В постсоветские годы началось не возрождение русской духовности, как утверждают попы, а ее стремительная деградация. То, что сейчас выдается за духовность, есть лишь суррогат ее, имитация, подделка под духовность, явление в виртуальном мире. Нет надобности говорить о том, что происходит в нынешней России со всеми основами реальной духовности — с системой образования, с культурой, с системой ценностей, с системой воспитания. Программа инициаторов и стратегов «холодной войны», сформулированная более полувека назад, выполнена почти на сто процентов. Это общеизвестно. Этого уже не скрывают. Сообщениями на этот счет переполнены средства массовой информации. Тот факт, что выросло число людей, которые крестятся, носят кресты и посещают церковные службы, нисколько не препятствует росту насилия, преступности, коррупции, наркомании, алкоголизма и прочих язв постсоветского образа жизни. Наоборот, они прекрасно уживаются как проявления сущности произошедшего перелома в русской истории. Важнейшим следствием этого перелома стали гибель подлинной русской духовности и процветание бездуховности, маскируемой духовностью виртуальной.
Москва, 2003
Как уничтожить коррупцию
Во всем том, что говорится и пишется о коррупции официально и в узаконенных СМИ, полностью игнорируется тот факт, что она является следствием и проявлением объективных социальных законов, не подвластных воле и сознанию как людей в системе власти, так и в массе подвластных. Коррупция рассматривается как зло, осуждаемое морально и юридически. Корни ее усматривают в некоей испорченности отдельных представителей власти и отдельных граждан, злоупотребляющих богатством или вынужденных прибегать к взяткам в силу обстоятельств. А между тем коррупция такая же древняя, как власть вообще. Она неистребима, пока существует власть. Она лишь меняет формы и количественные размеры. Изменяются ее функции и социальная роль. Сказанное не есть апологетика коррупции — коррупция действительно зло, борьба с ней необходима для выживания человечества и т. п. Сказанное означает лишь то, что серьезная борьба с этим злом в наше время высочайшего развития человечества предполагает объективное научное понимание этого социального явления. А сущность ее в этом аспекте состоит в том, что она есть проявление универсального закона распределения и перераспределения жизненных благ. Согласно этому закону каждый нормальный и активно действующий член общества урывает для себя столько жизненных благ, сколько ему позволяет его социальное положение, причем урывает безнаказанно, в допускаемых обществом рамках или по крайней мере с достаточно высокой степенью безнаказанности. Последняя устанавливается опытным путем в конкретных условиях. В принципе она вычислима. Существуют количественные и качественные границы коррупции, нарушение которых становится опасным для выживания общества.
Из сказанного следует, что коррупцию можно полностью уничтожить, лишь уничтожив полностью чиновников системы власти, доведя подвластных до такого состояния, чтобы у них вообще нечего было бы взять, примитизировать человеческое объединение настолько, чтобы уровень жизни властителей мало чем отличался от такового подвластных, чтобы все отношения власти подвластных были примитивны и совершались на виду у всех. Это возможно лишь на пути всесторонней деградации человечества на первобытный уровень. Опуститься на этот уровень человечество уже не в состоянии, каким бы соблазнительным он ни выглядел в изображении идиотов-морализаторов.
Мыслим другой путь — путь высочайшего социального прогресса. Его сулили, например, марксисты. Они обещали, что в будущем «полном» коммунистическом обществе государство со всеми его коррумпированными чиновниками отомрет (некому будет давать взятки), деньги отомрут (а взятки без денег — можете представить себе сами, что это такое!), люди будут иметь все по потребности в изобилии (т. е. отпадет сама надобность во взятках). Но марксистская утопия стала предметом насмешек чуть ли не с первых шагов существования реального коммунистического общества в нашей стране. Не представляет труда доказать ее полную научную несостоятельность. Впрочем, ее отбросили и без такого обоснования. Даже сами уцелевшие марксисты на этот счет помалкивают и соглашаются на уступки, сводящие на нет коммунистический идеал.
