— Н-ч-го! С-йчас тст-нут! — успокоил меня механик.
И оказался прав. Пока я заливал руку каким-то настоем, вроде бы дезинфицирующим, пока заматывал её бинтом — не было слышно ни ругани Рубари, ни каких-либо посторонних звуков…И когда я закончил с обработкой раны, оказалось, что коварная атака на мою руку была последней попыткой нас достать. «Шарк» влетел в облачность и теперь поднимался в сплошном тумане.
Я снова взялся за штурвал — и как только мы вынырнули из облаков, сразу изменил курс и направился к Саливари. Скалу практически полностью затопило облачностью. Выше облаков торчала только башня мэрии с городскими часами и крыши самых высоких построек. В этом густом тумане мы едва-едва нашли свой собственный причал. Здесь, над тучами, ветер ещё больше усилился, и мы с большим трудом загнали дирижабль в ангар. Рубари вообще пришлось выходить и подтягивать его вручную.
Когда мы, наконец, смогли затушить логосы, уже наступил вечер, а на улице вовсю бушевала непогода. Да и температура внутри ангара стремительно падала. К моей вящей радости, на этот случай у нас был сколочен небольшой домик. Внутри была кухонька, две спальни — и, главное, печка. Мы развели в ней огонь, чтобы согреться, и только тогда я понял, что знобит меня вовсе не от холода. И другой причиной такого отвратительного самочувствия, по здравому размышлению, могла быть лишь рука.
Размотав повязку, я с ужасом уставился на опухшую кисть и тёмные края раны, нанесённой острым клювом. Рубари, почесав бороду и внимательно посмотрев на это безобразие, молча оделся и ушёл. А вернулся уже с насквозь промокшим старичком-лекарем, который лишь головой покачал, глядя на моё ранение.
— Ежели с птичками-то столкнулись, надо же сразу ко мне! — заметил он, рассматривая руку и подслеповато щурясь. — У них-то на клювиках много дряни-то всякой… Вот грязь и занесли…
— И что, теперь готовиться к перерождению? — поинтересовался я, ёжась от озноба.
— Да тут-то как хотите… Лечение будет, правда, подешевше, — ответил старичок.
— Тогда лечите, — согласился я, хотя вообще от меня согласия никто и не требовал.
Руку мне почистили, а внутрь влили пару-тройку противных микстур. Содрал с нас лекарь целых двадцать пять единиц.
— Завтра будете на ногах, а сегодня советую вам поспать, — заметил старичок, пересчитывая чешуйки перед уходом. — Организму бы вашему отдохнуть надо и силы поберечь.
Рубари почти что насильно накормил меня то ли обедом, то ли ужином, а затем я отправился спать, как и посоветовал старый лекарь. И это у меня в тот вечер получалось лучше всего… Печка нагрела помещение, я улёгся в кровать, закутался в тёплое одеяло и уснул, слушая, как ветром грозно трясёт ворота ангара.
Буря продолжалась до утра. Когда я проснулся, снова чувствуя себя здоровым и бодрым, то первым делом выбрался на воздух. Саливари был окутан туманом туч, и всё вокруг — от мостовых до пробегающих по улицам собак — было мокрым и скользким. Что поделать, один из недостатков жизни на скалах — непомерная влажность… И даже когда дождь закончился, влажность ещё нескоро приходит в норму. Совсем как на берегу моря, где и в жару за ночь мокрые вещи не успевают высохнуть.
Полдня мы с Рубари ждали, когда же хоть немного прояснится — а потом снова отправились искать ори-ори. К сожалению, когда мы, наконец, нашли первую их стаю, было уже слишком поздно начинать охоту. Скоро должно было стемнеть, а находиться в это время у поверхности — было бы верхом суицидального безумия.
