Еще один пример телепатической взаимосвязи с животными — то, как Морган укротил раненую лошадь («Посвящение Дерри»).
Чтение мыслей, контроль над разумом
Чтение мыслей
Один из наиболее распространенных талантов Дерини — умение читать мысли. Использовать этот навык можно вне зависимости, хочет человек этого или нет. При этом ему не наносится никакого вреда, ибо для того, чтобы прочесть чьи бы то ни было мысли, не требуется «вскрывать» его разум. Таким образом просто можно распознать, говорит кто-то правду или лжет. Келсон начинает развивать в себе эту способность еще до того, как становится королем, и, по всей видимости, он один из тех Дерини, которым без труда удается это сделать. Однако, чтобы узнать правду, тем не менее приходится задавать определенные вопросы. Человек, осведомленный о процессе, способен просто обойти момент, вызывающий затруднения, или вообще ничего не ответить. Представление, которое мастерски разыгрывает перед епископами Камбер-Элистер, когда его и Джорема допрашивают о явлении «святого Камбера» перед Гвейром Арлисским, — великолепный пример, подтверждающий сказанное. Он вовсе не лжет, но и не говорит всей правды.
Келсону также хорошо известны недостатки считывания мыслей. Вскоре после того, как он вновь встречается с Дугалом, он говорит:
— Я не всемогущ. Однако легко могу сказать, лжет человек или нет. Это называют считыванием мыслей. Но чтобы узнать истину, я должен задать нужные вопросы.
(«Сын епископа»)
Но если человек не хочет отвечать или, уличенный во лжи, отказывается говорить правду? Дерини может принудить кого бы то ни было отвечать правдиво. Это иногда называют признанием и используют намного реже, чем обычное чтение мыслей, ибо в этом случае приходится действовать против воли объекта.
Дерини, придерживающийся этических норм, постарается избежать такого принуждения, не оставляющего человеку выбора. Чтобы получить сведения от заключенного или подозреваемого в преступлении, легче подвергнуть его пытке или использовать другие сильнодействующие средства. Однако из-за того, что чтение мыслей — достаточно надежный и простой способ, искушению воспользоваться им практически невозможно противостоять.
Чаще всего такие действия оправдывают насущной необходимостью. Так, Морган, находясь на дороге в Дхассу вместе с Дунканом, чтобы отыскать кратчайший путь, вынуждает писаря Тьерри и еще нескольких человек рассказать правду («Властитель Дерини»). Выбор между физическим запугиванием и считыванием мыслей, которое не причинит вреда или какого-либо беспокойства объекту, очевидно, всегда будет сделан в пользу последнего.
Обычный человек, если, конечно, его не защитил более искусный и более могущественный Дерини, практически беспомощен перед тем, кто допрашивает его. Плененный мятежный епископ Неван д'Эстрелдас, не обладая такой защитой, признается во всем, когда Морган подвергает его допросу. Дерри, имея такую защиту, делает героическую попытку противостоять Венциту Торентскому, однако что он, лишенный амулета святого Камбера, накаченный снадобьями, может сделать против волшебника Дерини? В конце концов, Дерри был сломлен, его тело становится подвластным воле Венцита, хотя разум и остается свободным, но лишь настолько, чтобы осознать, что произошло. Он отлично понимает, что предал Моргана и своего короля и что предаст их еще раз, если Венцит того пожелает, что теперь даже решение, жить ему или нет, полностью зависит от прихоти Венцита.
Дерини, если кто-то попытается воздействовать на него, способен оказать сопротивление, соответствующее его общему уровню подготовки, однако, как в разное время говорили Кверон и Райс, в конце концов любого можно сломить, наркотики и время сделают свое дело. Итак, получается, что единственной надежной защитой от признания может служить весьма сомнительная услуга — установка на самоубийство, которая приводится в исполнение до того, как целостность разума человека или Дерини будет нарушена. Из числа людей тут можно назвать Эдгара Мэтелуэйта, который был вынужден направить кинжал против себя перед угрозой подвергнуться считыванию мыслей со стороны Моргана. Среди Дерини такими жертвами стали Дафид Лесли, который запаниковал, когда его допрашивал Тавис О'Нилл, и согласился скорее умереть в конвульсиях, чем предать своих друзей, и Дензиль Кармайкл, чья установка на самоубийство была приведена в исполнение при попытке Целителя Ориэля проникнуть в ее разум.
