— У тебя замкнутый вид, Джек, — продолжил отец. — Надеюсь, тебя не беспокоят старые болячки — ты знаешь, о чем я. Я говорю о…
— Я знаю, о чем ты говоришь.
— Когда я был молодым, таких психических заболеваний, как сейчас, не было, — безжалостно продолжал Лео. — Это — знамение времени, результат перенаселения. Я вспоминаю, что еще задолго до того, как ты заболел, еще лет с семнадцати ты был холоден в отношениях с людьми, не испытывал к ним никакого интереса. Был задумчив. Мне кажется, сейчас ты тоже в таком состоянии.
Джек не мигая уставился на отца: с родителями всегда так, они просто не способны противостоять искушению, не впасть в старое амплуа Всезнающих и Вездесущих. Для Лео Джек был не взрослым человеком с женой и сыном, а все таким же ребенком.
— Послушай, Лео, на Марсе еще очень мало людей, пока планета скудно заселена. Естественно, люди здесь общаются меньше, они более замкнуты по сравнению с тем, что делается Дома, где, по твоим собственным словам, идет тусовка с утра до вечера.
— Гм-м, верно, — кивнул Лео. — Тем более ты должен радоваться при виде соплеменника.
— Если ты имеешь в виду себя, то я очень рад тебя видеть.
— Конечно, Джек, конечно, — ответил Лео. — Наверное, я просто устал. Но ты так мало рассказываешь о своей жизни, словно постоянно чем-то озабочен.
— Работой, — откликнулся Джек. — Я все время думаю о Манфреде, об этом аутичном ребенке.
Но, как и в былые времена, отец прекрасно разгадывал его Оттоворки истинным родительским инстинктом.
— Ну-ну. Я знаю, чем занята твоя голова, и мне известна твоя работа: она делается руками, а я говорю о твоих мыслях, обращенных внутрь. Здесь, на Марсе, существует психотерапия? Только не говори мне «нет».
— Я и не собираюсь говорить «нет», я хочу сказать только одно — тебя это не касается.
Отец словно отпрянул в темноте.
— Хорошо, мальчик, — пробормотал он. — Прости, что вмешиваюсь.
Оба замолчали, ощутив неловкость.
— Черт, давай не будем ссориться, папа. Пошли домой, выпьем чего-нибудь и ляжем. Сильвия приготовила для тебя мягкую постель, так что ты сможешь хорошо отдохнуть.
— Сильвия очень внимательна, — с легкой обидой на сына промолвил Лео. — Джек, я все время беспокоюсь о тебе, — продолжил он уже более спокойно. — Может, я старомоден и ничего не понимаю, но это психическое заболевание… похоже, им сегодня страдают все. Оно стало таким же распространенным, как грипп или полиомиелит в старые годы; в мои времена так все болели корью. А теперь ты… Я как-то слышал по телевизору, что шизофренией страдает каждый третий. Не понимаю, Джек, почему надо отворачиваться от жизни, когда в ней столько всего, ради чего стоит жить?
Перед тобой лежит целая планета. Завтра, например, мы полетим в горы Франклина Рузвельта, и ты мне все покажешь, а потом я пойду и оформлю документы — я собираюсь купить эту землю. И ты купи, слышишь? Я одолжу тебе денег. — Он улыбнулся, обнажив стальные зубы.
— Это не мое дело. Хотя спасибо, — ответил Джек.
— Я выберу тебе участок, — предложил Лео.
— Нет. Меня это не интересует.
— Ты… тебе нравится твоя работа, Джек? Ну, создать машину, чтобы разговаривать с ребенком? Похоже, это достойное занятие. Я горжусь тобой. И Дэвид, прекрасный парень, он тоже гордится тобой.
— Я знаю, — ответил Джек.
— У Дэвида ведь не проявляются никакие симптомы шизо?..
— Нет.
— Не знаю, где ты ее подцепил. Уж точно не от меня — я люблю людей.
— Я тоже.
«Интересно, — подумал Джек, — что бы сказал отец, если бы ему стало известно о Дорин. Вероятно, его бы это огорчило; он принадлежит к поколению со строгими правилами — родился в 1924-м — давным-давно. Теперь мир совсем другой. Удивительно, как отец приспособился к новому миру, просто чудо какое-то. Лео, родившийся в период бума сразу после Первой мировой войны, стоит здесь, на краю марсианской пустыни…»
И все же он ничего не поймет о Дорин и почему Джеку так важно любой ценой сохранить эти отношения.
— Как ее зовут? — спросил Лео.
— Ч-что? — заикаясь, переспросил Джек.
— Я немножко телепат, — бесцветным голосом произнес Лео. — Ты согласен?
— Вероятно, — помолчав, ответил Джек.
— Сильвия знает?
— Нет.
— Я сразу понял, потому что ты стараешься не смотреть мне в глаза.
— Чушь! — раздраженно оборвал его Джек.
— Замужем? У нее есть дети, у женщины, с которой ты путаешься?
— Почему бы тебе не использовать свои телепатические способности? — изо всех сил сдерживаясь, ответил Джек.
— Я просто не хочу, чтобы это ранило Сильвию, — произнес Лео.
— Она тут ни при чем.
— Не очень приятно проделать огромный путь, чтобы узнать такие новости, — сказал Лео. — Ну что ж… — вздохнул он, — Как бы там ни было, у меня есть свои дела. Завтра утром встанем пораньше и отправимся.
— Не суди слишком строго, папа, — попросил Джек.
— Хорошо, — согласился Лео, — Я знаю, теперь другие времена. Ты думаешь, что таким образом поддерживаешь себя, да? Может, оно и так. Может, это способ сохранить здравый смысл. Я не хочу сказать, что ты сумасшедший…
— Просто слегка тронутый, — с горечью уточнил Джек. «Господи, и это мой родной отец, — подумал он, — Какая пытка! Какая жуткая трагедия».
— Я знаю, с тобой все будет в порядке, — продолжил Лео. — Я вижу, ты борешься, а не просто заводишь шашни. Я слышу по твоему голосу, что тебе нехорошо. То же самое, что у тебя было, только с возрастом сил становится меньше и переносить это тяжелее, верно? Да, я понимаю. Эта планета очень пустынна. Странно, что вы все, эмигранты, вообще не посходили с ума. Так что я понимаю: вы должны ценить любовь, как бы она ни выражалась. Тебе пригодится и то, что есть у меня, — эта моя земля; возможно, для тебя тем же самым сможет стать твоя машина, которую ты делаешь для бедного немого ребенка. Я хотел бы посмотреть на него.
— Ты его увидишь, — пообещал Джек, — возможно, завтра.
Они еще постояли немного и направились обратно к дому.
— Сильвия все еще принимает наркотики?
— Наркотики? — Джек рассмеялся. — Фенобарбитурат. Да, принимает.
— Какая она славная девочка, — заметил Лео. — Плохо, что у нее такое нервное напряжение. А она ведь еще помогает несчастной вдове по соседству, как ты говорил.
В гостиной Лео сел в кресло, откинулся на спинку и вздохнул, устроившись поудобнее, чтобы продолжить разговор. Было видно, что ему есть что сказать и молчать он не намерен.
Приняв, как всегда перед сном, сто миллиграммов барбитурата, Сильвия спала. Со двора до нее смутно долетали голоса мужа и свекра; в какой-то момент реплики вдруг стали резкими, и она, встревожившись, села.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
