хотел назад швырнуть, когда отряд отъедет на безопасное расстояние…
Не успел.
Граната рванула под лапами фенакодусов. Не столько навредила, сколько напугала первобытных лошадей, которых убить не так-то просто.
Твари рванули кто куда, и та, на которой сидел дружинник с горящей шашкой, обезумев, скакнула прямо к требюше, при этом мощно поддав крупом и сбросив с себя всадника… прямо на мешки.
Рвануло знатно. Сначала шашка, и сразу следом – сдетонировавший порох. Хорошо, что я рот успел открыть и, бросив «Вал», уши заткнуть, а то б барабанные перепонки точно вынесло.
Пороха до фига было, так что хватило всем. И требюше, который разнесло в щепки. И нео, подбежавшим слишком близко, которых взрывной волной разнесло кого куда.
И дружинникам…
От отряда хорошо если треть осталась – тех, кого обезумевшие фенакодусы унесли подальше. Сейчас выжившие дружинники совершенно правильно действовали: лупили своих зубастых коней пудовыми кулаками меж ушей, пытаясь болью и сотрясом мозгов привести в чувство. И те, кому это удалось, неслись сейчас к воротам.
Тоже верно.
Погибшим уже не помочь, раненым тоже – их через несколько секунд разорвет толпа нео. А героическая гибель Кремлю воинов не прибавит. Задание выполнено, опасная осадная машина уничтожена, а вместе с ней и две мортиры, кстати. Так что диверсионная группа имеет полное право отступить на свои позиции, не подвергая риску бессмысленного уничтожения остатки личного состава.
Да и раненых видно не было. Куски подрагивающего мяса валялись тут и там, некоторые прямо рядом с развалинами, где я прятался. А что там дальше, где требюше стоял, – не понять. Большое облако черного дыма накрыло место взрыва, и фиг там разберешь, что происходит. Только слышен чей-то истошный, жуткий крик, срывающийся на визг, – видать, какому-то нео лапу оторвало или брюхо располосовало, вот он и орет, как любое смертельно раненное существо, не желающее тяжело и больно уходить в Край вечной войны…
А расползающееся облако порохового дыма между тем потихоньку достигло и моего укрытия, и я уже не видел, достигли спасшиеся дружинники ворот или нет. Удушливая пороховая вонь навязчиво полезла в ноздри, горло запершило, и я подумал, что пора валить отсюда, пока не задохнулся, – как вдруг услышал шорох за спиной.
Схватив автомат, я резко обернулся, готовясь стрелять…
И не выстрелил.
Это был дружинник. Один из тех, кто атаковал требюше. Видать, взрывом его в развалины швырнуло, а дальше он, трезво оценив ситуацию, решил, что бессмысленно погибнуть всегда успеет, – и решил попробовать спастись.
Хотя шансов у него, на мой взгляд, было немного.
Взрыв оказался настолько сильным, что существенный обломок требюше с две моих руки толщиной, ударив дружинника в живот, пробил кольчугу и глубоко ушел в тело. Поганое ранение, очень поганое. С таким подарком в кишках человек не жилец, причем умирать будет долго и мучительно. А этот – надо же – сам идет, держась за стену и глядя на меня хоть и злобно, но в то же время с надеждой: вдруг пристрелю, подарив быструю и безболезненную смерть?
В принципе, для него это было оптимальным выходом. Да и для меня, если честно, тоже, потому что возиться со смертельно раненным в мои планы не входило…
Но что-то меня остановило. Возможно, мысль о том, что убийство дружинника не есть самая лучшая рекомендация для того, кто надеется пробраться за красные стены. Это ж известный закон подлости: поможешь кому-нибудь побыстрее отмучиться, и тут же ты – убийца, которому за доброту его и милосердие полагается не благодарность и понимание, а петля на шею. Поэтому я с некоторых пор настороженно отношусь к просьбам подарить смерть: как и любое доброе деяние, это наказуемо в любой вселенной Розы Миров. Причем наказуемо весьма строго.
– Чьих будешь, смерд? – прохрипел дружинник, глядя на меня исподлобья.
– А на хрен бы ты не пошел, господин? – поинтересовался я. Послал бы круче, но раненый же. Того и гляди ластами хлопнет, а с понтами дворянскими все никак не расстанется. – Доступен мой старославянский?
Дружинник по привычке потянулся было за мечом, чтобы наказать холопа за дерзость, но рука схватила воздух – оружия не было, потерялось. И сил – тоже.
Скрипнув зубами, воин по стеночке сполз на пол – и потерял сознание. Вот что бывает, когда много выпендриваешься с бревном в брюхе.
Я подошел, присел на корточки рядом.
Дышит.
Но это ненадолго, судя по кровавому следу, что тянулся по полу за дружинником. Лицо белое, как бумага, даже шею щупать не надо, и так ясно, что пульс там нитевидный. Еще минут десять – и кранты дружиннику.
Но тут мне интересно стало. Есть у меня артефакт «кровь затона», который может за секунду прожечь сквозную дыру в ком угодно и в чем угодно. А лечить он умеет? И вот он, самый доступный и надежный способ это проверить.
Огромная щепка от требюше вошла глубоко, но я справился. Ухватился за нее обеими руками, благо длина деревяшки позволяла, уперся подошвой берца в грудь умирающему – и дернул со всей силы.
Мокрое от крови дерево вышло из раны, мерзко скрипя о края порванной кольчуги. И из дыры в животе воина немедленно кровь потекла. Еле-еле, так как ее в теле раненого почти не осталось. Ну, я, недолго думая, в ту рану «кровь затона» и сунул, мысленно попросив артефакт: «Вылечи!» Дыра была широкая и глубокая, так что арт вошел в тело дружинника как шар в биллиардную лузу.
И пропал в ней.
Прошла минута. Вторая. Я уж было подумал, что артефакт разморило в пока еще теплом теле и он решил вздремнуть, как из раны полезла наружу всякая гадость – сгустки крови, обрывки кишок и черная субстанция, которую я по характерной вони определил как дерьмо.
Ну, зашибись. По ходу, «крови затона» внутри дружинника все понравилось. Теперь он там нору решил вырыть для постоянного проживания и сейчас чистит жилище от мусора.
Но я ошибся.
Еще через пару минут в ране наметилось шевеление – и артефакт вывалился наружу, весь в свежей кровище.
Правда, это продолжалось недолго. Прямо на глазах кровь исчезла с поверхности арта, словно он всосал ее внутрь себя, как промокашка чернила, после чего подкатился к моей ноге, ткнувшись в берц. Мол, сделал все возможное. А что подкормился во время лечения – так не обессудь, врачу тоже что-то жрать надо.
Я и не в претензии был – видно же, что парень не жилец, так что какие к артефакту предъявы могут быть? Как говорится,
