исключив моих дочерей и меня. Совершенно ясно, что они намеренно отложили медицинскую комиссию для остальных
членов семьи на полгода как следующее оправдание за дальнейшую задержку закрытия нашего файла и
предоставления нам документов. И снова: теперь (26 ноября, 2000) они не прислали нам анкету на медицинскую
комиссию для моей старшей дочери. Очевидно, что это еще один другой инструмент для саботажа нашего дела в
будущем. Зная то, что моя мать перенесла с ее "медицинской чисткой" (читайте дальше), можно предположить, что
Иммиграция сделала все, чтобы растянуть наши медицинские экзамены на многие месяцы различными
бюрократическими уловками и оправданиями. К тому времени срок действия сертификата медицинской комиссии моей
жены истечет, - и она будет вынуждена делать проходить комиссию! И снова платить за это! Тогда Иммиграция скажет,
что теперь моя старшая дочь, Ina, должна подвергнуться медицинским проверкам. Теоретически, они могут срывать
выдачу нам документов вечно, отказывая нам в статусе иммигрантов всегда; и в то же самое время делая нашу жизнь
уязвимой, невыносимой и несчастный.
Следующая часть - это экстракт из измененной версии письма, написанного 1 ноября, 2000.
Дата приказа нам пройти медицинские обследования (26 октября) была неслучайной. Когда мы получили этот приказ,
это было примерно в районе дня рождения моей жены и моего собственного дня рождения (ноябрь, 2-ое и 3-ье). Мы
знали, что в Иммиграции любят такие акции, от которых чиновники испытывают бюрократическое садистское
удовлетворение: присылая депортационные ордеры и другие жестокие решения в день рождения людей. Ряд наших
друзей имели счастье получить приказ покинуть страну в день рождения. Мы знаем также, что представители
иммиграционных властей имеют тягу и к другим символическим жестам. Это означает, что будущая медицинская
комиссия сулит неприятности.
Эта часть была написана 30-31 октября и была включена в письмо Министру Иммиграции, которое была отправлено
Министру 31 октября.
Другой обращающий на себя внимание элемент - стиль и идентификация вышеупомянутого письма Иммиграции от 26
октября, 2000. Это письмо так упоминает о нашем деле, как будто мы только-только подали анкеты на гуманитарную
программу, как будто прежде никакого положительного решения не было сделано по нашему делу и не было нам
прислано. Письмо было подписано Jeanne D'Arc (Жанна Д'Арк) без какого-либо указания на то, кто она, с единственным
замечанием: " для: Иммиграционный Counsellor ". (И снова без указания на то, кто - этот Советник Иммиграции и что он /
она, делает в Иммиграции). Я хотел бы выразить глубокое беспокойство относительно анонимных телефонных звонков
Иммиграции (на моем определителе номере телефона всегда высвечивается private call - анонимный звонок).
Большинство других писем из Иммиграции либо вообще не подписаны (анонимны), либо подписаны: Дидро, Оноре де
Бальзак, Наполеон Бонапарт. Нас также тревожит, что решения подобные решению отказать нам полгода назад в
анкетах на всех членов семьи для прохождения медицинской комиссии были приняты не в местном центре Иммиграции
в Монреале, куда переведен в соответствии с правилами наш файл, но в Оттаве, что означает к нам "особое
отношение".
Эта часть была написана 1 ноября.
Потому что ничего не оставалось делать - я взял мою дочь Marta, и мы прошли медицинскую комиссию, которая была
выполнена доктором Giannakis. Это было 31 октября 2000. Доктор сказал мне, что у нас все в порядке и не о чем
беспокоиться. Он сказал нам, что все будет о'кей. В тот же самый день Marta сделала флюорографию. В конце того же
самого дня я послал жалобу Министру Иммиграции, достопочтимой Мадам Eleonore Kaplan. Письмо Министру включало
такую фразу: "Зная то, что моя мать пережила с ее "медицинской чисткой" (читайте далее), можно предположить, что
иммиграционные чиновники сделают все, чтобы растянуть наши медицинские проверки на много месяцев различными
бюрократическими уловками и оправданиями". На следующий день после 5 вечера (как я думаю) раздался анонимный
телефонный звонок (снова высветилось на определителе номера "анонимный звонок"), и мне сказали (я полагаю, так
оно и было) что звонят из Иммиграции. Этот человек сказал мне, что я могу быть наказан за административное
преступление, то есть за невыполнение приказания Иммиграции сделать флюорографию и отказом от лечения. Это
было настолько нелепо, что я даже не спросил, какое лечение. Однако, я связал этот звонок с моим письмом Министру
Иммиграции. (Я помню, как однажды (пару лет назад) незнакомец приблизился ко мне в автобусе и предупредил меня
не посылать апелляцию в Федеральный суд: потому что это бесполезно. Он сказал мне, что они могут сделать мою
жизнь полностью невыносимой так или иначе. Он сказал мне, что он говорит от имени Иммиграции - и для
доказательства сказал мне мой номер моего иммиграционного ID. Я быстро написал этот номер. Когда я пришел
домой, я был потрясен, когда увидел, что номер, который он мне дал, действительно соответствует номеру моего
иммиграционного файла.
