Я дрожу.
– Честно говоря, Маверик, он один из самых умных людей, когда-либо встречаемых мной, в том, как умно он выполняет любую операцию, которую он совершает. Он никогда не злился, никогда не выходил из себя, никогда не психовал. Он всегда себя контролировал. Даже когда он начал... причинять мне боль, это никогда не было от слепого гнева. Он всегда был спокоен и достаточно умен, чтобы никогда не оставлять отметки на моем лице. Он был настолько хорош, что никто из моей команды не поверил мне, когда я рассказал им, какой он. Это дерьмовое чувство, когда никто тебе не верит...
Маверик сжимает челюсть и его глаза становятся немного опасными.
– Теперь, оглядываясь назад, я не знаю, почему просто не разоблачила его. Думаю, я очень боялась. Это ужасное чувство – бояться того, что кто-то может с тобой что-то сделать. Хуже всего было то, что я знала, что он способен сделать это, он мог причинить боль не только мне, но и всем, кого я любила, и он сделал бы это без колебаний. Вот почему я никогда не показывала Сьюзен синяки на животе и теле под моей одеждой, где он так тщательно их наставлял. Однажды он сломал кость и заставил меня выдумать историю, что я упала, когда мы были вместе. Я это сделала. Хотела бы я показать ей, но, как уже сказала, я была так ужасно напугана этим человеком.
– Что же случилось с ним тогда? Почему он больше не находиться рядом?
– Однажды ночью, наконец, его переклинило. Он сорвался на мне, швырнув меня через автобус…, – я сглатываю, пытаясь забыть ту ужасную ночь, но не могу, никогда не буду.
– Какого хрена ты ей сказала? – ревёт он, приближаясь ко мне.
Я делаю шаткий шаг назад к окну в задней части автобуса. Мне некуда идти, некуда бежать. Он злится. Самое страшное в этом то, что я никогда не видела его злым. Он всегда справлялся с этим. И я видела, что он может сделать со мной, когда он спокоен. Представила на что он способен в приступе гнева – моя кровь похолодела.
– Я никому ничего не сказала, – каркаю я. – Клянусь.
– Лгунья, – рычит он. – Сьюзен пришла ко мне и спросила, все ли в порядке. Она сказала, что «заметила» мое изменение в отношениях, и что я ухожу поздно вечером. Она сказала, что ты упомянула что-то. Какого хрена ты сказала?
Я говорила кое-что Сьюзен. Много раз за последнюю неделю. Я пыталась получить помощь. Пыталась заставить кого-то поверить мне. Чтобы избавить себя от этого монстра. Я очень осторожно упомянула, что иногда у него вспыльчивый характер, который пугает меня, и я чувствую, что он опасен, и, возможно, мне нужно его покинуть. Сьюзен же сказала мне, что я глупая, что он был добрым ко мне. Я попробовала ещё несколько раз. Но было ясно, что она не поверила мне. Итак, я отпустила это.
Но она упомянула об этом в разговоре с ним. Я не думала об этом, когда рассказывала ей. Я не думала, что она может что-то сказать. Я думала, что она посчитает, что я сошла с ума, и забыла об этом.
– Я-я-я ничего ей не говорила, – заикаюсь я.
– Лгунья! – ревёт он. – Ты самая хуёвая лгунья под солнцем. Ты всё разрушаешь. Я сказал тебе держать свой гребаный рот на замке. Я предупреждал тебя, что сделаю, если ты не послушаешься. Это поставило меня под угрозу. Всё, ради чего я работал, находится под угрозой, потому что ты открыла рот.
– Я ничего не сказала, я не…
Его кулак летит ко мне так быстро, что у меня нет времени даже попытаться увернуться от него. Я отлетаю назад, ударяясь об заднее оконное стекло моего автобуса. Щека взрывается болью, проникающей в мой череп, и кровь стекает из моей губы по подбородку, когда я приземляюсь с ударом на пол. Страшный крик покидает мое горло, когда я пытаюсь встать и убраться прочь.
– Ты маленькая шлюха, – ревет он. – Ты знаешь, что ты наделала? Мне придётся как-то позаботиться об этом. О ней. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь относился ко мне с подозрением.
