Прочтя письмо, Ирвин испытал облегчение. Он представил себе, как шестидесятилетний Ганди, миниатюрный и хрупкий, опираясь на бамбуковую палочку, выводит своих сторонников из ашрама. Их, наверное, будет человек восемьдесят, а то и меньше, а путь предстоит немалый — от моря, где они планируют выпаривать соль на берегу, их отделяют более двухсот миль. По сравнению с тем, чего ожидали и чего опасались англичане, этот протест казался смехотворно, абсурдно слабым. О чем думает Ганди? Он явно утратил связь с реальностью! Даже некоторые из членов Индийского национального конгресса были глубоко разочарованы планом Ганди, тем, как именно он решил выразить протест. Как бы то ни было, Ирвин понял, что ему нужно менять стратегию. Подавлять марш, применять насилие по отношению к этому блаженному старику и его последователям, среди которых к тому же немало женщин? Это попросту не дало бы результатов. Это выглядело бы слишком дурно. Уж лучше оставить их в покое; мало-помалу они устанут, выдохнутся, и все уляжется само собой. В конце концов, возможно, неудачный поход дискредитирует Ганди в глазах индийцев, подорвет его непререкаемый авторитет. Освободительное движение расколется или, по крайней мере, ослабеет, что позволит Англии со временем вновь укрепить свои позиции.
По мере того как Ирвин наблюдал за подготовкой марша Махатмы Ганди, он все больше укреплялся в правильности своего решения. Поход приобретал очертания почти религиозного обряда, заставляя вспомнить Будду и его священное путешествие в поисках божественной мудрости или описанный в «Рамаяне» уход Рамы. Слова Ганди звучали поистине апокалиптически, их пафос нарастал: «Мы начинаем войну не на жизнь, а на смерть, это священная война». Казалось, эти речи находили отклик у бедняков и нищих, и те начали стекаться к ашраму Ганди, желая услышать его. Он тем временем связался с несколькими кинокомпаниями, предлагая им запечатлеть на пленку предстоящий марш, словно какое-то важное историческое событие. Ирвин сам был верующим и рассматривал себя в первую очередь как представителя богобоязненной, цивилизованной нации. Он только утвердился в своем решении позволить Ганди беспрепятственно вести к морю свою процессию, понимая, что это поможет укрепить репутацию Англии.
Ганди и его сторонники вышли из ашрама 12 марта 1930 года. Проходя от деревни к деревне, небольшая группка постепенно росла. С каждым днем Ганди держался все более решительно. Он призвал студентов по всей Индии бросить занятия и присоединиться к маршу протеста. На призыв откликнулись тысячи. Вдоль дороги собирались толпы желающих увидеть, как он идет. Его речи и воззвания становились все более пылкими и пламенными. Казалось, Ганди испытывает терпение англичан, провоцирует их на решение его арестовать. К Данди они подошли 5 апреля, там был проведен обряд очищения, а затем участники похода стали выпаривать соль на берегу. Мгновенно по всей Индии разнеслась новость: Ганди нарушил закон о соли.
Ирвин следил за событиями с нарастающей тревогой. Только сейчас он отчетливо понял, что Ганди ловко его провел: вице-король мог бы предпринять меры, чтобы не допустить этого похода к морю, решительно запретить его, а вместо этого позволил Ганди действовать и теперь в бессилии наблюдал, как демонстрация протеста набирает силу. Религиозная подоплека происходящего, которая показалась англичанину совершенно безвредной, зажгла массы; с помощью соли — казалось бы, мелкого, частного вопроса — Ганди както удалось вызвать всеобщее недовольство политикой англичан в Индии. Он виртуозно подобрал тему, которую англичане не распознали вовремя как опасную, но которая вызвала живейший отклик среди местного населения. Все последующие события можно было бы предотвратить, сориентируйся Ирвин сразу по получении письма, прикажи он тогда задержать Ганди. Теперь было слишком поздно: этот арест только подлил бы масла в огонь. С другой стороны, невозможно было сидеть сложа руки — это означало бы расписаться в собственной слабости и отдать инициативу. Тем временем по всем городам и деревням Индии прокатилась волна мирных демонстраций — любые попытки англичан ответить на них насилием лишь вызвали бы еще большее сочувствие к демонстрантам. Положение Ирвина было поистине безвыходным: казалось, что бы он ни сделал, как бы ни поступил, будет только хуже. Он нервничал и мучился, созывал бесконечные совещания, — и ничего не предпринимал.
