А вслед за горем в дом Маркса пришла и радость. Поль Лафарг, член Международного Товарищества Рабочих, сделал предложение Лауре и получил ее согласие.
В конце 1865 года Лафарг был исключен из Парижского университета за участие в студенческом конгрессе в Льеже, осудившем правление Луи Бонапарта. Молодой революционер переехал в Лондон, чтобы продолжить там образование. Маркс принял его, как и в первый раз, очень дружелюбно, и Поль ответил ему искренней преданностью. Вскоре жизнерадостный, умный, жадный до знании, упорный в достижении цели, молодой мулат неистово, пламенно влюбился в Лауру. К немалому удивлению отца и всей семьи, всегда рассудительная, недоступная и безразличная к влюблявшимся в нее мужчинам, Лаура на этот раз не осталась равнодушной.
Лафарг был действительно очень привлекателен не только внешне, но и духовно, и Лаура не ошиблась в выборе. Он всей душой, по-сыновнему, привязался к Марксу, понял величие его ума и сердца и всегда стремился приобрести как можно больше духовных ценностей в общении с ним. Поль откровенно радовался любому поручению Маркса, охотно выполнял обязанности писца, секретаря, помощника и гордился, что они воюют отныне в одной рати. Всем женщинам семьи Маркса, а впоследствии и Энгельсу студент-медик из Бордо также пришелся по душе. Он стал дорогим и родным человеком для всех обитателей Модена-Вилла.
К. Маркс с дочерью Женни. 1869 г.
Вильгельм Либкнехт.
По вечерам Поль Лафарг сопровождал Маркса во время его прогулок в Хемстед-хис и в это-то именно время получил от него свое экономическое воспитание. Опираясь на крепкую палку, Карл бодро шел по пригородным холмам и, сам того не замечая, как бы проверяя на слух самого себя, излагал шаг за шагом содержание всего первого тома «Капитала», который тогда дорабатывал. Всякий раз возвратившись домой, Поль, живший в доме Маркса с того дня, как был помолвлен с Лаурой, торопился в свою маленькую, отдаленную комнату и записывал в тетрадь то, что услышал и уяснил в этот день. Однажды Маркс изложил ему свою теорию развития человеческого общества и привел в доказательство многие соображения, которые обдумал за долгие годы. Молодой человек, потрясенный тем, как просто и ясно оказалось то, что он считал вечной, неразрешимой загадкой, сказал:
— Теперь мне открылась логика всемирной истории. Отныне я могу свести столь противоречивые по видимости явления развития общества и идей к их общим материальным причинам.
Действительно, все в словах Маркса было стройно, неопровержимо и просто, как сама величавая природа.
Лафарг с присущими ему горячностью, нетерпением, быстротой принялся читать все то, что написал когда бы то ни было Маркс. Его захватила глубина и новизна узнанного. И, однако, приглядываясь и прислушиваясь ко всему, что делал и говорил Маркс, Поль пришел к выводу, который часто повторял:
— В жизни, в действии, в живом слове Маркс еще более велик. Никакое из его произведений не воспроизводит во всей полноте его необозримых знаний и гения. Он воистину гораздо выше своих произведений.
Подле Маркса нельзя было оставаться умственно бездеятельным и равнодушным. В Модена-Вилла стекались мысли, интересы, вопросы, которые волновали весь мир. Слово «скука» забывалось здесь навсегда.
В немногие свободные часы Маркс наслаждался беллетристикой. Превыше всех романистов любил он Сервантеса и Бальзака. Особенно поразил его мудро- проникновенный, глубокий и иронический «Неведомый шедевр» Бальзака. Было нечто схожее и близкое в сложной и вечно ищущей душе Маркса с героем повести, гениальным живописцем, которого преследовало желание до мельчайших штрихов воспроизвести то, что жило в его мозгу; он из-за этого без конца дорисовывал, подчищал свою картину, покуда на полотне ничего не осталось.
— Бедняга художник! В поисках совершенства он погубил свое творение. Когда следует остановиться и поставить точку? Лучшее — враг хорошего. Я понимаю душу героя Бальзака, никогда не довольствующегося тем, что написал.
Действительно, Маркс постоянно вносил в рукописи все новые и новые изменения, дополнял или перечеркивал написанное и горестно утверждал, что изложение его не до конца выражает задуманное, не доносит его мыслей. Самым беспощадным и суровым критиком Маркса был он сам. Энгельс часто осуждал друга за его чрезмерную придирчивость к своему творчеству.
Чтобы написать около двадцати страниц об английском рабочем законодательстве, он изучил целую библиотеку синих книг, в которых были опубликованы доклады следственных комиссий и фабричных инспекторов Англии и Шотландии. Поля этих книг от начала до конца властно исчерканы пометками его карандаша. Не раз Маркс с глубоким почтением говорил о добросовестности людей, писавших отчеты.
— Вряд ли возможно в других странах Европы найти таких же компетентных, беспристрастных и решительных людей, как английские фабричные инспектора. — В знак признательности он воздал дань их заслугам в предисловии к «Капиталу».
В ноябре 1866 года первая часть рукописи была отправлена в Гамбург Отто Мейснеру, издателю демократической литературы, который до этого напечатал брошюру Энгельса «Военный вопрос в Пруссии и немецкая рабочая партия», направленную против лассальянцев.
Дела Международного Товарищества требовали у Маркса много времени и сил. Он часто выступал перед рабочими по самым разнообразным вопросам. На празднестве, устроенном поляками-изгнанниками вместе с деятелями Интернационала, Маркс произнес |речь, в которой заявил, что без независимости Польши не может быть свободной Европы. Споря с теми, кто недооценивал значение Польши, Маркс указал, что отмена крепостного права в России еще более укрепила царизм и царская Россия, как и прежде, остается оплотом всей европейской реакции, всех привилегированных классов против социалистической революции. Независимая Польша послужит предварительным условием «социального возрождения» всей Европы.
Весной 1867 года Маркс решил сам отвезти остальную часть книги в Гамбург к издателю Мейснеру и в ожидании первых корректурных листов посетить в Ганновере своего преданного последователя и многолетнего корреспондента врача Людвига Кугельмана.
Как только весть о предполагаемом приезде Маркса на континент дошла до Германии, одна из ганноверских газет сообщила, что глава Интернационала собирается уехать с острова, чтобы подготовить восстание в Польше. Через Кугельмана Маркс вынужден был опровергнуть эту ложь там же, где ее распространили. Заявление Маркса было напечатано в «Газете для Северной Германии» в конце февраля.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
