Я встал из-за стола и попрощался со всеми. Мадам Сильвия поцеловала меня, еще больше смутив, и, невзирая на мое сопротивление, отдала мне всю большую тарелку с гато.
– Ты уже который раз не притрагиваешься к моему печенью! Давай, угости своих друзей. Мари, иди проводи Давида.
Мари вышла со мной на улицу, я раздал ребятам печенье, тарелку вернул Мари. Она протянула руку, не глядя на меня. Я пожал ее кисть и почувствовал, как дрожь от ее пальцев передалась моим.
– Спасибо за поддержку, Мари.
– Будь осторожен, Давид, я беспокоюсь о тебе.
– Ребята, – тихонько сказал Рафа, – этого парня за несколько дней охомутали! Мне кажется или он и вправду похож на жениха?
Дружинники расхохотались. Я и Мари сделали вид, что не расслышали слов Рафы.
Наконец я вернулся домой.
– Давид, зайди ко мне, – раздался голос отца. Он поджидал меня в своем кабинете, сидя за столом. Рядом с ним в кресле сидела мама. Стало ясно, что миновать серьезного разговора не удастся.
– Давид, который час? – строго начала мама. – Выходишь рано утром, появляешься в полночь, в течение всего дня ни звонка, ни вестей. Знаешь ведь, что мы будем беспокоиться, но никакого внимания не обращаешь. Это сегодня. А вчера, когда ты пришел весь в крови и соврал, что был на тренировке, что с тобой случилось? Почему ты так и не ответил, откуда взялась кровь на твоей одежде? Кто эта девушка, у которой тебя нашли друзья? Ты можешь нам объяснить разумно и честно? И потом, твоя дружба с Рафой. Мы знаем его родителей, они хорошие люди, но всем известно, что Рафаэль – крайне неуравновешенный парень, что у него уже были проблемы с законом, притом серьезные. Его взрывной характер и безответственное поведение могут довести до трагедии, убийства, до чего угодно!
– Давид, – поддержал ее отец, – пора взрослеть, один неверный шаг – и твоя дальнейшая жизнь будет под большим вопросом. Твою воинственность и вспыльчивость я объясняю возрастом, желанием молодого человека самоутвердиться. Запретить тебе дружить с Рафой я не могу, вы однокурсники, к тому же у него есть и хорошие черты, он может быть добрым, веселым парнем. Но знай: храбрость также требует ума. Можно напасть на слона или на десяток вооруженных людей – но это не храбрость, это идиотизм! Если судить по твоим восхищенным рассказам, ты ничего не боишься. Но разве это нормально? Как может человек с нормальной психикой ничего не бояться, будь он даже гладиатор? А сейчас ответь нам конкретно: откуда вчера взялась кровь на твоей одежде и что за девушка появилась в твоей жизни? Со слов матери я понял, что девушка – не то волейболистка, не то баскетболистка, что она красивая, даже очень красивая, и что она репатриантка. Советую тебе говорить правду, сын. Если будешь лгать, как вчера, я серьезно задумаюсь над возможностью отправить тебя в военное училище. Парень ты сильный, неглупый, там твоим воспитанием займутся более серьезные люди и более основательно, чем мы. Сделаешь военную карьеру – может, там твое будущее? В нашем роду, как ты знаешь, было немало военных.
Все это время я лихорадочно обдумывал свой ответ, чтобы он прозвучал убедительно.
– Кровь на мою одежду, – начал я, – попала, когда в штабе утихомиривали избитого в уличной драке хулигана, а девушка – с французского отделения факультета иностранных языков нашего университета, она помогает мне с французским.
– Интересно, откуда так быстро появилась эта добрая девушка, знаток французского? И почему, Давид, эта прекрасная волейболистка так усердно принялась за репетиторство, что ты задерживаешься у нее до поздней ночи? Как я понимаю, она одновременно взяла на себя и вопрос твоего питания, – вступила мама. – Хотелось бы знать, как на такое, мягко говоря, отчаянное усердие смотрят ее родители?
– Послушайте, что вы цепляетесь к каждому его слову? – вмешался только что пришедший домой брат. – Подумаешь, задержался у девушки!
Брат учился в девятом классе. После того как он стал чемпионом СССР по боксу среди юниоров, его тренер, олимпийский чемпион и большой авторитет в республике, Владимир Енгибарян долго и упорно убеждал наших родителей согласиться на его перевод из дневной школы в вечернюю – это дало бы ему возможность более интенсивно заниматься спортом. Поначалу родители были против, но не смогли сломать брата и вынуждены были согласиться.
