Под призрачным светом карты грубые, отмеченные временем черты Таматики отбрасывали резкие тени, а живой взгляд метался по трехмерной схеме, усеянной астрономическими символами.
— Фратер, — раздался в воксе шлема голос Кадма Тиро. — Вы с Тоиком закончили?
Таматика откинулся на спинку кресла, и подвижные конечности серворанца скрипнули, вслед за ним меняя положение. Красный плащ всколыхнулся от струй выпущенного ими газа.
— Капитан, вы ведь осознаете, что запрограммировать курс так, чтобы «Моргельд» в конце его гарантированно сгорела в солнце, не проще, чем продеть в иголку канат?
— Просто разверни ее в нужном направлении и включи чертовы двигатели.
— Эх, капитан Тиро, если б только все было так просто, — ответил Таматика. — Танец пересекающихся планетарных орбит, астероидных поясов и одиночных небесных тел превращает прокладывание такого курса в занимательную задачу из области четырехмерной математики.
— Хватит тратить время, фратер, — сказал Тиро. — Мы должны уничтожить этот корабль и убраться отсюда как можно быстрее.
— В таком случае я, с вашего позволения, приступлю к работе, — ответил Таматика и выключил вокс.
Он, разумеется, преувеличил сложность задания. Абсолютно предсказуемые пути движения планет делали расчет последнего полета «Моргельда» элементарным.
Достаточно один раз дать энергию в двигатели, а время и инерция сделают все остальное.
Но Таматике, как любому ученому Машины, была ненавистна мысль об уничтожении техники. Ему, подобно летописцу, вынужденному выбрасывать написанный текст, или художнику, которому приходится рисовать поверх старой картины, это казалось едва ли не кощунством.
Что будущие поколения скажут об этом намеренном разрушении? Поставят ли его в один ряд с книгосжигателями Нартана Дума, в слепом невежестве уничтожавшими залог благополучного будущего?
Но есть ли у него выбор?
Оставшихся Железных Рук едва хватало для укомплектования «Сизифея», не говоря уже о втором корабле. Таматика объяснял, как несущественно мала вероятность, что кто-либо наткнется на «Зета Моргельда» в пустоте неисследованного космоса, но Кадм Тиро хотел полностью исключить риск, что тот когда-либо попадет в руки предателей.
Пробежав пальцами по клавиатуре на панели рулевого, Таматика ввел курс для последнего полета «Моргельда». Корабль ждал двухмесячный полет к звезде системы.
Тихий звон из прилегавшей ауспик-консоли заставил его нахмуриться.
Он подождал. Звук не повторился.
— Утечка энергии, — предположил Таматика, но для полной уверенности перебросил мощности с навигационной аппаратуры на разведывательную. Консоль ожила и вывела на экраны данные с неактивных до сего момента антенн на носу «Моргельда».
Вот он. Эхосигнал.
Такой слабый, что на любом другом корабле Таматика бы принял его за фантом.
Но «Моргельд» его узнал.
— Кровь Асирнота… — охнул он, осознав, какой смысл нес в себе сигнал.
Он снова открыл вокс-канал с «Сизифеем».
— Капитан Тиро! — закричал он. — Всему «Сизифею» немедленно занять боевые посты!
— В чем дело, фратер?
— Тут еще один корабль Альфа-легиона, — ответил Таматика, — и он прямо над нами!
Ключевая задача в любом бою — это определить местоположение противника, одновременно не давая ему засечь себя. Пустотных сражений это касалось в первую очередь. Все флотоводцы Империума, от примархов до лордов-командующих, соглашались, что здесь, как и в любой другом виде войны, элемент внезапности играл важнейшую роль.
Корабль Альфа-легиона назывался «Тета Малькиант» и был выпущен меньше чем через год после «Моргельда». В его послужном списке, как видел Тиро, были пробелы, а перечень побед не отличался длиной. Даже беглый просмотр его записи в реестре давал понять, что корабль преследовали неудачи.
Выходит, теперь фортуна повернулась к нему лицом?
Помимо внезапности в пустотных столкновениях крупногабаритных кораблей также имели значение три вещи: позиции, сохраняемый импульс и хорошо обученная орудийная команда.
Насколько Тиро мог судить со своего командного трона на «Сизифее», «Малькиант» имел преимущество по всем трем параметрам. Корабль Альфа-легиона возник высоко над правым бортом в кормовой части и теперь величественно двигался по траверзу, приводя бортовые батареии в боевую готовность.