Шли дни, дело приобретало все более широкий резонанс. Тысячи индийцев направлялись на морские побережья Индии, чтобы выпаривать соль по примеру Ганди. В крупных городах проходили массовые демонстрации, на которых эту нелегально добытую соль раздавали и продавали по символической цене. Одна форма мирного протеста сменяла другую — так, например, конгресс призвал бойкотировать британские товары. В конце концов англичане по приказу Ирвина начали применять силу при разгоне демонстраций. Махатма Ганди был арестован 4 мая 1930 года и препровожден в тюрьму, где провел девять месяцев без суда.
В ответ на арест Ганди недовольство и протест вспыхнули с новой силой. 21 мая две с половиной тысячи индийцев прошли маршем к государственной соляной фабрике Дхарасана, которую охраняли вооруженные отряды индийской полиции и британские служащие. Когда демонстранты приблизились, на них обрушились удары полицейских дубинок. Следуя примеру Ганди, проповедовавшего непротивление, демонстранты не пытались обороняться, только закрывались и увертывались от града сыпавшихся на них ударов. Те, кто мог стоять на ногах, продолжали двигаться вперед, пока жестокому избиению не подверглись все участники марша. Эта отвратительная сцена не ускользнула от внимания журналистов — события на фабрике получили в прессе широкий резонанс. Сходные инциденты происходили почти одновременно по всей Индии, так что от сентиментальных чувств, которые некоторые индийцы еще продолжали питать к Англии, не осталось и следа.
Волнения приняли массовый характер, и Ирвину пришлось начать переговоры с Ганди и пойти на многочисленные уступки — беспрецедентный случай для вице-короля, представителя Британской империи. Несмотря на то что английское господство в Индии продолжалось еще многие годы, Соляной поход Махатмы Ганди ознаменовал начало конца, а в 1947 году англичане оставили Индию без борьбы, предоставив ей долгожданную независимость.
ТОЛКОВАНИЕ
Ганди был удивительно мудрым и хитрым стратегом, а его внешний облик постоянно вводил в заблуждение противников, заставляя недооценивать его возможности. Залог любой успешной стратегии в том, чтобы хорошо понимать и неприятеля, и себя самого, и Ганди, получивший образование в Лондоне, превосходно понимал англичан. Он видел, что это люди в высшей степени либеральные, которые воспринимают себя как блюстителей традиции политической свободы и порядочности. Такое представление о самих себе — которому не были помехой многочисленные противоречия, например, их образ жизни в колониях и отношение, подчас отвратительное, к местному населению — глубоко укоренилось в сознании британцев и имело для них первостепенное значение. С другой стороны, индийцы на протяжении многих лет подвергались унижениям со стороны английских поработителей. Огромный этот народ в массе своей не был вооружен и неспособен на мятеж или партизанскую войну. Если бы индийцы попытались взбунтоваться, как это происходило в других колониях, англичане мгновенно смяли бы их, представив дело таким образом, словно действовали вынужденно, из самообороны. При этом их собственный воображаемый образ цивилизованных, порядочных людей не понес бы никакого урона. Ганди предложил другой выход: непротивление, ненасилие — его идеал и высоко ценимая им философия, традиция, в которой издавна воспитывались индийцы. Благодаря непротивлению можно было великолепно сыграть на порядочности англичан, на том, что они питали отвращение к насилию и применяли силу лишь в случаях крайней необходимости. Нападение на людей, которые вели себя совершенно мирно и не оказывали сопротивления, шло вразрез с представлениями англичан о собственной нравственной безупречности. Смутив англичан, заставив их почувствовать вину, удалось бы парализовать их действия и перехватить стратегическую инициативу.
Соляной поход, пожалуй, можно считать квинтэссенцией, ярчайшим проявлением стратегического таланта Махатмы Ганди. Во-первых, он намеренно избрал тему для протеста, которая должна была показаться британцам незначительной, даже курьезной. Ответив насилием на этот поход за солью, англичане могли выставить себя в смешном свете. Написав обезоруживающее своей прямотой письмо к Ирвину и отождествив себя с этим банальным на первый взгляд мероприятием, Ганди обеспечил себе определенные гарантии. Теперь он мог готовить поход, не боясь возможных репрессий. Он воспользовался этой возможностью и постарался так представить предстоящий поход в глазах индийцев, чтобы привлечь к нему всеобщее внимание. Религиозные символы, которыми были насыщены его воззвания, имели еще одно назначение: они призваны были еще ослабить англичан, усилив их нерешительность. Будучи людьми довольно религиозными, они не могли выступить против духовного лидера. Наконец, Ганди, словно умелый режиссер-постановщик, позаботился о том, чтобы Соляной поход выглядел достаточно зрелищно и драматично и привлек прессу для освещения этого события.
