Проснулся я оттого, что кто-то близко ко мне гремел железом. Открыв глаза, первое что я увидел, были белые трусики в зелёный горошек, затем длинные ноги с весьма короткой юбкой, а затем и владелицу всего этого добра.
— Лиля? — удивился я, поскольку пионерка явно выросла с того последнего раза, как мы встречались.
Девушка, повернувшись ко мне и увидев, что я не сплю, расстроилась.
— Так и думала, что зря пришла сюда. Ко мне подружки пришли, принесли конфеты, нам захотелось чая. Извини, что разбудила.
— Ничего страшного, — я пошевелился и стал подниматься во весь рост, а она наоборот стала становиться всё ниже и ниже, по мере того как вставал. Внезапно я с удивлением понял, как её щёки заливает краска.
— Ты чего?
— Зайду попозже, — пискнула она и бросилась в коридор.
Почесав живот, я отправился почистить зубы и умыться, затем замотанный в полотенце, явно оставленное для меня, вернулся на кухню, чтобы одеться. Проходя по коридору, я увидел четырёх девушек, которые при виде меня открыли рты, и я конечно же вежливо с ними поздоровался. Одеваясь в старую, пропахшую потом одежду, я собрался отправиться за своими вещами в дом, комнату в котором снимал, завтра я обещал переночевать в доме Кондрата Филимоныча, а уже послезавтра на рейсовом автобусе должен был уехать в Иркутск.
— Лиля, скажешь отцу, что я за вещами? Хорошо? — обратился я к ней перед уходом.
— Конечно, — как-то уж слишком тихо пискнула она в ответ.
До нужного дома было всего десять минут пешком, так что зайдя к себе, я разделся и пошёл в ванную, чтобы потом залезть уже в чистую одежду.
— «Что б…ть? — я обратил внимание на ноги и руки, которые ещё десять минут назад были для меня привычными».
Быстро примерившись к косяку, я понял, что стал чуть выше, ноги тоже чуть удлинились, да и в целом, снова чуть сменился центр тяжести, это я ощущал хорошо, так как постоянно бегая точно знал баланс своего тела. Мускулатура вроде бы визуально не сильно поменялась, но вот качество? Я задумчиво всё ощупал, она стала точно чуть иной.
«Так что происходит? — в голове судорожно стали метаться разные мысли с предположениями — это уже третий раз! Что происходило со мной в первые два и после чего? Сейчас точно было прощание со школой-интернатом и тем чувством, что я выполнил всё, что хотел. Слова Зайца стали последней каплей отпустившими тугую пружину, которая эти годы держала меня в напряжении, и пусть она отпустила меня не до конца, поскольку ещё не закончилась история с Ирой и усыновлением детей, но мне явно стало легче самому и сразу после этого случилось очередное перестроение».
Выбежав голым из ванны, я нашёл обрывок бумаги, карандаш и разделил лист на две части. В первую колонку я записывал то, что делал в школе-интернате, во вторую трансформации тела, которые случились со мной после этого. Получившаяся картинка была очень интересной.
«Хм, убийства педофилов и растлителей засчитываются в какую-то мою карму, — я задумчиво покачивая ногой, смотрел на получившиеся соответствия делам и событиям, — но не всегда. Может быть за каждую следующую трансформацию нужно убить их больше? Хм, оно мне не очень надо заниматься такой ерундой, как гоняться за маньяками, хотя вот вчера, я ведь просто поставил точку в деле своего интерната, сам всё проверил, отблагодарил тех, кто был ко мне добр».
Мысли лениво плавали в голове, сопоставляя факты и события.
«Нужно будет после расставания с Аней посмотреть, будет ли зачёт кармы за то, что разрулил ту ситуацию с ней и её семьёй, или нет, — подумал я, — и внимательнее посмотреть за своим телом после этого. Главное, что я понял из произошедшего, что мне и дальше не нужно проходить мимо людей, у которых случилась беда, но при этом думать головой. Старушек через дорогу, переводить точно не стоит, а вот в таких ситуациях, как с интернатом, точно стоит участвовать».