Красный свет залил капитанский мостик «Сизифея», где космодесант и закрепощенные сметные из палубной команды спешно пытались привести ударный крейсер в боевую готовность. Тиро не был прирожденным рулевым, поэтому передал управление Сабику Велунду, но даже в бою с этим несчастливым кораблем удача оказалась не на их стороне. Вернуть инициативу, перехваченную умелым противником, было почти невозможно.
Однако «Сизифей» был крепким кораблем. Он насмерть протаранил «Андроника». Пережил атаку самого Железного Владыки и выдержал все испытания варпа в бурлящем шторме вокруг Йидриса.
Он справится.
— Во имя Медузы, как он так близко подобрался? — спросил Вермана Сайбус, отчаянно пытаясь активировать систему вооружения.
Сабик Велунд ответил из-за пульта, служившего одновременно постом управления и инженерной станцией:
— Может, подождем с такими вопросами, пока не вырвемся из засады?
Он дернул на себя несколько тугих рычагов и повернул пару латунных рукояток на пульте, распределяя имеющиеся мощности между теми системами, которые нуждались в ней больше всего. Палуба под ногами накренилась, когда корабль заложил резкий поворот.
— Засады? — переспросил Тиро. — Корабль все это время был здесь?
— Нет, — ответил Шарроукин, выходя из теней позади Тиро. — Не был.
Тиро удалось скрыть раздражение от незваного прихода Шарроукина на мостик. Гвардеец Ворона уже не раз доказал свою полезность, но все-таки к Железному Десятому не принадлежал.
— Откуда ты знаешь? — бросил Тиро.
— Потому что тогда он напал бы на нас еще во время боя с «Моргельдом». «Малькиант» прибыл сюда на встречу с братским кораблем.
— Они дают залп, — объявил Велунд.
— Пустотные щиты? — спросил Тиро.
— Запуск уже идет.
— Они успеют включиться до выстрела?
— Даст Омниссия, успеют…
— Тогда отдай мне энергию для орудий! — рявкнул Сайбус.
— Орудия могут подождать, — ответил Велунд, не поднимая глаз. — Главное — двигатели и щиты. Надо пережить следующие несколько минут, а потом уже можно подумать об ответном ударе.
Корабль протестующе застонал, когда на киль пришлась нагрузка, едва допустимая конструкцией. Левые кормовые и правые носовые реактивные двигатели, действуя заодно с основным, развернули корабль относительно центральной оси и подставили под выстрелы корму.
— Кровь Медузы! — выругался Тиро. — Велунд, что ты делаешь?
— Пытаюсь не дать нам погибнуть прежде, чем сможем дать отпор!
Тиро смотрел на основном экране на вытягивающиеся параболы снарядов и понимал, что «Сизифею» не избежать губительных выстрелов.
— Приготовиться к удару! — крикнул он.
— Отставить! — возразил Велунд, подняв кулак.
— Велунд, ты всех нас погубишь!
Сабик Велунд помотал головой.
— Искусство пустотной стрельбы заключается в том, чтобы послать огонь туда, где корабль будет через время, которое требуется снаряду, чтобы долететь до цели, — сказал он. — Их командир орудий пытается предугадать наш обходной маневр, я же постараюсь обмануть его ожидания.
— Что ж, будем надеяться, что ты искусней.
На этот раз Велунд соизволил поднять взгляд, и Тиро увидел, что он улыбается.
— Неужели ты сомневаешься?
Тиро сперва не понял железного отца, но потом перевел внимание на стремительно развивавшееся сражение. Осознав, что Велунд собирается сделать, он судорожно вдохнул: риск, на который они шли, был колоссальным.
— Дорсальные пустотники активируются, — сказал Сайбус.
Параллельные пучки абляционных лазеров стробирующими вспышками пробежали по поверхности. Под этим мощнейшим потоком огня щиты схлопнулись, а с десяток дефлекторов уничтожило. Надстройка корабля покрылась взрывами, оставлявшими на месте многометровой брони потоки жидкого металла.
Но это был лишь поверхностный урон. «Сизифей» переживал и худшее.
Истинными убийцами были сотни сверхскоростных снарядов, последовавших сразу за лазерами.
Но стремительный маневр Велунда развернул «Сизифей» двигателями к залпу. Плазменный след ударного крейсера поднимал температуру позади него на несколько тысяч градусов. Этот жар быстро снижался, но его было достаточно, чтобы любая боеголовка детонировала на безопасном расстоянии от корабля.
Серия бесшумных взрывов фейерверком раскрасила пустоту.
