Все, хорошо знавшие О. как человека, согласятся с характеристикой его в этом отношении, сделанной одним из самых близких к нему людей, С. В. Максимовым, и представляющей его «по истине нравственно-сильным человеком», в котором «сила соединялась со скромностью, нежностью, привлекательностью». По свидетельству того же писателя, «никогда ни один мыслящий человек не сближался с О., не почувствовав всей силы этого передового человека; он действовал, вдохновляя, оживляя, поощряя тех, кто подлежал его влиянию и избранию». Коренная, так сказать органическая сущность дарования О. обозначались сразу, в первом же крупном его произведении («Свои люди сочтемся»), и если затем подвергалась видоизменениям, то это были (имея в виду только лучшие его создания, которыми только и определяется его литературная физиономия) видоизменения более внешнего характера, в связи с содержанием пьес, средой, которая изображалась в них и т. п. Творчество О. оставалось постоянно художественным быто-писательством, т. е. глубоким проникновением в главные основы народной жизни и воспроизведением ее с одной стороны посредством изображения нравов той или другой среды общества, с другой посредством создания типов, именно типов, а не отдельных индивидуальностей. С этой точки зрения чаще всего напрашивается на ум, при чтении произведений О., сравнение с Мольером. В «Свои люди-сочтемся» О. взял предметом своего изображения только купеческую среду, но как в Гоголевском «Ревизоре» картина исключительно чиновничьего общества, при кажущейся узкости и определенности рамки, раздвинулась гораздо шире и пустила корни гораздо глубже, так и в «Свои люди – сочтемся» за картиной отдельного слоя русского общества виднеется целый мир, из которого произошел этот слой и откуда он получает свое питание. Среда собственно купеческая, независимо от близкого знакомства с нею автора, была взята им и по другой, более глубокой общей причине (в свое время верно указанной одним из критиков О., Эдельсоном): купечество, как чрезвычайно обширный и деятельный класс, находится, по самому роду своих занятий, в беспрестанных столкновениях со всеми прочими слоями общества; в нем встречаются все формы жизни и обычаев, выработавшихся в России; при таких условиях здесь как бы откладываются и выходят наружу все коренные народные черты, как подвергшиеся влияниям разносторонней цивилизации, так и сохранившиеся в своей первобытной простоте. Вот почему купечество в значительной степени сохранило за собой первенствующую роль и в последующих главных созданиях О. В «Своих людях» он подошел к нему с чисто отрицательной стороны, быть может, под влиянием Гоголя; в произведениях последующих, особенно в тех, которые являются скорее драмами (в глубоком жизненном, а не «учебническом» значении этого термина), чем комедиями, жизнь не только купечества, но и всех других слоев, ими захватываемых, берется уже с обеих сторон – положительной и отрицательной, в их взаимодействии, в их необходимых столкновениях, в окончательных победах то одной, то другой. Вряд ли справедливо существовавшее и отчасти существующее мнение, что появление этой положительной – другими словами, идеальной – стороны в созданиях О. было результатом его перехода в славянофильский лагерь. Думать так, значить сильно умалять значение О., как художника, и придавать характер простой случайности тому, что было следствием чисто художественного внутреннего процесса: по самому свойству своего таланта, Островский никогда не был сатириком в общепринятом и безусловном значении этого слова. Этот же самый художественный процесс, в соединении с живым отношением к окружающему социальному строю (которое неосновательно приписывали только влиянию знаменитых критических статей Добролюбова), был причиной и расширения сферы изображения в пьесах О. Вслед за купцами, или, вернее, в перемежку с ними, выступали в разных проявлениях и фазисах своей внутренней и внешней жизни – часто представляя собой типы, бытовые и вместе с тем психологические – чиновники, помещики, дворяне, мелкий торговый люд, современные дельцы и т. д. Значительная часть этих пьес – преимущественно тех, которые были написаны после 1870-х годов – страдают, правда, многими недостатками и значительно ниже большинства сочинений предшествовавших, но вовсе не потому, что талант автора истощился, что он, как говорили, «исписался»: в них постоянно встречаются отдельными разбросанными штрихами те красоты юмора и языка, которые делают О. одним из своеобразнейших не только русских, но и европейских писателей. Причина их неудовлетворительности – в том, что О. писал большую их часть, повинуясь минутным течениям и интересам времени, как бы на известные задачи, и таким образом сходит с пути истинного художественного творчества. О. сделался создателем русского бытового театра, взяв русский быт в его самых разнообразных условиях и отношениях, проследив существенные его проявления – напр. и в особенности самодурство, эту характернейшую черту русской жизни, на всех ее ступенях, во всех фазисах, от просто забавного до глубокого горестного. Воспроизведя моменты и полнейшего нравственного падения, и могучего торжества человеческого достоинства О. создал целую галерею типов, представляющих любопытные данные для изучения склада нашего общества и в тоже время остающихся типами, в большинстве случаев, общечеловеческими. Совершил все это О. благодаря чисто художественному миросозерцанию, выразившемуся в объективном, доходившем до крайних пределов беспристрастия, но вместе с тем глубоко-гуманном отношении к людям, – изумительному знанию русской жизни, соединению неистощимого комизма, вернее – юмора (напр. в «Женитьбе Бальзаминова») с потрясающим трагизмом (Напр. в «Грозе»), наконец, благодаря необычному, можно сказать гениальному чутью ( не говоря уже о знании), черпавшему драгоценнейшие жемчужины из сокровищницы народного языка. Если не смотря на соединение всех этих свойств, О., создав русский бытовой театр, не создал школы, которая продолжала бы его дело, то это – не его вина, потому что он именно из тех писателей, которые создают школы: все дело в отсутствии личностей, способных идти по такому же пути. В итоге литературной деятельности О. довольно значительное место занимают пьесы исторического характера, но они, за исключением «Василисы Мелентьевой» и «Воеводы» (пьес – впрочем, не строгоисторических, а больше поэтических на исторической почве) – скорее почтенный, чем истинно-художественный вклад в эту деятельность и во всяком случае не прибавляют ничего ценного и своеобразного к характеру О., как писателя вообще и драматурга в частности.

