Но что читаю я здесь о Зое?
«…Был и остается открытым вопрос, который волнует не только меня. Кто эта девушка, известная всей стране сначала под именем “Таня”, а потом Зоя Космодемьянская?»
Вот это да! После всего, что рассказано мною выше, согласитесь, странный вопрос. И как же отвечает на него доктор наук Боярский, говоря далее о прославленной героине?
«Безусловно, это конкретный человек. Но это и символ минувшей войны, созданный пропагандой, ее женский символ. Символ нашей многострадальной страны. Не случайно ее и сейчас называют российской Орлеанской девой».
Согласимся, что она стала символом, хотя вовсе не созданным пропагандой, а вполне реальным. Только почему же вдруг понадобилось автору книги снова возобновлять уже окончательно закрытый, казалось бы, вопрос о том, кто есть Зоя?
Более того, он этот вопрос продолжает дальше развивать, выдвигая какие-то странные «версии». Например: «…Задержанных в Петрищево девушек могло быть две. Одну задержали через несколько часов после поимки Клубкова (оказавшегося предателем. – В.К.) по его наводке. И это была Космодемьянская. Другую, неизвестную, назвавшуюся Таней, обнаружил на окраине деревни более чем через сутки Свиридов и рассказал об этом немцам. Ранее эта девушка скрывалась в доме у опушки леса. Ее пытали немцы. Она и оказалась повешенной 29 ноября. Разве так уж неважно узнать ее имя?! Что же в таком случае стало с Космодемьянской?..»
Вот нагородил, так нагородил! Далеко не сразу и поймешь, что к чему. Ясно только одно: опять ставит под сомнение давно установленное и доказанное. Опять отделяет казненную в Петрищеве девушку от Зои Космодемьянской. То есть она – это не она…
Зоина однополчанка Клавдия Васильевна Сукачева, с которой к тому времени установились у меня тесные дружеские отношения, прислала по этому поводу возмущенное письмо. Было чему возмущаться: безответственность «исследователя» действительно поразительная.
А очень скоро мы с ней же, Клавдией Васильевной, оказались вместе на телевидении. Событие, которое должно было бы обрадовать вниманием к нашей героине, увы, обернулось горечью и острой болью для нас обоих.
Что же у них на уме?
По поводу одной телепередачи и объявленноймоды на патриотизмЖурналистов «Правды» уже около двадцати лет на телевидение почти не приглашают. Вот почему так удивил меня апрельский 2008 года звонок с предложением принять участие в передаче Первого канала. Да еще в какой! «Пусть говорят», где суетится бойкий Андрей Малахов, – это же одна из самых «желтых» программ, не брезгующая ничем в погоне за пресловутым рейтингом. И что мне в ней делать?
Наверное, предвидя такую мою реакцию, звонившая сразу стала уверять, что на этот раз передача будет совершенно особенная. Ведь она посвящается Дню Победы, и название у нее – «Страна героев».
– Один из сюжетов будет связан с Зоей Космодемьянской, а нам стало известно, что вы писали о ней, – пояснила сотрудница программы интерес, проявленный ко мне.
Когда я услышал это, намерение немедленно и категорически отказаться сменилось колебаниями. Начиная с «перестроечных» лет святое имя национальной героини много раз подвергалось всяческим надругательствам, в том числе и на Первом телеканале.
Правда, за последнее время клеветники вроде несколько поутихли, но неизвестно, как обернется сейчас. Кто же тогда защитит Зою?
Короче говоря, согласился приехать на съемку.
Первые ряды в павильоне заполнили в основном ветераны, и я рад был увидеть Клавдию Васильевну Сукачеву, которая осенью 1941 года одновременно с Зоей Космодемьянской пришла в часть особого назначения 9903.
Но насторожили кадры, заранее снятые, судя по всему, для предстоящей передачи. Их, пока мы ждали начала малаховского шоу, время от времени высвечивали на двух боковых экранах. Чаще всего повторялся кадр, где Зоя под виселицей (известная фотография, снятая немецким офицером) и тут же – улыбающийся Сталин. Понятно, что в жизни улыбка сталинская никакого отношения к сцене казни комсомолки не имела, однако соединены были два этих изображения в данном случае, конечно же, не случайно. Символически зловещий получился монтаж, и увиделось мне в нем нечто вроде эпиграфа ко всей затее.
* * *
К сожалению, я не ошибся. Уже по ходу первого выступления – бывшего жителя подмосковной деревни Петрищево, который мальчишкой видел казнь Зои, Малахов счел нужным его спросить: а правда, что одна местная жительница «стала тогда на сторону немцев»?
