— Я… — это было все, что успел произнести Ксагор, прежде чем один из воинов лаконично оборвал его.
— Проход закрыт.
— Я по заданию хозяина, очень срочно, — залебезил Ксагор с неприятным ощущением, что вручает свою жизнь в руки воина.
— Проход. Закрыт.
Сквозь глухой шлем невозможно было прочесть, что выражало лицо солдата, но при этом он поднял руку и изобразил пальцами галочку, подчеркивая значимость слов. Другие воины, посмеиваясь, нацелили на Ксагора осколочные винтовки.
— Я служу мастеру Беллатонису! — пискнул тот.
— Так это ведь совершенно другое дело! Входите, конечно же, — ответил воин с обезоруживающей любезностью. Он отступил в сторону, зубчатые пасти винтовок опустились. Ксагор почуял ловушку.
— Могу ли я поинтересоваться, что происходит, почему вы не пускаете всех остальных? — спросил Ксагор со всей вежливостью, на какую был способен. Совсем недавно архонт Маликсиан и хозяин были не разлей вода, и он надеялся, что это все еще было так.
— Можете, разумеется, и если спросите, то я скажу, что вам не хотелось бы сейчас находиться в Птичниках.
— О нет.
— О да.
— Она прямо сейчас идет? Она, случаем, не только что началась или, может, подходит к концу? — Ксагор ухватился за соломинку надежды — вдруг ему повезет, и они предоставят сопровождение.
— Это исключено. Если на то пошло, то крови намечается много, и сейчас она должна уже литься по-настоящему.
— Но мне нужно как можно быстрее добраться до башни хозяина! Уверяю, он вас вознаградит!
— Это. Исключено, — воин снова изобразил галочку и глубокомысленно добавил. — Если уж вы так высоко оцениваете свои шансы пробраться через Птичники пешком, то, полагаю, Летчице только в радость свежее мясо.
«Берилловые ворота» — очень неподходящее название, подумал Харбир. На фоне тонн серебристого металла, использованного при их строительстве, перекрученные и покрытые орнаментом колонны, в честь которых были названы ворота, совершенно терялись. Харбир приотстал, пока слуга разговаривал со стражниками у ворот. В конце концов они пропустили его, хоть тот, судя по виду, пошел с неохотой. Несколько ударов сердца, и Харбир сам направился к воинам. Он взвесил свои шансы на случай, если дело дойдет до драки. У них винтовки, и это сыграет против них в ближнем бою, но этого, скорее всего, не хватит, чтобы компенсировать преимущество в численности и защите.
— Проход закрыт.
Встретившись с новой проблемой, воины, казалось, вели себя настороженно. Может, прислужник сказал им что-то, что вызвало подозрения? Сообщил, что за ним гонятся? Харбир внезапно почувствовал себя, как раб, обездвиженный перед исследованием. Он решил брать напором.
— С дороги, у меня важные дела в Птичниках, — заявил он.
Воины посмотрели друг на друга, наигранно удивляясь его дерзости. Один из них спросил:
— С кем?
В голове Харбира заметались варианты ответа. Он остановился на самой простой лжи.
— Я по поручению гемонкула Беллатониса, он нанял меня защищать своего прислужника.
Услышав это, воины обменялись какими-то едва уловимыми жестами, но Харбир не понял, что это значило. Они отошли в сторону, и один из них пригласил его пройти в ворота с издевательским поклоном.
— Тогда входите. Я уверен, вы вскоре к нему присоединитесь, — тон воина намекал на то, что их ожидала некая неотвратимая и фатальная встреча. Харбир скорчил кислую мину. Видимо, шла охота.
Ксагор, дрожа, прятался за кустом и прислушивался к ужасным крикам, что носились между шпилей Птичников, поднимавшихся со всех сторон. Несколько мгновений спустя он увидел силуэты пары геллионов, рассекавших воздух высоко над головой. Да, шла охота, и, судя по звукам, весьма оживленная.
Страсть архонта Маликсиана к летающим тварям всякого рода вошла в легенды, и он считал нужным время от времени упражнять своих питомцев. На земли Птичников выпусали несколько десятков рабов и позволяли им разбежаться, а затем открывали клетки, выпуская из них клыкастую, когтистую и ядовитую смерть во множестве крылатых обличий. Кабал архонта пускался в полет вместе со своим повелителем, чтобы насладиться болью и ужасом гибнущих рабов, ставших жертвами охоты. Они также расправлялись с любой добычей, которая обманывала себя надеждой спрятаться, или которая была достаточно отчаянна, чтобы давать отпор.