Следующая часть была написана 3-6 ноября.
На следующий день, 1-го ноября, я сделал рентген в той же самой больнице, что и Marta - "Монреальском Институте
Грудной Клетки". Мне сказали, что все в норме и нет никаких оснований для беспокойства.
На следующий день, 2-ого ноября 2000, раздался анонимный (опять "частный номер" на ID caller) телефонный звонок из
консульства Израиля, страны, от которой мы попросили статуса беженца более шести лет назад. Потому что я узнал
эту женщину по голосу (я говорил с ней уже прежде), и по манере говорить, и по другим признакам я знаю, что звонок
был действительно из консульства. Мне сказали, что наши полицейские сертификаты прибыли, и мы можем забрать их,
или они могут даже посылать их почтой с некоторыми формальностями. Однако, через 15 минут она позвонила снова и
сказала, что я должен дать им адрес Иммиграции и мой иммиграционный номер в картотеке, чтобы позволить им
подачу полицейских клирингов в Иммиграцию. Это было особое отношение, потому что я знаю многих других людей,
которым из от того, что она говорила, что никто никогда не запрашивал полицейские клиринги раньше для нас, что
может означать, что Иммиграция вероятно обманула меня относительно прибытия полицейских клирингов.
6 ноября 2000, прибыло другое письмо, с эмблемой больницы университета McGill Монреальского Института Грудной
Клетки. В адресованном мне письмо было сказало: "Отдел Канадской Иммиграции уведомил Больницу Инфекционных
Болезней, что ваш рентген груди показывает признаки наличия возможной туберкулезной инфекции. В соответствии с
законом Иммиграции Вам необходимо явиться для дальнейшего медицинского обследования этой проблемы". Это
анонимное письмо (анонимное, потому что не имело никакой подписи и никакого номера телефона на случай
возникающих вопросов) приказывало, чтобы я стал пациентом Больницы Инфекционных Болезней. Оно требовало
подготовиться к выплате пяти ста долларов и подписать специальный юридический документ: constat для
инфицированного инфекционной болезнью не гражданина Канады. Потому что я ожидал чего-либо подобного и
расценил такое письмо как серьезнейшее нарушение прав человека, я подготовил письмо, которое планирую отослать
в Монреальский Институт Грудиной Клетки завтра, 07 ноября, 2000. Вот его текст:
( Письмо было отправлено 09 ноября; ниже Вы находете измененную версию (12-14 ноября), которая была отправлена
по тому же назначению 15 ноября - и будет также включена в текст жалобы в Иммиграцию Канада, которую скоро мы
отправим).
----Открытое письмо в Монреальский Институт Грудной Клетки
06 ноября 2000 я повторно послал письмо Министру Иммиграции, потому что я не получал никакого подтверждения, что
мое предыдущее письмо было получено в Ее офисе. Однако, я не упомянул последних происшествий с рентгеном:
потому что ко времени отправки письма еще я не проверил своего почтового ящика. Вот почему в письме Министру я
писал, что пока не имею никаких намерений предавать дело публичной огласке, однако, то, что случилось теперь,
настолько невероятно и опасно, просто зачеркнуло все прежние установки.
Как известно уже из письма, 14 ноября я пошел в обычную лабораторию и сделал рентген, который был абсолютно в
норме. Даже малейшая возможность того, что какая-то патология могла существовать, была исключена. Легкие (обе
стороны) были абсолютно ясны. Это было только еще одно доказательство, что Иммиграция зашла слишком далеко!
