После долгих препирательств торжественный ужин, посвященный выпуску первого авто (точнее, сразу четырех машин разных моделей), общим решением пайщиков нашей компании было решено провести в ресторане у Ладынина, чтоб никому не было обидно. И я умудрился на него едва не опоздать. Но уж тут моей вины не было ни капли. Кто же знал, что назначенная государем комиссия выберет именно сегодняшний день для визита в таки созданное нами с князем Телепневым Училище кадрового резерва? И кому как не исполняющему обязанности начальника этого великовозрастного детского сада было сопровождать дотошных визитеров?
Впрочем, вру. Судя по намекам главы комиссии – бывшего начальника хольмградского сыска, а ныне товарища министра внутренних дел, княжича Туровского, вопрос о ликвидации приставки и.о. перед названием моей должности уже решен положительно, а не верить Бернгардту Вячеславичу у меня причин нет. Так что, уже вначале следующего года, если до того времени не произойдет ничего эдакого, я окончательно выйду из подчинения Особой канцелярии вообще и его сиятельства князя Телепнева в частности. А статус заштатного чиновника сменится вполне почтенной должностью директора училища… пусть оно и находится в ведении Малого Государева кабинета, а не Министерства просвещения.
В общем-то, только эта новость и спасла меня от сердитых нотаций Лады, дожидавшейся моего возвращения домой, чтобы вместе отправиться на ужин, куда она, к ее великой гордости, был приглашена не как супруга одного из совладельцев, а как вполне себе самостоятельная фигура финансового директора компании…
Этот вечер я запомню надолго. А ежели забуду, то фотографии напомнят. Вон Леопольд Юрьевич вокруг стола кружится, все никак не наиграется новеньким аппаратом. Я думаю! В отличие от якобы переносных «ящиков», бытовавших здесь, до вмешательства нашей команды его новый фотоаппарат, произведенный на нашем «Первом оптическом», является действительно ручным, хоть и весит почти два килограмма.
– Господа! – Поднявшийся со своего места Владимир Стоянович, с бокалом в руке, окинул сидящих за столом долгим взглядом и улыбнулся. – Я рад видеть вас здесь сегодня… хотя лучше было бы все-таки устроить этот банкет не в ресторане, пусть даже и у Ладынина, а у меня в имении…
– Лучше было бы у нас, все ближе к городу, чем ваша вотчина! – воскликнула Хельга, а следом за ней и Лада поспешила сказать свое слово.
– Почему это у вас было бы лучше? Наш дом тоже достаточно велик и расположен в самой столице, а не в пригороде! И вообще, у вас, вон, в прошлом месяце новоселье справляли… – Лада тут же подняла голос в защиту нашего дома, в строительство и обстановку которого она вложила всю душу… в перерывах меж поеданием нерадивых счетоводов.
– Дамы, дамы, дамы… – не скрывая улыбки, Телепнев повысил голос. – Не ссорьтесь, пожалуйста! Еще одного спора на эту тему я не переживу.
– Продолжайте, Владимир Стоянович. – Переглянувшись, Хельга с Ладой дозволяюще кивнули.
– Хм… м-да… Так вот, как я сказал, я рад видеть вас здесь сегодня, в этот знаменательный день, на неофициальном собрании пайщиков нашего объединения. Мы славно потрудились за эти четыре года. Открыты «Первое механическое», – кивок в сторону сманенного князем у «соседей» Горбунова. Гордей Белозорич приподнял в ответ своей бокал, – и «Первое оптическое производство». – Еще один кивок, на этот раз в сторону бывшего ученика Горбунова, временно оставившего в покое свой фотоаппарат Леопольда Юрьевича. – «Первое электротехническое производство» и, наконец, «Первое автомобильное ателье». – Салют бокалом в нашу с Бергом сторону.
– Вы слышите, в каждом названии есть объединяющее их слово – Первые. Не только на Руси, но и в мире. Нашим трудом, вашими знаниями мы сделали то, чего никто и никогда еще не делал. Поздравляю вас, друзья. Но… Я хочу поднять этот бокал не только в честь выхода наших заводов на полную мощность и запуска в производство первых настоящих автомобилей. – Телепнев усмехнулся и обвел взглядом недоумевающих гостей. – Виталий Родионович, неужто и вы позабыли? Как нехорошо! Что ж, я напомню. Ровно пять лет назад, в такой же солнечный день, в Хольмград прибыл обычный Южный экспресс… вот только привез он очень необычного пассажира…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Да уж более странных пациентов у меня точно не было… – Расхохотался Меклен Францевич. До него первого дошло, что именно имеет в виду глава Особой канцелярии и пайщик известных производств, которые, иначе как «Четверкой Первых» хольмградские дельцы уже и не называют.