Ксагор метнулся в другой темный угол, который был ближе к цели. Он пытался перемещаться короткими перебежками. Открытое пространство вызывало у него мысли о том, что он — это то самое вкусное лакомство, за которым идет охота, да и руки уже начинали уставать от тяжелого сосуда. Переводя дух, он начал тревожиться, как бы ему не наткнуться на выпущенных рабов. Они тоже будут искать самые темные уголки, чтобы спрятаться, а архонт Маликсиан предпочитал использовать здоровых особей, чтобы его питомцы как следует потренировались. Нечеловеческий вопль прорезал темноту — близко, ближе, чем все крики, что он слышал до этого. Однако Ксагора больше забеспокоил какой-то шорох, донесшийся из кустов неподалеку.
Несколько отчаявшихся рабов обычно не стоили беспокойства, но в данных обстоятельствах прислужник был очень уязвим. Он не мог защищаться, будучи обременен сосудом, а шум драки мог привлечь внимание куда более опасных врагов в небесах. Кабалиты Маликсиана, в которых сейчас ключом бьет жажда крови, вряд ли узнают одинокого слугу Беллатониса, что уж говорить о зверях.
Ксагор собирался двинуться дальше, как вдруг раздалось хлопанье кожистых крыльев, заставившее его замереть на месте. Полдюжины хищников со стреловидными головами плавной спиралью поднимались из-за огромной, как дом, клетки по левую руку. За ними скользнул длинный темный силуэт корабля-рейдера, на котором можно было легко разглядеть экипаж, свесившийся с открытых бортов и осматривающий землю.
Харбир невольно вспотел. Всякий раз, когда он уже готов был выпрыгнуть из укрытия и застать прислужника врасплох, проклятый глупец сбегал прямо под носом. Снова возникла идея взять слугу в плен, но она казалась ему все хуже и хуже. Если все так и пойдет, то цель просто еще раз выскользнет меж пальцев, и за все свои старания он не получит ровным счетом ничего. И это еще учитывая, что им обоим удастся не попасться на глаза зверушкам и приятелям Маликсиана.
Ответ дал отдаленный треск оружейного огня. Хотя клинок всегда приносил большее удовлетворение, у Харбира был с собой длинный, элегантный осколочный пистолет. Он пристрелит слугу и быстро обыщет тело. Посылка, которую тот тащил, могла хоть как-то окупить все унижения, которые Харбир претерпел в ходе погони. А если и нет, то, по крайней мере, месть будет свершена и он выберется отсюда, сохранив хотя бы часть достоинства.
Он вытащил пистолет и прицелился в прислужника. При таком расстоянии и в полумраке выстрел будет не из легких. Слуга внезапно замер — нарисовался рейдер, и Харбир выругался про себя. Экипаж наверняка заметит вспышку выстрела. Все, кто находился на уровне земли, были их добычей, а добыча, вооруженная пистолетом, могла запросто привлечь сюда весь кабал. С долгим страдальческим вздохом он взял в другую руку нож и начал подкрадываться поближе.
С резким свистом стая хищников рванулась вниз. Рейдер устремился за ними и вновь исчез из виду, скрытый клетками. За решетками засверкали вспышки, и миг спустя до Ксагора донесся отдаленный треск осколочного огня. Кажется, кто-то взялся за дело.
Он чуть из кожи не выпрыгнул, когда в клетку прямо позади него угодил выстрел. Слуга крутанулся на месте, от удивления едва не выронив сосуд. Не далее чем в тридцати шагах стояла фигура в темном плаще, целясь из чего-то блестящего. Ксагор побежал, спасая свою жизнь.
Пистолет протрещал еще дважды, мимо с визгом пролетел осколок — достаточно близко, чтобы ощутить, как он проходит рядом. Ксагор нырнул за угол, чтобы тот защитил его от нападающего, и в отчаянии огляделся. Он заметил низкий мостик между двумя гигантскими клетками и побежал под него, в спасительные тени.
Ксагор пытался смотреть во все стороны сразу, поэтому и споткнулся о тело в устье тоннеля. Сосуд вылетел из рук, будто смазанный маслом, и покатился в темноту. Отчаянный крик Ксагора перешел в вопль ужаса, когда вокруг поднялись когтистые силуэты и потянулись к нему из теней. Последней его мыслью было удивление — мандрагоры оказались достаточно храбры, чтобы самим охотиться в Птичниках Маликсиана Безумного.
Харбир открыл огонь почти рефлекторно, едва заслышав стрельбу неподалеку, но сказал себе, что стрельба навскидку была оправдана тем, что ее заглушили чужие выстрелы. Какие-то темные силы будто сговорились против него — он промазал, не достав цель, и вместо этого только выдал свое местонахождение. Прислужник тупо вытаращился и со всех ног побежал прочь. Харбир тщательно прицелился — и в тот самый момент, как он нажал на спуск, в него что-то врезалось сзади.
