— Откуда я могу знать, где ходит коммерческий директор. У меня свои заботы, свои проблемы, свои трудности. Почему люди не хотят денег, зачем я должен всем все доставать и помнить, кому порнуха, кому девочка, а одному вообще пришлось какой-то топливный насос и билет на…
— Премию тебе выпишу, — гарантировал я. — Колись скорее, где Рябов, кроме тебя этого никто не может знать. И побыстрее, пока я не перенервничал.
Генеральный менеджер не Костя, таких угроз он не пугается, потому что настоящий бизнесмен. Он, как и подобает коммерсанту, уже успел ответить отрицательно, но теперь чуть ли на нагловато бросает в ответ:
— Если я скажу, так уже ты мне будешь должен.
У меня нет времени спорить, поэтому я без сожаления стягиваю шикарное кожаное пальто с плеч, перебрасываю его через руку и замечаю:
— Только, чтобы ты не схватил насморк. Перед праздниками это было бы нежелательно. Кто тогда станет нужных людей поздравлять? Но с моего долга сдача положена.
— А что именно? — принимает сделку подчиненный.
— Пустяковина одна, — замечаю я. Еще не хватало, чтобы этот трепач узнал о событиях в моем кабинете. Тогда вся фирма будет бухтеть о том, где нахватался новых синяков начальник отдела снабжения. И без того разговоров о носорожьих консервах из «Вискаса» и страшной волосатости главного инженера до сих пор хватает. — Мне тут одной телочке, но только по секрету, подарочек нужно сделать, — доверяю я менеджеру страшную тайну, — из твоих персональных припасов. Пустячок какой-то, чего бы там? Слушай, думаю, что «неделька» будет как нельзя кстати.
Генеральный менеджер был до того польщен высоким доверием руководства, что, не проронив ни слова, начал рыться в своем столе.
— Слушай, а хочешь, у меня есть такой электровибратор, прямо-таки счастье, а не…
— По-моему, ты меня недооцениваешь, — чуть ли не зло бросаю я.
Прошло несколько минут, пока, наконец, он не извлек из своего рабочего стола небольшой целлофановый пакет.
— Это обычные, а есть такие, что бабу можно трахать, а их не снимать, а еще можно…
— Можно, если осторожно. Ты заканчивай рекламу своего магазина сексуальных принадлежностей. Я не собираюсь чересчур использовать служебное положение в личных целях. Возьми свою шкурку и колись, где Рябов.
— Он у ментов сидит. Рядом с нашей фирмой и между прочим, сказал, что если что-то, так вот телефон оставил. Кстати, я все хотел спросить…
Я оборвал фразу, захлопнув за собой дверь, подошел к Марине и положил перед ней сдачу с кожаного пальто.
— Мариночка, ты их одни на другие надень, тогда в следующий раз Рябову сабля понадобится. Ну, не дуйся, я же всегда шучу. Даже над собой. Только давай договоримся, сдержи себя при встрече с Сережей и больше не бей Костю. Я обещаю тебе, что сам с ними разберусь. Договорились?
Марина подняла свои чуть покрасневшие глаза и молча кивнула головой. Расстроилась Марина, что не говори, даже она в конце концов — женщина. И сейчас смотрит на меня таким же взглядом, как и те девушки, которые могли надеяться на что-то большее, чем просто человеческие отношения. Я не забираю этой надежды у Марины, хотя позаботился о ней, исключительно как положено руководителю предприятия. В конце концов в обязанности генерального директора входит, чтобы его сотрудники были сыты, обуты и в трусы одеты.
52
Пройдя по тускло освещенному коридору, я остановился у двери, из-за которой доносились приглушенные голоса. Наконец, дождался пока отчетливо не расслышал знакомые интонации Рябова, пропагандировавшего общеизвестную истину «Нет повести печальней в мире, чем козырь лег четыре на четыре». Я осторожно постучал в дверь и тут же голоса смолкли, раздалось какое-то шуршание, и через полминуты щелкнул замок в двери.
— Заходите, — с явным неудовольствием пригласил меня лейтенант.
В комнате кроме руководителя «Содействия» было еще три мента. Один из них усиленно шелестел какими-то бумагами на своем столе, второй с важным видом посмотрел мимо меня и заметил:
— Вы ко мне?
Я ткнул пальцем по направлению сидящего в стороночке с безразличным видом Рябова и сделал чистосердечное признание:
— К нему. Вы принимаете, товарищ Рябов?
Менты дружно посмотрели на Сережу, будто это был генерал в штатском, договорившийся о встрече с начальником отдела кадров в их кабинете. Рябов успокоил всех присутствующих:
— Свой человек.