– Согласна, мой муж уникален, – ровным тоном проговорила Лада, но не удержала каменного выражения лица и прыснула на пару с Хельгой.
– Вот-вот. Виталий Родионович, все, что было сделано нами за эти пять лет, без вас было бы невозможно. За вас, господин Старицкий!
Я поднялся из-за стола и впервые за очень долгое время почувствовал, как щеки разгораются огнем.
– Да, совсем забыл! – Опустошив бокал, князь вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и вытащил из внутреннего кармана сюртука небольшую плоскую шкатулку. Взвесив ее в ладони, Владимир Стоянович обогнул стол и, остановившись передо мной, улыбнулся. – Я до сих пор вспоминаю отвращение на вашем лице, Виталий Родионович, когда вы рассматривали свой трофей. Помните самоходный экипаж Буса Ловчина? Как вы его назвали… «паротабуретка», да? Так вот, с согласия квалифицированного большинства пайщиков, учитывая ваш вклад в создание действительно удобного средства передвижения, было принято решение передать вам в дар первое серийное авто модели «Классик». Сначала мы хотели подарить «Летягу», но Лада Баженовна настояла, и… в общем, мы решили, что ее мнение в этом вопросе не учитывать нельзя.
– Это точно… Ее мнение попробуй не учти… Катком задавит. Особенно в последнее время, – фыркнув, прошептал я князю. Тот понимающе ухмыльнулся и протянул мне ключ.
– Благодарю вас, друзья… – Приняв шкатулку с металлической пластиной ключа, я искренне улыбнулся и отвесил присутствующим общий поклон.
– Катайтесь на здоровье, Виталий Родионович, – ответил Телепнев. – Только не прямо сейчас. Дождитесь окончания банкета хотя бы…
– Нет-нет, никак не раньше завтрашнего дня, – тут же заявила Лада. – Я видела, как летали эти экипажи на испытаниях, и поверьте, садиться за руль авто в подпитии это чистой воды самоубийство!
Спорить с Ладой никто не стал, хотя… Нет, по нынешним дорогам и семьдесят километров в час уже много. В общем, завтра покатаемся. А пока… что тут у нас из деликатесов имеется? О! А такого я не пробовал… надо будет поинтересоваться у повара. Глядишь, и удивлю Лейфа, когда он соизволит заглянуть к нам в гости. А то капитанство окончательно испортило моего ученика. Он же на «Варяге», только что не ночует… Стоп. А это что такое?
Берг толкнул меня в бок и украдкой кивнул в сторону окна, на подоконнике которого лежал черный чемоданчик странной формы. То ли чехол для аккордеона, то ли для…
– Неужто получилось? – прошептал я, и Высоковский довольно кивнул, после чего громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание окружающих.
– Господа, прошу минуту вашего драгоценного внимания. Некоторое время назад Виталий Родионович в очередной раз бросил вызов нашим с Хельгой талантам, описав устройство, идея которого, по его собственному признанию, пришла во время написания очередного отчета для нашего дорогого шефа, его сиятельства князя Телепнева… Как человек, вынужденный тратить немало времени на составление подобных отчетов, я не мог не принять замысел Виталия Родионовича близко к сердцу…
– Берг, не будьте столь многословны, пожалуйста. Наше терпение, конечно, велико, но не безгранично, знаете ли, – заметил ухмыляющийся адресат тех самых отчетов.
– Да-да, конечно, знаете, пришлось изрядно поломать голову над идеей Виталия Родионовича, но… мы все-таки смогли воплотить ее в жизнь. Замечательнейший инструмент получился, знаете ли… И куда более универсальный, нежели предполагалось изначально, да…
– Берг Милорадович! – Тут уже Телепнева в его возмущении поддержали и Грац с Попандопуло, и даже Горбунов вытянул шею, в ожидании продолжения презентации Высоковских.
