Ника
Сегодня радостный день. 21 ноября. Наконец-то горячо любимый товарищ Берия удостоил меня чести предстать перед его светлым образом. Вот, блин! Ярошенко хмуро осмотрел меня молча протянул оставленную на кровати юбку.
- Оденьте все-таки, Ника Алексеевна.
Я поджала губы, но бодаться взглядами с НКВДшником - это лучше застрелиться, поэтому я недовольно хмыкнув, ушла обратно в комнату - переодеваться.
В Москву мы ехали под усиленной охраной целого грузовика солдат. Однако, шухер нападение на Букваря вызвало нехилый.
Коридоры Лубянки. Ну, коридоры, как коридоры. Чего их все бояться? Дорожек ковровых нет - паркет, но добротный, не скрипит. Двери как двери. Проблем-то...
Навстречу нам идут двое невысоких людей. Один кажется знакомым, явно его портрет где-то в литературе встречался, а второй - солдатик молоденький. Разминулись в широких коридорах, даже не пришлось к стенкам прижиматься.
- Кто это? - спрашиваю Ярошенко. Больно мордочка знакомая...
- Хрущев. Никита Сергеевич...
Вот блин, и не узнала, однако...
- Курсанин, останетесь здесь!
Повернулась так резко, что чуть не сбила своего сопровождающего. Невысокий, светлый... мальчишка еще...
- Дмитрий... Николаевич... - и сердце бухнуло как кувалдой... стало жарко и коридор начал куда-то уплывать...
- Ника Алексеевна! Ника! Что с вами?!
Чувствую, что меня куда-то тащат, я вцепилась в чью-то гимнастерку.
- Воды! Быстро!
Я пытаюсь найти глаза Ярошенко.
- Леша... Курсанин... Дмитрий Курсанин...
Диван почему-то жесткий. Внутри меня будто кто-то скручивает в рог, мне холодно и жарко одновременно. Почему-то очень важно сказать, что нельзя Курсанину находится рядом с Хрущевым. Нельзя и всё... Почему же....
'А как раз в канул Лёниного дня рождения, - я сижу за семейным столом и слушаю открыв рот, - рядом с Хрущевым взорвался снаряд. Вот у меня два осколка в спине с тех самых пор и остались. Закрыл я тогда его...'
В канул Лёниного... Старший брат - Леонид Николаевич, погиб в начале августа под Киевом... погиб... родился... когда же он родился? Почему мне сейчас это так важно...
Человек в очках расплывается. Пытаюсь и ему сказать, но горло пересохло. Мне так холодно, что я сворачиваюсь на диване в клубочек и умоляюще смотрю в его глаза...
- Вызовите скорую! И сержанта Курсанина тоже в изолятор!
Да, правильно. Почему-то мне это кажется самым правильным решением... День рождения Лёни... 23 ноября....
Потолок белый... Однозначно! И стены тоже белые. Ага, я в больнице! Прекрасные дидуктивные способности у тебя, Никушка! Хочется даже расмеятся!
- Как вы себя чувствуете?
Поворачиваю голову. Сиделка. Немолодая женщина.
- Нормально... кажется.
- Поставьте градусник.
- Ага. Спасибо.
- Держите его, крепко. А я пойду врача позову. Хорошо?
- Конечно, идите, - соглашаюсь я. Врач это хорошо, по крайней мере, узнаю, что со мной.
Но вместо врача первый врывается мой ненаглядный Ярошенко. Живет он здесь, что ли?
- Как вы?
Если каждый будет приходить с этим вопросом, возьму и напишу плакат над головой: 'Самочувствие в норме! Не сдохла!'
- Что со мной?
Алексей, видно с перепугу, темнить не пытается:
- У вас резко поднялась температура. Почти до 41. Два дня держалась. Какая сейчас?
Вынимаю градусник.
- 36,6.
- Вот и хорошо!
- Я бредила?
Он улыбается:
- Нет, только кричали, что кровать жесткая. Пришлось во всей больнице искать мягкую кровать. Самым мягким оказался диван главврача. Вот вас сюда и перенесли. И вы сразу уснули...
- Однако, прикол... - удивилась я. В детстве мама мне как то рассказывала, что когда я сильно болела, я прыгала по диванам и искала мягкое место, а потом подгребала под себя подушки и засыпала. Но чтобы сейчас... видно нехило меня скрутило!
- А что он?
Ярошенко понял сразу.
- У него тоже, как ни странно поднялась температура. Небольшая, правда. До 38. Врачи пока решили подержать его в изоляторе. Да и товарищ Берия тоже лично курирует этот вопрос.
- Какой вопрос?
- О том, все ли попаданцы так реагируют на своих родственников. И не опасно ли это для обеих сторон.
- Э, погодите! Может это только у меня такая реакция. Или просто перенервничала. Психанула сдуру - вот и получила!