Менты облегченно вздохнули, закрыли дверь на замок и приступили к прерванному делу. Лейтенант выхватил из-под бумажек на столе листик с расчерченной «пулей», потом выдернул из кармана свои карты. Второй мент приоткрыл дверцу сейфа и из-за бутылки водки извлек остатки колоды. Третий нашел свои карты в кармане кителя, после того, как обыскал карманы собственных брюк. Что касается Рябова, то он, по всей вероятности, сидел на прикупе, потому что, в отличие от ментов, не рылся в карманах.
— Знакомьтесь, ребята. Это Гена, — брякнул Рябов первое попавшееся ему на язык имя.
Хотя против имени «Гена» я ничего не имел и даже не успел к нему привыкнуть, тут же пожаловался ментам:
— Да, что делать, как только тот мультик сняли, так меня все крокодилом дразнят. А его, — я кивнул на Рябова, — Чебурашкой.
Менты почему-то обрадовались этому сообщению и тут же на их лицах проявилась озабоченность — в дверь постучали.
— Не прячьте, ребята, — раздался рев из-за двери. — Это я.
Лейтенант открыл дверь и в комнату ворвался приземистый тип с погонами капитана.
— Петро, — обратился он к старлею, не успевшему снова спрятать колоду в сейф. — Я сейчас домой еду. Ты через час где-то позвони и вызови меня. Я с такой бабой договорился! Так что, смотри, не забудь. Дайте три литры бензина, а то не доеду.
Менты одновременно загудели, что баба — дело, конечно, святое, но с бензином сейчас гораздо напряженнее, чем с телками.
— Капитан, — протянул я ему ключи от рябовской машины, — там «Волга» стоит у входа. Сточи с нее литров пять. Только не увлекайся.
Капитан выскочил на улицу, старлей умело тасовал колоду, но в этот трудовой процесс вмешался телефонный звонок.
— Да, — продолжал тасовать колоду старлей, прижимая плечом трубку к уху, — подумаешь, пропал. Зарплата же была. Не орите… Не волнуйтесь… А в морге были? Тоже нет. Ну, раз в больнице и морге нет, найдется. У нас? Сейчас посмотрю…
Старлей положил трубку на стол, быстро сдал карты, ловко бросил сигарету в рот, затянулся и закончил беседу:
— По нашим данным его здесь тоже нет. Если через три дня не найдется — подавайте заявление.
— Не дадут играть, мать их, — выругался лейтенант, — сейчас хоть разбивай этот телефон.
Словно подтверждая его слова, звонок снова оторвал игроков отдела.
На этот раз трубку схватил лейтенант с таким видом, будто собирался расправиться с надоевшим ему аппаратом.
— Да. Ага, конечно. Нет Петра Григорьевича, — лейтенант подмигнул старлею, — он на задании. Конечно, передам. До… Да… Да… До… Да! До свидания!
— Чтоб вы уже пропали, — заметил лейтенант, с силой бросив трубку на рычаги.
В кабинете снова появился капитан, сверкая улыбкой и форменными пуговицами. Он протянул мне ключи, намекнув, что с него причитается, еще раз повторил указание насчет срочного вызова на боевое задание и умчался.
Не успел лейтенант запереть за ним дверь, как телефон напомнил о своем существовании.
— Да… Здравствуйте, Григорий Пантелеймоныч… Даю… — на этот раз трубку взял молчавший до сих пор второй лейтенант.
— Петро, батя тебя…
— Батя, да… Достал кое-что. Завтра обещали… Да. Конечно, приеду, — старлей Петро положил трубку и грустно заметил:
— Операцию бате надо. Так они сказали — привозите, только сначала достаньте все лекарства, шприцы, капельницы. И если их машина забирать будет — еще пять литров бензина. А так — даже не принимают.
— Это еще ничего, — успокоил старлея младший по званию, вернувшийся от двери, — у меня вот сосед помер. Хороший старик был. Две Славы имел. Вызвали ему «скорую» соседи со второго этажа, а как говорить, не знали. Те ж первым делом о возрасте интересуются. Они и сказали — семьдесят три. Так… В общем, помер старик, «скорой» не дождался.
Старлей Петро покачал головой:
— Я сегодня только за уколы две зарплаты отдал. А еще таблетки нужны, капельницы мне на «шарика» один обещал. А еще же хирургу надо дать, анестезиологу, нянечкам…
Телефон взорвался очередным звонком.
— Да, понял. Нет, не получится. А у нас ехать не на чем. Сами обещали хоть восемь литров в день, а мы уже неделю… Да. Есть. Понял.
— Так я ему и поеду, — заметил старлей, кивнув на телефон. — Сам еле вчера домой добрался. Лампочка красная второй день горит…
Очередной звонок не позволил старлею закончить фразу.