И отсюда, как говорится, пошло-поехало. Клавдия Васильевна потом делилась воспоминаниями, какой была в отряде будущая прославленная героиня, но акцент, перемещенный на другое, продолжал нагнетаться. Показали на экране троих нынешних жителей Петрищева, которым был задан вопрос: как вы относитесь к тому, что Зоя поджигала в деревне дома? Они не одобрили. Про то, что в домах этих были немцы, – ни слова. Ни они, ни Малахов.
А когда дошла очередь до меня и я начал отвечать на вопрос, почему именно Зоя стала своего рода символом партизанской борьбы, ведущий поспешил прервать: но как, дескать, вы воспринимаете высказывания людей из Петрищева, которые только что прозвучали?
– Найти трех таких в деревне можно, – отвечаю. – Тем более не из тех, кто пережил войну, кто, может быть, и приехал-то сюда гораздо позднее. Вы же специально искали.
– Почему специально?
– Да потому, что я в Петрищеве был не раз и знаю мнение многих других жителей. Иное мнение!
– Но ведь господин Сталин не готовился к войне, – утратив профессиональное спокойствие, в сильном раздражении бухнул Малахов.
– Во-первых, не господин, а товарищ Сталин. Во-вторых, готовился, да еще как! Спросите об этом присутствующих ветеранов. И, в-третьих, хватит уже проводить лживые параллели: Сталин – Гитлер, коммунисты – фашисты, нацистская Германия – Советский Союз!
Все это, признаюсь, я не говорил, а кричал. Оставаться в уравновешенном состоянии было невозможно. И тут ведущий – в пику мне! – «выложил» свой козырь. С торжествующей интонацией он сообщил, что в зале сидит племянник Зои Космодемьянской.
– Вы считаете, образ вашей тети заслуживает такого пристального внимания? – спросил Малахов человека средних лет, находившегося аккурат за мной – значит, специально так разместили.
Полностью путаную его речь воспроизвести не берусь, ибо диктофона со мной не было. Воспроизведу дословно то, что осталось после монтажа в передаче, которая вышла в эфир вечером 8 мая.
– Первое, – сказал человек по имени Святослав Чуриков, – это не моя родная тетя, а двоюродная. Второе – это была цепь подвигов народа. Причем народа, зачастую не принимающего решения по стратегическим операциям, а подвиг солдат, рядовых офицеров. Это цепь подвигов, и этими подвигами была выиграна война. И слава им, и вечная память тем, кто погиб, отдал жизнь за нашу страну.
Конечно, слава и вечная память! Но вы заметили, что прямого ответа на заданный вопрос здесь нет? Его не было и в полном тексте довольно длинного рассуждения. Но понять можно было так: никакого особого внимания Зоя, конечно, не заслуживает. А главная мысль раскрывалась в факте, который двоюродный племянник постарался по-своему «обыграть». Напомнив известный кадр кинохроники – абсолютно деморализованный Гитлер обходит строй подростков в военной форме, когда советские войска уже близки к Берлину, этот самый Чуриков и провел свою параллель: не так ли посылали на смерть Зою? Кто посылал – понятно. Недаром же Сталин улыбался в другом, только что показанном кинокадре…
* * *
Словом, Зоя Космодемьянская – жертва сталинизма, тоталитаризма, Советской власти. И не одна она, а, как вытекало из следующего выступления, вся молодежь, пошедшая на войну. Следующей выступавшей стала известная в советское время теледиктор Анна Шатилова, и ей-то было доверено произнести основную концепцию передачи. Какую? А вот, пожалуйста: «Да, мы, конечно, страна героев, но лучше бы мы ею не были. Лучше бы просто жили, трудились, отдыхали, любили…»
Я был потрясен. Ну да, лучше бы. Однако ведь произошло 22 июня 1941 года! Не выдержал:
– Что вы говорите? Вы, советский теледиктор!..
Но она продолжала свое.
Сразу скажу: в упомянутой передаче, вышедшей 8 мая, многое было опущено. Снимали больше четырех часов, а осталось на 50 минут, да еще с рекламой. Приведу слова Анны Шатиловой так, как они прозвучали с экрана:
– Да, наш народ героический. Девушки, парни, которые действительно неподготовленные пошли и потом попадали в пекло, в окружение, в плен и погибали. Просто сущность нашего человека. Мы поставлены были в такие условия… Мы все время ведь чествуем – и 9 мая, и ветеранов. Я очень много встречаюсь с ветеранами, веду концерты, веду встречи с ними. И вы знаете, как это грустно! Наши люди, с орденами, они вынуждены были терпеть такие трудности. Миллионы погибли. Это чудовищно. Я думаю, вы поняли меня. Может быть, я как-то сумбурно…