- Не беспокойтесь! Будем просто осторожнее. А пока, вам бы отдохнуть. И врачи вон тоже говорят, что у вас общая усталость... Поспите.
Я хотела возразить, но глаза слипались по-настоящему. Спать, спать... Последняя здравая мысль - 'интересно, а Хрущев уже уснул... вечным сном?'
...Там где можно настроить замки иногда хватает одной хижины. И вообще все сложное - это упрощеное до немогу обыденное. Вот и в этот раз. Наше совместное заболевание объяснялось на удивление просто. Я с самого июня держала себя в ежовых руковицах - ни дня отдыха, ни секунды расслабления. Жила, можно сказать, на износ. Все боялась не успеть, не доделать, не вспомнить. Спала по 4-5 часов в сутки, а тут еще разговор с Берией - накрутила себя дальше некуда. Вобщем - увидела деда и шок. Организм просто не выдержал очередного "сюрприза" и пошел в разнос...
А деда - так еще банальнее. Он уже второй день ходил с гриппом, правда боялся показать, что ему хреново, вот и решил "переходить" болезнь. А тут, как его насильно в госпиталь засунули, это и обнаружили. Ничего, вылечили. А за "героизм" в нахождении больного в пенатах Лубянки еще и вставили - чтобы другим не повадно было от врачей ныкаться.
Правда, вот кому не повезло от этого дурацкого стечения обстоятельств, так это Никите Сергеевичу. Поймал он все таки свои два осколка, что в моем времени дед носил. Вот так... Просто стечение обстоятельств - как просто....
А-1
Сегодня Берия был в обычном костюме, а не в привычной в последнее время военной форме. В приемную он вошел один. Охрана, как обычно осталась соседней комнате. Вряд ли что-то может угрожать Народному комиссару Внутренних дел в стенах его родного ведомства. Тем более, что после того случая с убийством Кирова в Смольном, охрана важных государственных объектов стала осуществляться гораздо серьезнее.
- Лаврентий Павлович - секретарь встал из-за стола и протянул наркому тонкую серую папку - Это материалы по Ивановой Нике Алексеевне. Ее Ярошенко доставит минут через десять.
- Хорошо, как приведут, сразу ко мне - с этими словами он скрылся в своем кабинете.
Сев в любимое кресло, Берия открыл папку и принялся за чтение личного дела. - 'Хорошо, хорошо. Кто бы мог подумать, женщина, а такая подготовка, что любому мужику завидно станет. Да и Ярошенко о ней исключительно высокого мнения, а это дорогого стоит. Старинов в своих отчетах хвалил, Карбышев ходатайство о награждении подписал, хотя он на всех сразу подписывал. И немудрено, они его из плена вытащили. Ладно, посмотрим, как ты вживую выглядишь, товарищ 'Иванова'. С этой мыслью он отложил папку в сторону и принялся за документы, которые достал из сейфа.
Дверь приемной распахнулась, и в дверном проеме показался сержант в форме ГБ.
-Товарищ капитан - было видно, что он очень взволнован.
- Что случилось, нападение? - секретарь Берии моментально вытащил из-под стола ППД и направил его на дверь.
- Нет, женщине плохо. Мне старший майор Ярошенко приказал это вам передать.
- Как она - уже спокойнее переспросил капитан, убирая пистолет-пулемет обратно под стол.
- Пока не понятно. Ей стало плохо, сейчас уже, наверное, врач подошел - переводя дыхание, выговорил сержант.
- Хорошо, передай товарищу старшему майору, пусть он сразу перезвонит сюда.
- Есть - приложил руку к шапке сержант и исчез за закрывающейся дверью.
Секретарь поднял трубку телефона и через секунду услышал гудки вызова.
- Слушаю - произнес Берия.
- Лаврентий Павлович, Ивановой плохо стало. Там сейчас Ярошенко этим делом занимается. Как только что-то прояснится, я вам сразу же доложу.
- Хорошо - нарком повесил трубку.
- Вот такие они, эти женщины. Только подумаешь об уровне боевой подготовкеи, а она хлоп в обморок, прямо как институтка какая-то. Правильно Иосиф Виссарионович говорил: 'Нечего бабам на войне делать, их дело детей рожать, а не под пулями ползать'. Ладно, вернемся к ней позже - сказал нарком, убирая серую папку в верхний ящик тумбочки.
Минут через пятнадцать в кабинете Берии зазвонил телефон внутренней связи. Нарком снял трубку и сказал свое привычное лаконичное - Слушаю.
- Лаврентий Павлович, старший майор Ярошенко с докладом о состоянии Ивановой. Впускать?
- Не надо, я сам хочу на нее взглянуть.
Убрав документы в сейф, и заперев его, он вышел в приемную. Там уже стоял Ярошенко. На нем как это принято говорить 'не было лица'. Хотя при появлении непосредственного начальника старший майор Госбезопасности стал по стойке смирно. Было видно, что он сильно взволнован этим происшествием.
