатившиеся по заставленному металлическими шкафами помещению.
Первое, что она сделает с утра в понедельник, так это поменяет курс математики на любой другой.
Глава 5
Поскольку Бобби Мак решил, что не может без угрызений совести уволить Лейси, он предположил, что ему легко удастся не обращать на нее внимания. Однако, пробыв здесь чуть более недели, он понял, что в отношении Лейси Райт ничто не дается легко.
Она сводила его с ума.
Кроме того, он ощущал пикантную тесноту в брюках каждый раз, когда она входила в комнату. Он терялся в догадках: почему? Лейси совсем не была похожа на тех женщин, с которыми он предпочитал встречаться. Те были нежными и покладистыми, их голоса были низкими и волнующими, побуждавшими думать о пылком, страстном сексе. Все эти годы репортеры по-разному называли его женщин: от ангелочков до ветрениц. Бобби же предпочитал думать о них как о нетребовательных и избегающих осложнений созданиях.