Я поджёг листок бумаги, а потом ещё и размешал пепел, чтобы наконец вернуться в ванну, где лёжа в воде, ощупывал бёдра и голени. Мышцы точно стали другими и ко мне приходило полное понимание случившегося.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
«Но показывать это, мы конечно же никому не будем, — подумал я про себя, — оставим до Олимпиады, а на чемпионате СССР следующего года, результата 9.9 вполне будет достаточно».
Помывшись и одев чистое, я собрал свой вещмешок и заплатив за проживание только за сегодня, покинул не очень радостную моему раннему уходу хозяйку. Мне было всё равно, поскольку после случившегося вчера ночью, ко мне пришло понимание, что больше сюда я никогда не приеду, это и правда были последние мои дни пребывая в посёлке, бывшим когда-то родным для моего убийцы из будущего.
Глава 9
Прилетел я в Москву в обед, и при полном отсутствии денег, добирался на автобусах до своей базы, где меня радостно встретил Сергей Ильич, сказав, что меня уже все обыскались тут.
— Все, это конкретно кто? — осторожно спросил я, разбирая вещи, большую часть которых нужно было отнести в прачечную.
— С тобой хочет познакомиться новый начальник Главного управления по работе с личным составом Министерства обороны. Зверева заменили на Рябик Иван Ильича, говорят неплохой человек, спортивными результатами ЦСКА интересуется.
— Надо, значит встретимся, — пожал я плечами, выкладывая следом за вещами щётку и коробку с зубным порошком.
— Ещё новый куратор приходил из Третьего отделения, — стал загибать он пальцы, — вот он Ваня мне не понравился. У нас про таких на фронте говорили — гоношист сильно.
— А да, Аня ещё твоя звонила, — вспомнил он, — беспокоилась, приехал или нет.
— Анна Константиновна, — поправил я его.
— Вань, ну мне-то лапшу не вешай, — с укоризной он посмотрел на меня, — знаем мы где ты ночи проводишь.
— Ну это моё дело, — огрызнулся я, — нечего нос совать.
— Ты погляди какие мы обидчивые, — театрально он всплеснул руками, — но в любом случае Щитов об этом тоже знает. Он мне собственно говоря и сказал.
— Не офицерское общежитие, а какой-то рассадник бабских слухов, — проворчал я, и под его смешки направился в душ.
Через пару часов, когда я побегал и размялся, прибыл новый куратор. Капитан Мурашов, как и говорил мой тренер, оказался личностью неприятной, но молодой и амбициозной. Он первым делом, назвавшись и показав предписание, отдал мне список предстоящих встреч, которые он для меня запланировал или согласился на них из запросов граждан или других организаций, и я обязан посетить их в ближайшее время. Я даже не стал смотреть его, я просто скомкал и вежливо отдал назад, смотря как он багровеет и пытается рвать на себе несуществующую кобуру.
— Да ты, да я тебя, — он периодически срывался на фальцет, на что я помахал ему рукой, и натянув шапочку поглубже на уши, побежал заниматься.
К генералу управления кадров пришлось ехать вечером самому, нецарское это дело ему ездить до никого не известного дважды чемпиона Европы и СССР, но я был человеком негордым, поэтому залез в салон, через открытую дверцу «Волги» и вместе с Щитовым поехал в министерство.
Генерал-лейтенант показался мне человеком с виду простодушным, эдаким свойским человеком, но его взгляды, жесты по отношению мне и Щитову заставили поменять вскоре своё мнение. Пока я не знал этого наверняка, но стал относиться к нему, как очень опытному карьеристу, который будет тебе улыбаться ровно до той поры, пока ты нужен. Но как только твоя звезда закатится, тебя отправят пинком под зад на ближайшую помойку. Таких личностей я во множестве встречал на своём жизненном пути, поэтому в глаза улыбался, говорил, что счастлив знакомству, но не собирался и пальцем пошевелить, чтобы ему помогать больше, чем это нужно было самому мне.
— Что же ты Ваня, — с доброй улыбкой обратился он ко мне, — так неучтиво с комитетчиками разговариваешь? Жалоба на тебя поступила сегодня, а я как раз хотел с тобой познакомиться, потому и решил, что совмещу как говорится приятное с полезным.
