этом доме со мной все равно больше не выпьет.
Он тихо, быстро вышел из обеденного зала, сжимая бокал за тонкую ножку. В свете чуть более ярких ламп у входа в Шпиль он пригляделся, подняв его и глядя на мутное стекло на свету. Тут и там виднелись отпечатки пальцев госпожи этого дома, и пусть многие из них смешивались и перекрывали друг друга, из этого можно было бы что-нибудь придумать.
Быстро спустившись на кухню, Келеф попросил у кухарок немного крахмала. Его всегда было в избытке, окаль давала уйму крахмала при готовке, и женщины-темильки охотно отсыпали юноше белого порошка. Следом он забрал с кухни одну из глубоких суповых тарелок, покрытых эмалью, и быстро, пока никто не заметил его, вернулся в свою комнату.
Тарелку он с минуту держал над крохотным огоньком масляной лампы, чтобы та покрылась копотью, и так несколько раз, каждый раз соскребая копоть со дна, пока не набралась небольшая кучка. Наконец, он смешал крахмал и копоть и аккуратно, держа смесь на ладони, стал дуть на нее, покрывая бокал и хрустальный пропуск тонким слоем темно-серой пыли. Она прилипала к поверхности в тех местах, на которых оставались слегка жирные отпечатки пальцев людей, делая их более яркими и четкими, и теперь Келеф мог сравнить отпечатки на хрустальном знаке и на бокале, который держала Цара.
При примитивном освещении делать это было весьма непросто, но юноша постарался выставить небольшое зеркальце, что было в его покоях, так, чтобы оно сильнее отражало свет, фокусируя больше яркости на стекле. Едва дыша, он склонился над столом, сверяя одни отпечатки с другими, прикидывая где на них сходились петельки, спирали, узлы. Процесс был медленным, кропотливым и требующим усидчивости. К счастью, работа в обсерватории и долгие ночи вместе с Любой научили его не бросать начатое дело.
В конце, когда спина уже ныла и просила о пощаде, а в комнате стало нечем дышать от спертого воздуха, Келеф открыл окно, опершись на узкий подоконник. Он закурил, сжимая сигарету грязными от порошка пальцами и задумчиво глядя вдаль.
Ни один из отпечатков не совпадал с теми, что остались на бокале Цары.
***
— Ты тоже заметил, что на пальцах есть узоры? — тихо спросила Кайра, пока Келеф снимал отпечатки ее пальцев.
— Ну, не сам. Я об этом читал, — честно признался юноша, вытирая пот с шеи. — Но суть в том, что у всех эти узоры разные. Если найду, у кого они совпадают с узорами на хрустальной печати, то узнаю, кто хочет твоей смерти.
— Никто не хочет, — все так же тихо продолжала художница. — Ту девушку подослали не чтобы убить меня, а чтобы умереть.
— Что ты имеешь в виду? — Келеф поднял на нее взгляд.
— Ты пришел сразу, как убийца зашла ко мне. Это не совпадение.
Выходит, Келеф не просто успел вовремя и чудом спас девушку — кто-то изначально спланировал покушение так, чтобы он успел ее спасти. Конечно, это была лишь теория, и ни у Келефа, ни у Кайры не было доказательств ее состоятельности, но все выглядело именно так, как и предположила девушка.
— А зачем тебе мои узоры? — она склонила голову набок, обхватив руками колени и пристально глядя на юношу у нее в комнате.
— Пока не знаю, — он пожал плечами. — Может, там и твои пальцы остались. В любом случае, мне нужны отпечатки всех твоих родственников.
— Тогда не говори никому зачем ты это делаешь, — взгляд ее больших, холодных глаз заставлял кровь в жилах Келефа стынуть от странного, неприятного ощущения. — Сестра умеет менять внешность. Наверное, и узоры сможет поменять.
