— Где вы нашли ее? — отрывисто спросил лорд Джон, когда стало ясно, что гувернантка не намерена продолжать.
— Прошу прощения, милорд, — вмешалась одна из нянек, увидев, что миссис Хиггинботэм не в состоянии ответить. — Тимми пошел по ее следам в снегу, но в саду запутался и вернулся за помощью. Говорят, девочку обнаружили у дальней калитки. На ней не было ни пальтишка, ничего… кроме мокрого платья. — Последние слова она произнесла почти шепотом, увидев, что глаза Джека мечут молнии.
Себя в эту минуту он ненавидел не меньше, чем слуг. Ведь это он притащил ребенка в непривычный климат, который нелегко было вынести хрупкому организму. Он оставил свою единственную дочь на попечение равнодушной прислуги и женщины, относительно которой его предупреждали и которая не нравилась ему самому. Он вел себя как настоящий эгоист, не только не попытавшись создать для Эми более подходящие условия, но и не желая признать, что сам не сможет о ней заботиться, отказываясь расстаться с единственным существом на этой земле, которое любило его бескорыстно и искренне. И вот к чему привел его эгоизм.
Со сдавленным стоном Джек схватил дочь на руки и приказал всем выйти прочь. Она обязательно поправится, если ему удастся вдохнуть в нее свои силы.
На следующий день, не дождавшись Эми в обычное время, Каролина удивилась и встревожилась. Она уже привязалась к девочке и обожала наблюдать, как та расцветает от ее заботы и внимания. Забавно, но даже известие о скором приезде в Лондон ее возможной будущей свекрови взволновало ее куда меньше, чем успехи Эми. Лихо управляясь с ножницами и бумагой, девочка вырезала практически безупречное сердечко. Сообщить Джеку о достижениях дочери казалось намного важнее, чем напрасно размышлять, сочтет ли вдовствующая маркиза безродную, но богатую наследницу торговца подходящей партией для своего сына.
Не в силах справиться с любопытством и тревогой, Каролина отправила служанку выяснить причину отсутствия Эми. Когда же Флори вернулась с тревожными известиями, ее госпожа мигом подхватила юбки и направилась к выходу.
— Пошли записку нянюшке, что мне нужна настойка от лихорадки, рецепт ее знаменитого поссета[1], сушеные травы, которые мы собирали летом для отваров и, возможно, слабительное. Расскажи ей все, что говорила мне. Она сама поймет, что делать. — Все эти инструкции Каролина успела выдать, сбегая по лестнице. На последней фразе Флори облегченно кивнула. Ведь даже если бы она забыла что-то из перечисленного, нянюшка все равно дала бы ей все, что нужно. Служанка обеспокоенно следила за госпожой, приказавшей подать шубу и экипаж. Неужели она отправится в дом одинокого мужчины без провожатого?
Но Каролина думала совсем о другом. Она вынянчила младших сестер, пройдя с ними через многочисленные детские болезни, и точно знала, как выхаживать Эми. Поскольку Бланш на ту пору не случилось дома, а Флори должна была торопиться к нянюшке, ничего не оставалось, как ехать самой. Единственным последствием, о котором в эти минуты могла думать Каролина, было выздоровление Эми.
Лишь позвонив у входа в городской дом Джека, она на миг замялась, но дверь уже распахнулась, и, увидев за спиной привратника перепуганную миссис Хиггинботэм, мисс Торогуд снова обрела уверенность в себе. Представившись, она ступила за порог. Слуга не успел даже подумать о том, чтобы воспрепятствовать ей.
— Где Эми? — требовательно спросила гостья у ошеломленной матроны. Разумеется, эта женщина имела самое прямое отношение ко всему, что происходило в детской. Но возмутительное пренебрежение обязанностями должно было повлечь самое суровое взыскание. Нет, похоже, у Джека в доме полный беспорядок!
— Она больна и лежит в постели. — Стараясь защититься, миссис Хиггинботэм вновь обрела величавый вид и тон. Она чувствовала, что у нес гораздо больше прав противостоять этой посторонней даме, чем его светлости.
— Я хочу видеть девочку. — Не обращая внимания на протест в глазах гувернантки, Каролина двинулась к лестнице. Детская, конечно, наверху. Она и сама ее найдет, если понадобится.
— Туда нельзя! — Возмущенная миссис Хиггинботэм ринулась следом за незваной гостьей, но Каролина неумолимо двигалась вперед.
— Просто скажите мне, в какой она комнате. Я сама найду дорогу. Вам не стоит больше утруждаться.
— Вы не можете туда войти! — повторила матрона. — Его светлость там!
Вот уж чего Каролина никак не ожидала, так это того, что Джек может сидеть в детской с больным ребенком. Ее собственный отец, наверное, ни разу не переступал порог их комнаты, но у него ведь были и жена, и дочери, чтобы следить за младшими детьми. Ему просто не требовалось лично участвовать в уходе за больными малышами. И все же, когда Каролина представила себе Джека, сидящего у постели дочери, сердце ее громко заколотилось, и она на миг усомнилась, стоит ли входить.
В этот момент распахнулась дверь в конце коридора, из нее вышла нянька с бельем в руках. Быстро сообразив, что к чему, Каролина поспешила в том направлении. Миссис Хиггинботэм поспешно ретировалась.
Каролина остановилась в дверях, собираясь с духом. В детской было очень уютно: обои в цветочек дополнялись муслиновыми гардинами с тонким растительным рисунком. Повсюду на полках стояли игрушки, а в боковом алькове, очевидно, должна была помещаться кушетка для няни. Стояла полная тишина. Единственные признаки жизни были заметны возле узкой детской кушетки, обитой синим бархатом.
Прежде всего взгляд Каролины упал на изможденное лицо Джека. Придвинув кресло-качалку от камина к кроватке, мужчина отдыхал, прикрыв глаза и откинув голову на высокую спинку. Следы усталости явственно читались на его лице, а помятая одежда свидетельствовала о том, что он спал прямо здесь. Сейчас во всем его облике не было ни капли великосветской самоуверенности. Темные волосы топорщились, белоснежный галстук был развязан и съехал набок, на загорелых щеках появилась щетина. Каролина закусила губу от внезапного приступа жалости и поскорее обратила глаза на кроватку.
При виде бледного лица и неподвижного худенького тельца под одеялом у нее перехватило дух. Девочка казалась хрупкой и беззащитной, и лишь лихорадочные красные пятна на круглых щечках были признаком того, что она жива. Гостья тихонько ахнула.
От неожиданного звука Джек открыл глаза и недоверчиво уставился на элегантную фигуру в дверном проеме. Каролина не успела сбросить шубу и оставить в передней муфту, а щеки еще хранили свежий румянец от уличного холода. Не отводя глаз от ее лица и не позволяя себе поддаваться чувству облегчения, которое уже овладевало им, Джек проговорил:
