– Все будет так, как надо, – уверенно заявил Клаус. – Я прекрасно помню, где находилась та проклятая родинка, из которой развилась моя меланома. Патрик, вы перекинете меня куда-нибудь в начало 2005 года, за два года до болезни. Я вырежу эту родинку заранее – я найду для этого самого лучшего хирурга. Я не заболею меланомой. И когда появится АПВ, я не буду ей заниматься – ни за что, ни за какие блага в мире. Я проживу свою жизнь простым смертным и лягу в гроб со счастливой улыбкой на губах. Довольно с меня бессмертия. Хватит, эта роскошь не для меня.
– Хорошо, – сказал Ньюмен. – Будем надеяться, что вам повезет. Мне необходимо произвести некоторые приготовления, но, в любом случае, через час я буду готов.
– Не дай бог, ты передумаешь и решишь все-таки стать новусом, – добавил Беркут. – Если ты снова появишься здесь, Даффи, я тебя точно пристрелю. Возьму грех на душу.
– Не вернусь, – пообещал Клаус.
* * *
Патрик сидел с закрытыми глазами, откинувшись на спинку кресла. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Сегодняшний день потребовал от него полной выкладки.
Что ж, на то они и проблемы, чтобы их решать. А с Клаусом Даффи нужно было разобраться давно. Он стал слишком опасен.
– Почему ты это сделал именно так? – спросил Беркут. – Ты же знал, что он украл у меня пистолет. Знал, что он читал мой дневник. Почему ты разрешил ему придти сюда, позволил ему сцапать Дэйва, а потом еще и отпустил его?
– Так было нужно, – устало сказал Патрик. – Я отпустил его душу. Пусть себе странствует. Может быть, она найдет то, что ищет.
– Ты что, всерьез воспринял его теорию о душе? Это же бред сивой кобылы!
– Это старое учение, Беркут. Не Клаус придумал его, и не тебе называть его бредом. Мы стараемся очистить свою память от того, что кажется нам атавизмами прошлого. Мы забыли многое из того, что стало нам ненужным. Иногда я думаю – не напрасно ли… Мыслеформы хороши, но чрезмерное их использование может оторвать человека от реальности, подменить его жизнь виртуальным суррогатом. В чем-то Клаус был прав. Нельзя забывать о естественных процессах. Стоит подумать над этим…
– Что теперь будет с Клаусом?
– В будущем – ничего. В будущем его больше не будет. А в прошлом… Скоро он узнает об этом сам. Точнее, узнал больше трехсот лет назад.
* * *
Голова Клауса раскалывалась от боли. Он приподнялся с кровати, нащупал босыми ногами тапки, поплелся в ванную, включая по пути все лампочки. Поглядел на себя в зеркало. Господи, ну и рожа! Надо ж было так надраться вчера вечером. Где банка с эффералганом?
Так-то вот. Будь добр глотать таблетки горстями. Теперь ты чист, Клаус Даффи – ты больше не новус. Твое тело уже не излечивает автоматически все болячки, не снимает похмелье. Ты можешь быть счастлив, Клаус. Ты снова – простой Хомо. Хомо сапиенс, человек, имеющий наглость называть себя разумным.
Как-то все это не совсем логично. Телом он – Клаус Даффи образца 2005 года. Возраст – двадцать пять лет, на правом предплечье – родинка, которая через два года переродится в злокачественное заболевание. Он – не новус, вне всякого сомнения. Почему же тогда сохранились все его воспоминания за триста лет? Почему они не стерлись? Почему он не начал эту жизнь с чистого листа? Так было бы намного лучше. Невыносимая мука – осознавать, что еще совсем недавно ты жил в раю, а теперь снова вынужден прозябать в мире, сравнимым с адом.
Это все козни Ньюмена. Само собой, он не заинтересован в том, чтобы Клаус Даффи забыл все, и по неведению снова стал новусом. Патрик Ньюмен продумал все – он оставил Клаусу память. И Клаус не разочарует его. Он не станет новусом, не доживет до райского будущего. И даже не винтовка Беркута тому причиной. Просто Клаусу Даффи достаточно. Он скоро закончит свою жизнь. Он слишком стар, несмотря на свое двадцатипятилетнее тело. Душа его засиделась на месте, пора ей отправиться в новое путешествие.
Он не протянет долго – это ясно. Этот мир не для него. Этот мир невероятно грязен и жесток. Он страшен. Удушливая, ядовитая атмосфера, разъедающая легкие. Стада ревущих автомобилей на улицах – воняющих бензином, опасных, желающих раздавить Клауса, превратить его в груду окровавленного мяса. Люди, излучающие неконтролируемую агрессию, ненавидящие друг друга. Женщины отвратительного вида – с плохой кожей, с искусственными зубами, желающие немедленно завлечь Клауса и заразить его десятком отвратительных болезней, в том числе и смертельным СПИДом. Нет, он так не дастся. Он выполнит свое дело и уйдет. Если рай и ад – не для него, то он поищет что-то третье. Что-то, подходящее для его души.