– Нет, пожалуйста, – кричу я, выплевывая кровь и стараясь не задохнуться от того, что она частично стекает по горлу. – Я ничего ей не говорила об этом. Я просто сказала, что, может быть, нам с тобой нужен перерыв, потому что мне не понравилось, как ты относишься ко мне, вот и всё. Клянусь, я больше ничего не говорила.
– Отношусь к тебе! – рычит он, затем откидывает голову назад и смеётся. – С мразью обращаются как с мразью.
Он ногой ударяет по моим рёбрам, и я слышу, буквально слышу, как раздаётся щелчок. Я кричу в агонии потому что боль, отличающаяся от всего что я когда-либо чувствовала, пронзает всё моё тело. Темнота угрожает отобрать контроль, заставляя мое зрение размыться. Рука хватает меня за волосы, и я отрываюсь от пола. Ещё один кулак достигает моего лица. Потом ещё. Я кричу так громко, но ничего, клянусь, я ничего не могу слышать.
Все в моем мире становится черным после финального удара.
Слезы текут по моим щекам, когда я заканчиваю рассказывать Маверику, что случилось той ночью. Ту ночь, когда Трей подозревал меня в том, что я рассказала людям, что он делал. Это единственный раз, когда я действительно видела, как он потерял контроль. И он выместил это на мне. Маверик протягивает руку, хватая основание моего стула, и тянет его вперед, пока я не оказываюсь прямо перед ним. Он обхватывает моё лицо обеими большими руками и наклоняет мою голову назад, поэтому я смотрю на него. Я икаю, и он смахивает слезу большим пальцем.
– Он сделал тебе больно.
Я киваю.
– Очень сильно.
– Обещаю, он за это заплатит. Но сначала мне нужно знать, что случилось после этого.
Я глотаю слезы, потому что хочу закончить рассказ. Я хочу рассказать кому-то, кто действительно верит мне. Я так устала от страха. Мне нужно снять это с моей груди.
– Сьюзен сказала, что услышала крик. Она умная женщина, она вызвала охрану. Они вошли, два огромных мужчины, пистолеты наготове, но он уже ушёл. Он тоже не был глупым. Он знал, что кто-то услышит. Они разминулись в несколько секунд. Но я рада, что Сьюзен не пришла, когда впервые услышала это. Он бы убил ее. Без малейшего сомнения. После этого она чувствовала себя действительно виноватой, потому что не верила мне, когда я рассказала ей, каким он был.
Челюсть Маверика напряглась, и он выкрикнул:
– Так блять она и должна. Кто-то говорит тебе что-нибудь подобное, ты слушаешь. Похуй, думаешь ли ты, что они выдумывают это, или лгут, или что-то еще, ты им веришь.
Я сглатываю.
– Да…
– Она ведь не поверила тебе сегодня вечером, не так ли?
Я качаю головой.
Его челюсть сжимается ещё крепче.
– Что там произошло?
– Я видела его в толпе. Боже, взгляд, которым он одарил меня. Это была угроза. Предупреждение. Только я не уверена почему. Я не видела и не слышала от него ничего в течение года. Почему сейчас?
– Что сделали твои менеджер и служба безопасности?
– Они проверили все камеры и тому подобное. Никаких его следов. После того, как он впервые исчез, после той ночи, когда он чуть не убил меня, я думала, что вижу его, когда его там в действительности не было. Я полагаю, это форма паники. Они думают, что это происходит снова.
– Я видел выражение твоего лица. То, что ты видела, было настоящим.
Не сомневаясь. Без вопросов. Он без колебаний верит мне. Моё сердце расширяется и слёзы горят под веками. Впервые я говорила об этом, и кто-то только что поверил мне, просто так, без вопросов.
– Спасибо, – шепчу я. – За веру в меня.
Он протягивает руку, обхватывая мою челюсть и слегка сжимая мой подбородок.
– У каждого должен быть кто-то, кто верит в них, несмотря ни на что. Теперь ты собираешься рассказать мне больше об этом человеке.
Я киваю, и он отпускает меня. Я поджимаю свои ноги под себя и начинаю говорить.
– Его зовут Трейтон Уайлдер или Трей.
Маверик кивает.
– Как ты думаешь, в каком бизнесе он замешан?