До сих пор жив и даже возродился в огромных масштабах еще один путь, а именно религиозный: бестелесные бессмертные души умерших людей либо попадут в рай, либо в ад, где никаких материальных потребностей у них не будет как в том, так и в другом случае, даже нечем будет дать взятку чертям, чтобы поубавили адские муки или помогли бы перебраться в рай. Но поповскими бреднями, как бы их ни подкармливали власти, вряд ли будут руководствоваться сами эти власти при сдерживании коррупции, порождаемой самим фактом их (властей) существования. Речь может идти только о сдерживании или маскировке коррупции, как это делалось всегда в истории в моменты антикоррупционных кампаний.
Масштабы и формы коррупции в конкретных обществах зависят от комплексных факторов, важнейшим из которых является тип социальной организации общества. Коррупция имела место в России и в советские годы. Но в сравнении с дореволюционной и постсоветской (нынешней) Россией она выглядит настолько жалкой, что ее, можно сказать, почти что и не было. Благодаря чему это достигалось? Люди были по натуре лучше? Вряд ли. Между прочим, религия была в таком жалком состоянии, что никакого влияния на население в рассматриваемом аспекте практически не имела. Да и сейчас расцвет коррупции прекрасно уживается с возрождением церкви и религиозности населения. Сравнительно низкая степень коррумпированности советского общества объясняется образом жизни большинства социально активного населения, обусловленным коммунистической социальной организацией, причем как позитивными, так и негативными проявлениями этой организации. Эти проявления многообразны. В общей форме здесь можно привести в качестве примера такие из этих проявлений.
Процент ситуаций, в которых возможна коррупция, в массе жизненно важных ситуаций, в которых граждане общества оказываются в их жизнедеятельности, сравнительно невелик, а процент ситуаций, в которых коррупция необходима, и того меньше. По моим партизанским измерениям, этот процент в советские годы был во много раз ниже, чем теперь. В моей жизни случай коррупции имел место всего один раз. После демобилизации из армии в 1946 году мне потребовалась справка о том, что я был принят в институт в 1939 году. В архиве нашли соответствующую папку со списком студентов тех лет. У моей фамилии было написано, что я был исключен из института без права поступления (я был арестован). Я упросил женщину, выписывавшую мне справку, умолчать о моем исключении. Она это сделала за коробку конфет. Вот и возможности большинства советских людей давать взятки были просто мизерными (мы жили, как говорилось, от получки до получки). А те, кто мог брать взятки, как правило, находились под бдительным контролем рабочих коллективов, соседей и знакомых. Взятки брать в больших размерах боялись. Разоблачения были обычными и публичными. Только те, кто мог это делать безнаказанно, пользовались своим положением почти открыто. Например, это были дети высокопоставленных лиц. Коррупция принимала формы практически полулегальные и юридически неразоблачимые. Особенно распространенной была форма взаимных вполне легальных услуг и то, что называли словом «блат» (т. е. знакомства).
Степень коррумпированности в советские годы стала заметно расти по мере роста благосостояния, снижения надзора со стороны органов власти, либерализации, расширения возможностей тратить добываемые средства, расширения общения с Западом и т. д. Причем процесс этот начался сверху — рыба, как говорится, гниет с головы. К концу советского периода продажность элитарных советских слоев переросла в предательство, ставшее одним из важнейших факторов краха советского коммунизма.
Москва, 2004
Часть четвертая
Мир и мы
Глобализация
После Второй мировой войны начался стремительный (с точки зрения исторических временных масштабов) процесс интеграции западного мира — процесс превращения западной цивилизации в сверхцивилизацию западнистского типа. К концу «холодной войны» социальная структура западного мира (интегрирующегося в единое целое Запада, западнистской сверхцивилизации) приняла такой вид.
В рамках западных стран («национальных государств») сформировались своего рода «надстройки» над компонентами их социальной организации — сверхгосударство, сверхэкономика, сверхидеология и т. д. Из их взаимодействия образовались «надстроечные» объединения наднационального и межнационального масштаба, а также объединение, охватывающее весь западный мир, скажем, глобальное сверхобщество. Поскольку основной территорией расположения его подразделений стали Соединенные Штаты и поскольку оно тесно переплелось с «надстроечной» частью сверхобщества самих США, то выражения «США», «Америка» и «Вашингтон» стали двусмысленными: стали обозначать то, что касается США как одной из западных стран, и то, что касается общезападного и глобального сверхобщества.