Сегодня. Именно сегодня он сделает то, ради чего сюда вернулся. Уже два дня он живет в этом мире и не делает ничего – только пьет всякую сорокаградусную дрянь и запивает ее минеральной водой. Он даже не ест – пища кажется ему отравленной. Он не выходит на улицу. Но сегодня он решится. Он еще не забыл, как пользоваться компьютером – по Интернету он закажет себе билеты на самолет, закажет по телефону такси, он доедет до аэропорта и отправится в место, предназначенное ему судьбой. Он обманет всех. Ха-ха! Никакой детектор в аэропорту не обнаружит его пластиковый пистолет. Такой пистолет изобретут не скоро – только через сорок лет. Клаус умудрился прихватить "Москито" из будущего. И денег у него достаточно – Патрик великодушно подарил ему пластиковую карту "Visa" образца 2003 года, на счету которой несколько сотен тысяч. Интересно, зачем он так долго хранил ее? Не важно, теперь это уже не важно. Все обстоятельства сошлись благоприятно, и Клаусу стоит поспешить, пока он не издох от депрессии и пьянства.
Клаус Даффи прошлепал в комнату и сделал большой глоток виски прямо из горлышка прямоугольной бутылки. Потом включил компьютер.
Он приступил к делу.
* * *
25 марта 2005 года. В шесть вечера профессор Патрик Ньюмен закончил работу в клинике. Через сорок пять минут он поставил машину в гараж своего дома в пригороде Онтарио, десятью минутами позже вошел в свою спальню, включил свет, и обнаружил незваного гостя, развалившегося на постели.
Пожалуй, профессор Ньюмен напрасно пренебрегал мерами безопасности. Взрослые дети Патрика, бывшая жена и близкие друзья не раз убеждали его обеспечить дом надежной охранной системой. Профессор рассеянно соглашался с ними, но руки до дела так и не доходили. Он откладывал это на следующую неделю, на следующий месяц… Дооткладывался.
Парень, валяющийся на белоснежном покрывале Ньюмена, был, без сомнения, сильно пьян – разило от него, как из пивной бочки. К тому же, он был густо небрит и весьма грязен – сверху донизу, от кроссовок, заляпанных глиной, до длинных волос, слипшихся в космы. В правой руке парень держал серый предмет, похожий на игрушечный пистолет. Ствол смотрел прямо на Патрика.
– Как вы сюда попали? – холодно спросил Ньюмен.
– Через окно, дорогуша Патрик, через окно! – незнакомец осклабился, показав на удивление ровные и здоровые зубы. – Я так и думал, что у тебя нет сигнализации. Впрочем, если бы она была, я дождался бы тебя на улице.
– Что вам нужно? Вы – грабитель? Сколько денег вам дать, чтобы вы отсюда убрались?
– Нисколько! – парень снова хохотнул. – Ты уже дал мне денег достаточно. Ты что, забыл?
– Я вообще вас не знаю. Убирайтесь немедленно – я уже вызвал полицию. Сейчас они будут здесь.
Патрик извлек из кармана пиджака мобильный телефон и показал его парню. Большой палец Патрика лежал на синей кнопке экстренного оповещения полиции.
– Плевать мне на копов, – вяло сказал незнакомец. – Плевать на все. Ты уже освоил свою Руну Здоровья, Патрик?
– Нет, пока не получается… – Глаза Ньюмена растерянно округлились. – Откуда вы знаете о рунах? Я никому не говорил о них.
– Ну вот и отлично! Теперь уже никому не скажешь! Хочешь знать, кто я такой? Я – твоя смерть!
Патрик не сделал ни единого движения, чтобы защититься. Он стоял и молча смотрел на Клауса.
Серый "москит" негромко кашлянул – три раза подряд. Три пули впились в грудь профессора Ньюмена, и разнесли ее в кровавые клочья.
Сирена полиции завыла за окном. Клаус, дрожа всем телом, стоял над Ньюменом и пытался выстрелить еще раз. Контрольный в голову – так, кажется это называется… Почему эта пластиковая дрянь не стреляет? Там же полная обойма…
Дверь внизу вынесли с грохотом, по деревянной лестнице уже топали башмаки полицейских. Клаус чертыхнулся, сунул пистолет в карман и полез в открытое окно.
* * *
Ушел… Удрал… Полицейские с их воющими сиренами, резиновыми дубинками, пистолетами и наручниками остались где-то позади, канули в небытие за стеной, отделяющей сознание Клауса от отвратительного окружающего мира. Он не рассчитывал на это – втайне надеялся, что его пристрелят на месте преступления, при попытке к бегству. Так было бы проще. Теперь он снова остался наедине со своей главной проблемой – невыносимо затянувшейся жизнью. Где выход? Почему он так слаб, почему не может прервать эти муки собственной рукой?