Кстати, размышляя о превратностях судьбы охотника, я понял, что мне было бы крайне интересно попасть когда-нибудь на Тиаран… Дело в том, что Саливари возвышалась над землёй более чем на пять сотен метров. А вот её конкурент — всего на четыре сотни. И хотя стараниями людей плато было превращено в неприступную для сухопутных чудовищ крепость, но как они вообще спасались от летающих гадов? Все, кому довелось там побывать, как в один голос утверждали, что чудовища на скалу не нападают — и ходить по ней совершенно безопасно. Вот и было бы интересно узнать, как они этого вообще добились…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Второй день подряд мы возвращались в ангар с почти пустыми трюмами. Кости от фимомениарка, которые мы подобрали и сбыли алхимикам, едва-едва окупили наши полёты и лечение. И всё равно это не в счёт — всего лишь способ хотя бы отбить затраты. Пора было выполнить очередной заказ, а время неумолимо утекало. До истечения срока контракта оставалось пятьдесят девять дней. А желёз требовалось целых тридцать штук, на секундочку… И хранить их долго было нельзя.
Утром следующего дня мы снова отправились на то место, где видели ори-ори, и вскоре обнаружили их — за ночь чудища не успели уйти далеко. Они медленно двигались стадом в двадцать голов, подъедая свежую зелень, а иногда перекусывая тем, что пыталось проскользнуть мимо и попало в их клей. Скелетов подобных бедолаг обнаружилось целых три — ровно по пути следования ори-ори. К нашей радости, шли обладатели клейких желез вдоль кромки леса — и выманить их, по нашему мнению, было легко.
Мы отвели дирижабль в сторону каменистой пустоши, нашли подходящую россыпь крупных камней, загрузили их под днище дирижабля в сделанную сетку — и снова направились к будущей добыче. Дирижабль завис неподалёку от опушки, а я спустился по длинному тросу вниз, прицепил его к сбруе и отправился изображать из себя приманку. Я бы предпочёл подсунуть ори-ори какой-нибудь кусок мяса или просто животинку вроде мелкого шарка, благо можно было купить всё это в городе… Однако Рубари предупредил, что такие ложные травоядные если за кем и кинутся — то лишь за человеком. За животными специально они не гоняются — а трое несчастных, чьи скелеты мы видели, сами выскочили на стадо.
Стоило ори-ори меня унюхать, как они бодро затрусили ко мне всем стадом. Я накинул плащ и двинулся прочь, под гондолу, постепенно увеличивая темп. Я, конечно, ожидал, что они тоже не будут из себя улиток изображать, но вот то, что на коротком отрезке выдадут скорость километров в сорок в час — никак предположить не мог. Рубари ведь мне говорил, что они медлительные. О том, что они лишь относительно медлительные (или как сказал бы Рубари, «соотносительно»), меня предупредить забыли…
И их тупость мой механик тоже явно преувеличивал… Не такие уж они были и тупые. Загоняли меня, взяв в полукольцо, и явно не собирались всем стадом забираться под гондолу. Зверюги были немного похожи на бегемотов, но ровно до груди, где скелет чуть изгибался вверх, придавая им неуловимое сходство с богомолом. Из массивной груди росла ещё одна пара лап — совсем как у хищных динозавров на земле. Сами лапы были короткие, снабжённые тройными массивными заострёнными кончиками копыт. А выше шла шея, на которой бугром выделялся большой зоб — та самая ценная железа с клеем.
Вот этим клеем они и начали в меня плеваться!.. Первый плащ я скинул ещё до того, как пробежал под ловушкой, да и второй уже начинал мешать. Я уж молчу, что на куртке и штанах, которые я надел, теперь хватало густых быстро застывающих комочков. Как и договаривались, Рубари сразу запустил логосы на полную, и дирижабль начал подниматься, вытягивая трос. Промчавшись под гондолой, я сразу оторвался от земли. И ровно в этот момент полукольцо ори-ори, наконец, сомкнулось, сходясь именно в той точке, в которой я и находился.
Полетевшие из-под гондолы камни остановили всего пять тварей, а вот остальные буквально попытались забить меня своими передними лапами — и чудо, что я со всеми ними разминулся… А напоследок гады заплевали меня так, что когда Рубари втянул меня в трюм, то сначала пришлось нам скалывать клей с моих ног, чтобы я хотя бы ходить мог.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Знаешь… Сдаётся мне, что это был неудачный план! — заметил я, отковыривая последний кусок клея с сапога. — Больше я не хочу изображать из себя приманку.
В ответ Рубари лишь горестно вздохнул и развёл руками — мол, из него приманка так себе будет. И сразу усиленно закряхтел, словно вспомнив о внезапно разыгравшемся радикулите.