Первое собрание соч. О. вышло в 1859 г. в 2-х томах; 4-е полное собрание сочинений вышло в Спб. 1885 г. в 10 томах; 9-е изд – М., 1890; 10-е изд. – М., 1896-97. Отдельно изданы еще «Драматические переводы» О. (Спб., 1886). DurantGreville перевел на франц. язык «Chefs-dўoevres dramatiques de A. N. Ostrovsky» (Пар., 1889). Биография О. до сих пор находится в крайне неудовлетворенном состоянии или скудости сведений, или по неряшливости, а также неверности, с которой сообщаются относящиеся к ней факты. Ср. биографический очерк А. Носа в последнем (1897) изданий сочинений О., «Воспоминания» С.В. Максимова в «Русской мысли» 1897 г., Кропачева в «Русском Обозрении» 1897 г. Лучшие критические статьи об О. принадлежат Добролюбову («Темное царство» и «Луч света в темной царстве»), Боборыкину («Островский и его сверстники» в журнал «Слово», 1878) и Эндельсону (в «Москвитянине» 1854 и «Библиотеке для Чтения» 1864). не были бы лишены ценности и статьи А.А. Григорьева (в «Москвитянине» и др. журналах), если бы не их крайняя туманность и не менее крайнее увлечение. Ср. еще «Критические очерки», изд. Н. Чернышевского (СПб., 1895); А. Незеленов, «О. в его произведениях» (Спб., 1888); П. Естафьев, «Новая русская литература в отдельных очерках замечательных деятелей: А. Н. О.» (Спб., 1887).

П. Вейнберг.

Острог

Острог – так называли в древней Руси ограду из острых кольев и плетня, устраиваемую во время осады неприятельских городов. Начиная с XIII века, состоял из тына, отвесно вкопанного и сверху заостренного (стоячий О.), тына наклонно вкопанного (косой О.) и так называемых тарас, т. е. бревенчатых венцов. Деревянная ограда для О. помещалась на местности горизонтальной или на вершине небольшого земляного вала и была окружена с наружной стороны рвом. О. большей частью имел вид четыреугольника; по углам его – башни; сообщение с полем – через проезжие башни. Высота стены – от 2 до 3 саж. О. или острожками назывались в летописи и употреблявшиеся при осаде подвижные городки или башни с воинами, из которых стрелки очищали путь к городу для подвигавшегося сзади войска. Иногда О. назывался и весь укрепленный стан.

В. Рв.

