– Поднималась я сегодня на башню, своими глазами рассмотрела нехристей, – молвила Анна Глебовна, поглядывая на Ярополка, который невозмутимо ел просяную кашу. – Мунгалов подвалило к Переяславлю тыщ пять, не меньше. А у тебя, сыне, всего полторы тыщи воинов. Нельзя тебе за крепостные стены выходить, гиблое это дело!
Ярополк взглянул на мать, жуя кашу, но ничего не сказал. По его глазам было видно, что он принял решение выйти завтра на битву с татарами и от своего намерения не отступит.
– Разумеешь ты иль нет, что я тебе молвлю? – чуть повысила голос Анна Глебовна, сверля сына недовольным взглядом. – Какие бы хитрости ты там ни измыслил, не победить тебе татар в открытом поле. Одумайся, Ярополк, пока не поздно!
– Уже поздно, матушка, – обронил княжич. – Это дело решенное. Воеводы одобрили мой замысел.
– Спятил ты совсем, сын мой! – рассердилась Анна Глебовна. – На смерть ведь поведешь завтра дружинников своих!
– Полно, матушка, – улыбнулся Ярополк, отодвигая пустую тарелку. – Я не единожды уже говорил тебе, что смерть не имеет к людям никакого отношения. Об этом написал знаменитый Эпикур в своем трактате. Пока мы существуем, смерти нет. Когда настанет смертный час, то нас нет. – Ярополк отпил квасу из кубка и бодрым тоном продолжил: – Таким образом, матушка, смерть не имеет никакого отношения ни к живущим, ни к умершим, ибо для одних она еще не существует, а другие уже не существует. Поэтому не тревожься и спокойно ложись спать.
– Начитался своих греческих мыслителей и теперь морочишь мне голову! – промолвила Анна Глебовна, с осуждением глядя в глаза сыну.
Княгиня лишь отведала брусничного киселя, не притронувшись ни к каше, ни к хлебу, ни к запеченной в меду тертой моркови – кусок просто не шел ей в горло. Расстроенная Анна Глебовна чувствовала, что и уснуть ей сегодня ночью не удастся.
* * *
Татарским отрядом, подошедшим к Переяславлю-Залесскому, верховодил хан Тангут, родной брат Батыя. Этот поход на Русь стал для Тангута первым крупным военным предприятием, когда ему доверили командование туменом. Тангут не обладал блестящим талантом военачальника и не имел боевого опыта по сравнению со своими двоюродными братьями Менгу, Гуюк-ханом и Урянх-Каданом. Тангута уязвляло и злило то, что Батый самые ответственные военные задачи поручает не своим родным братьям, а двоюродным. В связи с этим после каждого успеха двоюродные братья Батыя забирают себе львиную долю добычи, а родным Батыевым братьям достаются крохи. Тангут не хотел принимать в расчет то, что двоюродные братья Батыя старше по возрасту родных Батыевых братьев и чаще их участвовали в походах. Алчный и болезненно самолюбивый Тангут желал превзойти своих двоюродных братьев славой, очень хотел оттеснить их от Батыева трона.
После взятия татарами Владимира и Суздаля Батый повел свою орду дальше на север, дабы обнаружить и разбить войско князя Георгия. Покуда Батый штурмовал Юрьев-Польский, жители которого не пожелали открыть ему ворота, Тангут со своим конным туменом устремился к Переяславлю. Он рассчитывал взять этот город с ходу и прибрать к рукам лучшую часть военной добычи, заодно утерев нос своим заносчивым двоюродным братьям.
Переяславль был значительно меньше по площади, чем Владимир и Суздаль, но укреплен он был ничуть не хуже двух этих городов. Первой существенной трудностью для Тангута стало то, что его воины не обнаружили в окрестных селах ни единой живой души. В Батыевой орде все осадные работы перелагались на плечи пленников, их же татары гнали при штурме впереди себя. Пришлось воинам Тангута самим заняться сколачиванием лестниц при свете костров в своем стане.
Наутро нукеры разбудили Тангута известием, что русы вышли из города в поле, построившись в боевой порядок. В войске урусов было не более тысячи человек.
Тангут воспрянул духом, приказав своим военачальникам седлать коней и поднимать воинов. «Рассеем этих безумных урусов и на их плечах ворвемся в Переяславль!» – сказал своим приближенным Тангут, с довольным видом потирая руки.
Среди дарханов и тургаудов Тангута было немало таких же молодых и горячих голов, как и он сам. Поэтому военачальники и телохранители Тангута решили, что добыча сама идет к ним в руки.