– А тебе полезно больше слушать, чем говорить, – воскликнула мама. – Что за семья! Школа боевых искусств! Когда же вы, как все нормальные ребята, своим первым делом будете считать учебу? Ну хорошо, Давид, а почему ты не позвонил от девушки – кажется, Мари? – и не предупредил, что задерживаешься?
– У них нет телефона, они многократно обращались во все инстанции, но им каждый раз отказывали под разными предлогами. Впрочем, может, тебе удастся им помочь, папа?
– Как я понимаю, это в качестве компенсации за твою языковую подготовку?
– Папа, я очень тебя прошу! Они интеллигентные, добрые люди. Отец Мари – прекрасный модельер и портной, мама – настоящая француженка, помогает мужу и сама очень хорошо шьет, у них большая клиентура, в том числе известные артисты, композиторы. Отсутствие телефона им очень мешает нормально организовать работу.
– А почему все эти известные артисты и композиторы не помогают интеллигентному портному и модельеру? Ждали, что появится отстающий по французскому языку студент и резво возьмется за добрые дела?
– Может, они никого об этом не просили? Я вот решил им помочь не по их просьбе, а по своей инициативе. Хочу что-то хорошее сделать для этих людей.
– Я так понимаю, в особенности ты это хочешь сделать для Мари.
– Почему бы нет? Это исключительно достойная девушка.
– Что ж, мне остается только радоваться, что ты так быстро и точно можешь определить достоинства людей, – закончил разговор отец.
Глава 5
Приближались ноябрьские праздники. Уже месяц на территории университета шли тренировки студентов: нашей задачей было промаршировать строевым шагом перед правительственной трибуной, хором, по возможности громко, декламируя лозунги. Особое внимание уделялось физкультпараду. Девушки и юноши в короткой спортивной форме, фактически полуголые, хотя в это время года уже могло быть довольно холодно, шли через всю площадь, демонстрируя спортивные упражнения. По бокам колонны шли дружинники, которые следили за тем, чтобы люди из толпы не смешались с участниками парада.
Каждая организация должна была внести что-то новое и яркое в оформление «головняка» – разукрашенной флагами и транспарантами грузовой машины с гербом и символикой данной организации. Студентам и студенткам раздали новую спортивную форму, разноцветные бумажные цветы, маленькие транспаранты с какими-то лозунгами и фотографиями. Впереди колонны везли на машине или несли в руках огромные изображения Маркса, Энгельса, Ленина и портреты живых вождей – поменьше размером.
Еще в те годы некоторые из нас, несмотря на общую политическую неискушенность, задавались вопросом: зачем небогатой стране, страдающей от дефицита всего и вся, тратить такие огромные суммы на подобную безвкусицу, пшик? Зачем, в конце концов, отрывать миллионы людей от работы, от отдыха? Кроме того, весь праздничный реквизит еще надо было где-то хранить, содержать в порядке, но, как правило, через год все так или иначе приходило в абсолютную негодность. Таким образом, возникало широкое поле для «трудовой деятельности» хозяйственников, придумывавших все новые и новые схемы выколачивания огромных государственных средств.
Образовалось целое племя художников-оформителей, рисующих только Ленина, Маркса, Энгельса и действующих руководителей страны. Все знали, у кого хорошо получается Хрущев, а у кого – Маркс. Некоторые члены Союза художников всю жизнь рисовали одного и того же вождя, в лучшем случае нескольких вождей, получая за это бешеные деньги от государства.
Руководители разных рангов соревновались между собой, кто пышнее и ярче организует праздник Великого Октября. Если средств из бюджета не хватало, то расположенным на данной территории хозяйственным организациям, заводам и фабрикам приходилось «изыскивать резервы» у себя. Учебные заведения привлекали студентов, а школы – родителей. Все должны были помогать кто чем может, чтобы «поддержать марку» организации. Потом на партийных, профсоюзных и комсомольских комитетах обсуждали результаты проведения праздника, выявляли недостатки, наказывали нерадивых сотрудников. Наказания могли быть и по партийной, и по административной линии, кого-то даже снимали с должности. Сколько человеческих судеб было сломано из-за такой ерунды!
Наш университет соревновался с Политехническим институтом, вторым по величине вузом в Ереване, имевшим двадцать пять тысяч студентов. Соревновались внутри института – юристы, историки, филологи и другие факультеты. Города и республики соперничали между собой в массовости охвата населения, пышности и яркости проведенных парадов. Особенно старались Грузия, Азербайджан и республики Средней Азии: кто из них выведет больше людей? Кто вынесет самые большие и яркие портреты живых вождей? Кто наиболее убедительно докажет свою преданность Москве и коммунистической идеологии?