Остромирово Евангелие

Остромирово Евангелие – один из древнейших памятников церк.-славянск. письменности и древнейший памятник русской редакции. Писано в 1056-57 г. для новгородского посадника Остромира (в крещении Иосифа) дьяконом Григорием. Остромирово Евангелие – отлично сохранившаяся пергаментная рукопись красивого письма (длина 8 врш., ширина немного менее 7 врш.) на 294 лист., из которых на трех помещены живописные изображения евангелистов Иоанна, Луки и Марка, а два остались незаписанными. Евангельский текст писан в 2 столбца, по 18 строк в каждом, крупным уставом; средним уставом писаны оглавления евангельских чтений и календарь, мелким – послесловие. О. – апракос (недельное); евангельские чтения расположены в нем по неделям, начиная с Пасхи. Надпись «Евангелие Софейское апракос» указывает на то, что О. Евангелие принадлежало новгородскому Софийскому собору. Около 1700 г. оно хранилось в Воскресеннской ризнице мастерской Оружейной палаты; в 1720 г. было вытребовано в СПб. и в 1806 г. было найдено Я. В. Дружининым в покоях Екатерины II. Александр I повелел хранить его в Имп. Публичной Библиотеке. Первое известие в печати об О. Евангелии появилось в журн. «Лицей» (1806, ч. 2). С 1814 г. О. Евангелие стал изучать Востоков. До издания О. Евангелия источниками для изучения церковно-славянского языка были сборник Клоца, изданный Копитаром, и Фрейзингенсие статьи. В вышедшем в 1820 г. знаменитом «Рассуждении о славянском языке» Востоков впервые привлек к изучению филологические данные Остромирова Евангелия и уяснил, руководствуясь им, значение юсов в древне-церковно-славянском языке. – Оригинал О. Евангелия, по всей вероятности, был юго-славянского происхождения. Русский переписчик отнесся к своему труду с замечательной аккуратностью; этим объясняется большая выдержанность правописания памятника, которое Григорий старался сохранить; в О. Евангелии мало заметно влияние русского говора. В виду этого, О. Евангелие долго играло первостепенную роль при обнаружении свойств старо-церковно-славянского яз.; но даже и теперь, с открытием других современных О. Евангелию памятников церковно-славянской письменности, так называемой «паннонской редакции» (как Евангелия Зографское, Мариинское), значение его в филологическом отношении велико. То обстоятельство, что переписчик очень тщательно отнесся к употреблению юсов, к несвойственному русскому языку начертанию ръ, лъ, рь, заставляет думать, что далеко не все особенности, отличающие О. Евангелие от современных ему других старославянских памятников, могут быть отнесены на счет русского влияния. К несомненно древним особенностям О. Евангелия, бывшим в его оригинале, относятся: 1) сохранение глухих ъ и ь, которые пропускаются очень редко; 2) употребление ть в 3 единств и множ. чисел в спряжении глаголов; 3) постоянное употребление эпентетического л (земли приступль). С другой стороны, по сравнению с «паннонскими памятниками», О. Евангелию незнакомо, напр., употребление простого и сложного нетематического аористов. Число руссизмов в правописании и в формах О. Евангелия невелико; сюда принадлежат 1) немногие ошибки против употребления юсов и замена их через у, ю, я; 2) смешение е и h; 3) употребление ж вместо жд; 4) написание ър, ъръ и т. п.; 5) 3 случая полногласия, из которых два приходятся на послесловие и только один на сам текст 0. Евангелия. Миниатюры, изображающие апостолов, принадлежат скорее всего руке приезжего грека; они не вклеены, а исполнены на том же пергаменте, что и само О. Евангелие. Художник усвоил и внес в свои изображения технику так называемой инкрустированной эмали, бывшей тогда в исключительном употреблении в Византии; быть может, эти миниатюры – только копии византийских миниатюр. переписчику (а не художнику) принадлежит исполнение ряда заставок и многочисленных заглавных букв. В первый раз, по поручению академии наук, О. Евангелие издано Востоковым («О. Евангелие, с приложением греческого текста евангелий и грамматических объяснений», СПб., 1843). Издание Ганки (Прага, 1853) в научном отношении неудовлетворительно. Есть два факсимилированных издания И. Савинкова ("О. Евангелие, хранящееся в Имп. Публ. Библ. ", 1-е изд. СПб., 1883; 2-ое СПб., 1889). О языке О. Евангелия писали: Востоков (в изд. 1843; перепеч. в книге «Филологич. наблюдения» Востокова, СПб., 1865); И. И. Срезневский, «Древн. славянск, памятники нового письма» (СПб., 1868); M. M. Козловский, «Исследование о языке О. Евангелия» (в «Исследов. по русс, яз.», изд. акад. наук, т. 1, СПб. 1895, и отд. СПб., 1886). А. А. Шахматов и В. Н. Щепкин (дополнения по языку О. Евангелия к «Грам. старославянского яз.» Лескина, пер. с нем., М.1890). О «Миниатюрах О. Евангелия» см. ст. К. Герца в «Летописях рус. литературы» 1860, т. III.

1 ... 147 148 149 150 151 152 153 154 155 ... 165

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Энциклопедический словарь (Н-О) - Ф. Брокгауз бесплатно.

Похожие на Энциклопедический словарь (Н-О) - Ф. Брокгауз книги

Энциклопедический словарь (Г-Д) - Ф. Брокгауз - Энциклопедии
Исламский энциклопедический словарь - Али-заде Айдын Ариф оглы - Энциклопедии
Московская историческая школа в первой половине XX века. Научное творчество Ю. В. Готье, С. Б. Веселовского, А. И. Яковлева и С. В. Бахрушина - Виталий Витальевич Тихонов - Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии
Энциклопедия биолокации - Олег Красавин - Энциклопедии
Животные Южной Америки - Сергей Владиславович Рублев - Детская образовательная литература / Природа и животные / Энциклопедии
Славянская энциклопедия - Владислав Артемов - Энциклопедии
Олимпийская энциклопедия. Зимние Олимпийские игры. Том 2. Ванкувер 2010 - Владимир Свиньин - Энциклопедии
Гипертоническая болезнь. Домашняя энциклопедия - Ирина Малышева - Энциклопедии
100 великих праздников - Елена Чекулаева - Энциклопедии
Энциклопедия большого урожая для разумных и ленивых - Галина Кизима - Энциклопедии

Оставить комментарий