Действуя так, как учит яса великого Чингисхана, конники Тангута первым делом осыпали русичей градом стрел и постарались завлечь обманным бегством русскую дружину в засаду. Однако все попытки Тангута оторвать русскую конницу от пехоты и взять ее в кольцо закончились ничем. Русский князь, бросивший вызов Тангуту, словно читал его мысли.
Разозленный Тангут приказал своим военачальникам атаковать русичей в лоб и с флангов, рассечь их строй и разбить по частям. Но и этот маневр не принес успеха Тангуту, несмотря на большой численный перевес его воинства. Левый фланг русского войска упирался в обрывистый берег реки Трубеж, поэтому татары не имели возможности охватить его своей конницей. Правый фланг русичей прикрывал глубокий овраг, заросший кустарником, ставший непреодолимым препятствием для всадников Тангута. Татарам пришлось идти в лобовую атаку на русские полки, дабы смять их своей массой. У Тангута было больше пяти тысяч конников.
Однако яростный натиск мунгалов захлебнулся, ибо они сами угодили в ловушку. Русичи разложили на снегу длинные рыболовные сети, умело замаскировав их. Расступившись в стороны, русские полки обнажили свой центр, куда сразу же ворвались татарские всадники. Победное торжество татар сменилось паникой и неразберихой, когда их кони стали падать и дыбиться, запутавшись в сетях. Навалившись с двух сторон на смешавшихся татар, русские ратники безжалостно орудовали мечами и секирами, устилая истоптанный снег телами поверженных врагов.
Нескольким сотням татар все же удалось прорваться через брешь в середине русского боевого строя. Верные своей тактике степняки обрушились на русскую дружину, стремясь окружить ее. И тут из густых тростников в спину татарам ударили четыреста русских пешцев. Из зарослей со стороны оврага выскочил еще один засадный отряд переяславцев, навалившийся на татар с наклоненными копьями в руках.
Тангут совершенно растерялся, видя, как малочисленное воинство русов крушит и кромсает расстроенные сотни его тумена. На глазах у Тангута творилось что-то невероятное, заснеженное поле между рекой и оврагом было усеяно убитыми и умирающими татарами, покалеченными татарскими лошадьми, брошенным оружием. Упавшие в снег татарские бунчуки попирались ногами русов, которые преследовали бегущих воинов Тангута. Дабы остановить это повальное бегство, Тангут бросил в сечу своих тургаудов, но и это не спасло положения. Конная русская дружина, сметая и рассеивая татар, неудержимо шла вперед. Русские стрелы уже втыкались в снег в нескольких шагах от того места, где находился Тангут и его свита.
Узнав, что трое его дарханов убиты, а его телохранители смяты и рассеяны волной своих же соплеменников, удирающих от русов, Тангут в бешенстве огрел плетью своего скакуна, присоединившись к потоку своего бегущего войска.
В этом сражении на берегу реки Трубеж полегло и угодило в плен полторы тысячи татар. Достался русичам и брошенный стан Тангута.
Глава третья
«Смерти нет…»
Увидев на теремном крыльце княгиню Анну Глебовну, беседующую с высокой девушкой дивной красоты, Терех невольно замедлил шаг, задержав на них свой взгляд. Пройдя через теремной двор, Терех зашел под дощатый навес возле кладовых клетей и прислонился плечом к столбу. Он продолжал пожирать глазами Анну Глебовну и ее юную собеседницу.
Терех не сразу заметил, как к нему подошел Сулирад.
– Знаешь, с кем разговаривает Анна Глебовна? – Сулирад толкнул Тереха в бок.
– Не знаю, – ответил Терех, сдвинув шапку на затылок. – А ты знаешь?
– Конечно! – с жаром воскликнул Сулирад. – Помнишь, в Боголюбове я рассказывал тебе о боярышне Славомире, которую соблазнил князь Георгий и во избежание скандала выдал ее замуж за боярина Дорогомила? Так эта красавица и есть Славомира! – Сулирад многозначительным взглядом указал Тереху на собеседницу Анны Глебовны. – Видишь, я не солгал тебе. От Славомиры просто глаз не оторвать! Разве не так, приятель?
– Воистину, друже! – без колебаний согласился с Сулирадом Терех. – Откуда же взялась здесь Славомира?
– Она добралась до Переяславля вместе с людьми боярина Миловата, которые ночью выбрались из захваченного татарами Владимира, – ответил Сулирад.
Он мог запросто появляться в покоях Анны Глебовны и княжича Ярополка, занимаясь их хозяйственными делами, поэтому был гораздо осведомленнее Тереха.
Терех в глубине души даже держал обиду на Сулирада, который в отличие от него не стоял в карауле на крепостной стене, не чистил оружие и доспехи, не выполнял поручения гридничего. Если Терех жил в тесной казарме вместе с прочими гриднями, то Сулирад имел отдельную светлицу в княжеском тереме.
