втиснулись в тамбур. Коноваленко сразу, приступил к делу, проверяя сумки женщин, причем не церемонился. Есть люди и довольно много, которые любят осуждать других и считать деньги в его кошельке, часто ошибаясь. Считать деньги в чужом кошельке намного легче, если его украсть. Коноваленко придерживался этой теории. У одной молодой женщины он нащупал, наконец, портмоне и когда вытащил, был схвачен за руку. Потерпевшая потом рассказывала, что почувствовала, как сумка ее зашевелилась, она посмотрела и увидела в ней руку волосатую. По ней подняла глаза и встретилась взглядом с грабителем, который нагло ухмылялся. Очень испугалась. При задержании вор бросил кошелек на пол. Ваханов поднял его и, положив себе в карман, пригласил женщину с собой, и они вывели преступника на следующей остановке. До райотдела идти всего две остановки. На тротуаре Московской улицы было многолюдно. Пройдя немного, карманник вдруг стал громко взывать к людям:
– Граждане, помогите! Меня задержали ни за что. – И сразу же начала собираться толпа любопытных. Коноваленко готов был пустить слезу ради поддержки и пробил сердца самых сердобольных. Послышались громкие выкрики, выражавшие сочувствие «незаконно» задержанному. Гул нарастал и стал переходить в могучий рык негодования. Толпа, вечно сбитая с толку, в своем восторге воздвигает вам статуи и ломает их, чтобы ими же разбить вашу голову. У людей поношение и почитание живут в одном гнезде. Обстановка накалялась. Тогда Ваханов поднял вверх руку с похищенным кошельком:
– Вот он, – показывая на карманника, – украл это у женщины в автобусе.
Потерпевшая стояла рядом и утвердительно кивнула. Публика враз замолчала, проворачивая в мозгу услышанное, потом вышел парень и, не раздумывая, ударил вора по физиономии. Все вокруг дружно выдохнули:
– Правильно! – И стали расходиться.
Толпа – это свирепое чудовище: нужно либо посадить ее на цепь, либо бежать от нее. Энергия ее – страшная сила. Разношерстность людей порождает особо опасные излучения. Никто не следит за собой, никто не пытается владеть своими эмоциями. Достаточно слова, которым может заразить даже один человек, чтобы сборище пришло в бешенство особенно, если она охвачена одним настроением. Этим пользуются некоторые правители, тратя не малые средства для разжигания масс в неугодных странах, преследуя свои гнусные интересы.
Зловредны и ядовиты эманации сборищ как больших, так и малых. История не знает таких гигантских по населению городов, как теперь. Смердят скопища человеческие. Рим в период упадка достигал десяти миллионов, но это скопление лишь содействовало его распаду, такой финал ожидается и теперь. Энергии человеческие воздействуют и на силы природы, на стихии, выводя их из равновесия. Многие расстройства климата: землетрясения, наводнения, ураганы и т.д. вызываются хаотическими вибрациями человеческого мышления. Не от грязи или чистоты они зависят, ибо легко устранимы, но именно от низости сознания.
Окончили, наконец, строительство дома. Теперь у бывших сельских собственная городская недвижимость. Правда удобства остались деревенские – ни газа, ни воды, но так жили все в округе. На углу почти каждого перекрестка пересекающихся улиц – водонапорные колонки. Летом можно из дома прогуляться к ней с ведром ради удовольствия, а зимой – брр – только по необходимости.
Путешествие за мечтой
««Слухом земля полнится», – говорит народная пословица. Дошел слух и до Ваханова: в Калининграде есть мореходное училище (мечта о море продолжала сверлить его), где принимают с семилетним образованием. И он решился. Родители не препятствовали. В дорогу провожали всем двором, торжественно. Соседка бабушка Катя помахала около него полотенцем в сторону училища, чтобы сдал экзамены, потом расстелила его перед ним, вроде бы «скатертью дорога» и он двинулся в первое самостоятельное путешествие в надежде вернуться уже моряком. Билет до Москвы в кармане, деньги зашиты с внутренней стороны трусов – ни один вор не догадается, только бы булавка не расстегнулась. Поезд, монотонно постукивая на стыках рельс, везет его в столицу. Проносятся мимо железнодорожные станции, дома, поля и реки, все интересно, от окна не оторвёшься, но гложет внутри неизвестность, связанная с пересадкой на другой поезд: «Как я буду билет покупать до Калининграда?». Москва встретила его огромным Казанским вокзалом со снующими людьми, как на муравьиной куче, который сразу проглотил растерявшегося маленького провинциала и начал медленно переваривать его. Постепенно растерянность стала трансформироваться в любопытство, ведь первый раз в жизни в Москве. Витя прошелся по всем залам, заглядывая в открытые двери комнат. В одной увидел женщину в форме работника вокзала, сидевшую перед маленьким ящиком, на экране которого мелькали люди. Так вот, оказывается какое телевидение! О нем радио прожужжало все уши.
В справочном бюро сказали, что билет до Калининграда надо покупать на другом вокзале через площадь. Путешественник благополучно пересёк ее, купил билет и едет дальше. В купе плацкарта перезнакомился с попутчиками – по характеру общительный. Именно на этом поезде он впервые увидел в окно вертолет в небе – как стрекоза. Можно сказать, что вся поездка от начала до конца состояла из «открытий» для растущего сознания Виктора. Он знал, что в городе, куда стремился, в войну шли ожесточенные бои. Отец его принимал в них непосредственное участие и был награжден медалью «За взятие Кенисберга». «Взятие» произошло, но только территории, значившийся городом. Домов практически не было, одни развалины. Двухэтажное здание мореходного училища одиноко и грустно маячило над руинами когда-то крепких и аккуратных домов. Война, как правило, не разрешает никаких проблем жизни, но оставляет жестокие отпечатки своих следов.
К сожалению, напутствие бабушки Кати и ее «священные взмахи» полотенцем успеха не принесли. Ваханов моряком не стал. Судьба отсрочила этот момент до окончания средней школы, но он об этом не знал. Как домой возвращаться с таким позором? Да еще это полотенце! Обратный путь тот же, но в обратном порядке. В Калининград не ехал, а летел на крыльях надежды, а сейчас она покинула его. Радость, как солнце за облаками, скрылась за серыми тучами уныния. В Москве денег на билет до Пензы хватило и даже пять копеек осталось. К испытанию дорогой присоединилось испытание голодом. Так тебе и надо, неудачник.
Старенький вокзал Пенза-1, расцвеченный утренней толпой улыбающихся встречающих, принял московский поезд точно по расписанию на первый путь. Витю никто не встречал, ибо никому не сообщал о приезде. Тихо мышкой прошмыгнул в зал ожиданий и сел в углу на лавку, опустив голову. Тяжелым молотом стучало в ней: стыд, стыд, стыд. До дома всего четыре квартала, но решил дождаться темноты, чтобы проскользнуть по двору никем не замеченным. Сидевшие напротив две тети, судя по разговору,
