Она села на кровати и протянула к Лейну руки. Он крепко сжал их, повторяя: «Что это?» Марсия стала притягивать его к себе, одновременно приближая к нему свое лицо. Из ее открытого рта высунулся червь, пытаясь своей головкой достать лица Лейна. Крошечные губки существа сложились колечком.
Лейн отдернул руки и отпрянул назад. Это было чисто рефлекторное движение, вызванное внезапным страхом. Он не хотел этого, но не смог справиться с собой. Марсия проснулась, на этот раз окончательно. Червь высунулся на всю свою длину, выскользнул из ее рта и кучкой упал к ее ногам. Прежде чем свернуться кольцами, как змея, он немного повозился, голова его при этом покоилась на бедре Марсии, а глаза уставились на Лейна.
Сомнений больше не осталось — Марсия выглядела разочарованной и расстроенной. Сердце Лейна бешено колотилось, воздуха не хватало, колени подогнулись. Он присел позади Марсии, немного отодвинувшись, чтобы червь не мог дотянуться до него, но она жестом велела ему вернуться на свою кровать и продолжать спать.
«Она ведет себя так, словно не произошло ничего особенного», — подумал Лейн. Понимая, что все равно не сможет заснуть, не получив разъяснений и не удовлетворив любопытства, он взял со столика у кровати бумагу и ручку и сделал выразительный жест. Марсия, пожав плечами, стала рисовать, а Лейн — наблюдать из-за ее плеча.
Рассказ занял пять листов бумаги. Когда Лейн осознал смысл нарисованного, глаза его округлились.
Марсия все же была женщиной — в том смысле, что заботилась о яйцах, а иногда — о младенцах, находящихся в ее утробе. А этот червь… Он не укладывался ни в какие рамки, не подходил ни под одну из известных категорий.
Это была личинка. Это был фаллос. И в то же время — ее отпрыск, ее плоть и кровь. Но не ее гены. Она родила его, но не была его настоящей матерью. Она даже не была одной из его матерей.
Головокружение и дурнота, которые он ощутил, не были только результатом его плохого самочувствия. События развивались слишком стремительно. Мозг его лихорадочно работал, пытаясь как-то систематизировать и осмыслить новые сведения, но никак не мог сосредоточиться — мысли перескакивали с одного на другое, ни на чем не задерживаясь.
«Нет причин удивляться, — успокаивал он себя. — В конце концов, деление животных на два пола — лишь один из способов воспроизведения, опробованный на Земле. В мире Марсии природа… Бог предпочел иной способ воспроизведения для высокоразвитых животных, и только Он ведает, сколько существует других способов во множестве миров по всей Вселенной».
И все-таки Лейн был растерян.
«Этот червь… нет, эта личинка… нет, этот зародыш, вылупившийся из яйца его вторичной матери… Хорошо, назовем его раз и навсегда личинкой, так как потом с ней может произойти метаморфоз. Эта личинка так и будет пребывать в своей теперешней форме, пока Марсия не найдет другого взрослого ээлтау. И если при этом они оба почувствуют влечение друг к другу…»
Далее, судя по рисункам, она и ее друг, или любовник, будут лежать вместе, совсем как земные влюбленные, говорить друг другу нежные и возбуждающие слова. Как и земные мужчина и женщина, они будут ласкать и целовать друг друга, хотя на Земле вряд ли уместно назвать возлюбленного Большим Ртом. А затем к ним присоединится третий, чтобы создать необходимый, желанный, возвышенный и вечный треугольник.
Личинка, слепо повинуясь своим инстинктам, и побуждаемая ими обоими, поднимется и погрузит свой хвост в глотку одного из ээлтау. При этом в глотке открывается сфинктер, позволяя поглотить практически все тело личинки. Дотронувшись кончиком хвоста до яичника своего обладателя, личинка, как электрический угорь, произведет слабый электрический разряд, который приведет влюбленного в состояние экстаза, одновременно давая его нервной системе мощный электрохимический стимул. В ответ на это яичник сформирует яйцо, размером не больше точки от шариковой ручки, которое исчезнет в отверстии на кончике хвоста личинки и начнет свой путь по каналу к центру ее тела, подгоняемое колебанием ресничек и сокращением мускулов.
Потом личинка выскользнет изо рта одного влюбленного и заберется в рог второго, чтобы повторить процесс. Удастся ли личинке захватить яйцо, зависит от того, насколько готов яичник к выделению яйца. Если процесс протекает успешно, яйца, сформированные обоими влюбленными начинают двигаться навстречу друг другу по каналу личинки, доходя до центра се тела, но не сливаясь сразу. Там, как в инкубаторе, уже может содержаться какое-то количество пар яиц, причем не обязательно от тех же доноров.
В один прекрасный день, когда таких пар наберется от двадцати до сорока, таинственный химизм клеток сообщит организму личинки, что яиц набралось достаточно. В результате организм выделяет гормоны, и начинается метаморфоз. Личинка интенсивно распухает, а заботливый родитель сразу же помещает ее в теплое место и начинает обильно вскармливать отрыгнутой пищей и сахарной водой.
На глазах личинка станет короче и толще, хвост ее сократится. Широко отстоящие друг от друга в стадии личинки хрящевые кольца сблизятся, сожмутся и затвердеют, формируя позвоночник, ребра и плечи. Появятся руки и ноги, которые, вытягиваясь, приобретут человеческую форму. Пройдет месяцев шесть, и в детской кроватке будет лежать создание, очень напоминающее ребенка Homo Sapiens.
Наступление зрелости знаменуется не менее диковинными процессами: под действием гормонов происходит слияние яиц из самой первой пары, дремавших в юном организме около четырнадцати лет. Они проникают друг в друга, хроматин одного реагирует с хроматином другого, и из двух яиц рождается существо около четырех футов длиной. Затем наступает тошнота и рвота, и вскоре наружу почти безболезненно выходит генетически совершенно новое существо — червь.
Это одновременно и предмет гордости, и фаллос, способный вызвать любовный экстаз. Он может втягивать в свое тело яйца взрослых любовников, претерпевая далее метаморфоз и становясь младенцем, затем ребенком и, наконец, взрослым ээлтау.
И так далее…
Лейн, пошатываясь, направился к своей кровати, сел, склонил голову и прошептал:
— Выходит, в личинке, которую вынашивает Марсия, нет ни одного ее собственного гена. Марсия для нее всего лишь хозяйка, но если найдет любовника, то сможет привнести и свою наследственность в последующие поколения. Когда эта личинка превратится во взрослого ээлтау, она выносит настоящего ребенка Марсии.
Он в отчаянии воздел руки.
«Но как ээлтау считают свои поколения? Как прослеживают линию своих предков? Или у них это не принято вовсе? Может быть, проще считать свою вторичную мать, свою хозяйку, настоящей матерью? Ведь муки родов достаются ей. И что представляет собой генетический код, создающий эти существа? Наверное, он не слишком сильно отличается от человеческого. Для этого нет никаких причин. А кто отвечает за развитие личинки и ребенка? Его псевдомать? Или это вменяется в обязанность любовнику? А как обстоят дела с отношениями собственности и правами наследования? А…»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