Непреодолимое желание сказать правду лишь в некоторой степени отличается от насильственной взаимосвязи, когда оператор силой вторгается в разум объекта, чтобы извлечь необходимые сведения. Если же объект способен сопротивляться, это может не только вызвать болезненные реакции, но и причинить ему физический вред.
Довольно часто определенные, совершенно законные процедуры могут стать причиной различной степени дискомфорта. Почти во всех случаях это происходит из-за сопротивления. До тех пор пока Дугал не научился опускать защитные поля, он испытывает мучительную боль, если кто-либо, кроме Дункана, пытается пройти сквозь них, хотя никто не желает ему зла. Даже взаимосвязь с Дунканом, когда стало ясно, что тот его отец, для Дугала первое время неприятна. Дело в том, что сперва Дункану приходится силой преодолевать бессознательное сопротивление и лишь потом устанавливать связь, до тех пор пока сопротивление не прекращается.
Если же объект сопротивляется по-настоящему, а оператор тем не менее продолжает воздействие, это может привести — чего иногда и добиваются — к серьезным последствиям. Насильственное изъятие сведений иногда называют вскрытием. Само название уже предполагает насилие над личностью или ее уничтожение. Без каких-либо последствий его можно провести, если обладать достаточным умением, временем и снадобьями Дерини, позволяющими сломить сопротивление.
Впервые Джорем упоминает об этом, когда архиепископ Джеффрай предлагает подвергнуть его разум глубокому исследованию, чтобы узнать, где находится тело Камбера. Джорем вынужден сопротивляться этому со всей силой, так как защитные установки были сделаны самим Камбером.
Джеффрай подозрительно сжал губы:
— Такие провалы в памяти можно преодолеть, отче.
Архиепископ говорил спокойно, но в его словах таилась угроза.
— Но вы разрушите мой разум. Ваша милость, не заставляйте меня пойти на это, — умолял Джорем.
(«Святой Камбер»)
Кверон сам предлагает, чтобы его подвергли глубокому исследованию, хотя это было, скорее, односторонней связью, использованной для своеобразного зондирования.
При условии, что эта процедура была бы проведена вопреки желанию Джорема, его разум мог быть действительно разрушен, если бы Джеффрай слишком далеко зашел в своих розысках.
Однако когда Джеффрай соглашается с тем, что епископ Келлен может попытаться пройти мимо «установок» Джорема, тот намеренно упоминает о «вскрытии». Он вовсе не боится, что к нему и правда прибегнут, но пытается дать понять, что не может подчиниться никому, кроме Камбера-Элистера.
— Что скажет нам отец Мак-Рори? — сурово спросил Джеффрай. — Позволят ли эти «установки» епископу Келлену считать ваши мысли?
— Я… Я не знаю, ваша милость, — прошептал Джорем, делая вид, что не уверен в этом. — Думаю, что да. Но я все-таки ощущаю некоторое сопротивление, хотя, скорее всего, доверился бы именно епископу Келлену. Поверьте мне, ваша милость, я не хочу ослушаться, но еще меньше склонен подвергать мой разум «вскрытию» против моей воли.
(«Святой Камбер»)
Итак, совершенно ясно, что «вскрытие» — мера экстренная, которую Дерини, придерживающийся этических норм, использует редко, хотя при соответствующих обстоятельствах она тем не менее может стать реальной угрозой. Конечно, когда напичканный наркотиками Райс сам предлагает «вскрытие», он делает это нарочно, пытаясь вести рискованную игру с Тависом в надежде, что тот различит горькую иронию в его словах как отчаянную попытку доказательства его честности, ибо никто всерьез не посмеет предложить Целителю воспользоваться таким разрушительным орудием, не унизив его в глазах другого.
— Отчего же просто не вырезать это из моего разума? — внезапно взорвался Райс. — Напичкайте меня еще какими-нибудь вашими снадобьями, которые вы поклялись использовать лишь для исцеления!
Он попытался утешить себя мыслью, что, если Тавис примет его слова всерьез и вскроет его разум, он, вероятно, никогда не узнает, что поразит его: он уже довел другого Целителя до такого состояния, что от него не получить уже внятного ответа, но Тавис удивлял его. Он мог лишь догадаться, что Тавис все это время читал его мысли и знал, что он говорит правду.
